– А к-к-куда т-товары делись? – начав от волнения немного заикаться, спросила Бонту.
– Как куда? Не видишь, сколько посетителей подошло? Пригоршни вишен на полу не разбросать! Налетели толпой, вмиг всё расхватали. А из-за голубого букетика две франтихи чуть настоящую потасовку не устроили. Пришлось букет на двоих разделить.
В голове фоссы промелькнула шальная мысль: догнать самок, выманить, отобрать орхидеи… Она огляделась вокруг. В нарядно разубранном фойе царила лёгкая непринуждённая атмосфера, сопровождаемая гулом разговоров, взрывами смеха и хлопаньем лопающихся воздушных шариков. В воздухе носились ванильные ароматы салепа[12], который на каждом углу разливали в плотные картонные стаканчики. Призывно звенели над тележками мороженщиков звонкие колокольчики. Ловко орудуя металлическими палочками, продавцы дондурмы, приготовленной из козьего молока, смолы мастики и муки орхидей, дразнили и развлекали покупателей. Их лапы, быстро-быстро перемещаясь в пространстве, мелькали перед носом лакомок и напоминали движения фокусников.
«Хочешь отведать мороженого, тогда попробуй отними!» – читалось на мордах ловких торговцев.
Фосса с тоской подумала, что найти обладательниц букетов в такой толчее будет совсем непросто. Но, с другой стороны…
– Постой, ты куда? Сейчас же новую партию товара привезут! – крикнула ей вдогонку крыса.
– Я на минутку, я быстро, – отозвалась Бонту и растворилась в весёлой толпе.
Звери прибывали. Они важно занимали свои места, рассматривали зал из бинокля, разыскивая знакомых, перелистывали пестрящие яркими фотографиями программки.
– Ой, Зубенька, сколько зверей. А какие самки разодетые! Прямо фу-ты ну-ты! – трещала Брошка, оглядывая зал. – А вырезы на нарядах какие! Я-то своего стеснялась, а он, по сравнению с другими, просто сама скромность!
В оркестровой яме зажёгся свет. Раздались нетерпеливые аплодисменты. Дирижёр эдипов тамарин, или обезьянка Листа[13] по имени Соната встряхнул головой, отчего его белоснежная буйная шевелюра взлетела вверх, создавая вокруг тёмно-бежевой мордочки пушистый нимб. Невысокий рост не только не мешал, а, наоборот, подчёркивал импозантность и врождённую аристократичность зверька. Лист был широко известен в зверином мире как великолепный виртуоз. Все музыканты планеты сочли бы за честь играть в оркестре, которым руководил тамарин. Сейчас, стоя на специальном постаменте с поднятой дирижёрской палочкой, Соната казался зрителям настоящим волшебником. По взмаху лапы в зал полилась великолепная музыка.
Брошка, которая тоже встретила Сонату рукоплесканием, неожиданно пошатнулась в кресле и громко чихнула.
– Душновато тут. Голова закружилась, – пожаловалась она племяннику. И опять чихнула.
– Давай выйдем на воздух, – предложил министр.
Он поднялся, нажал на голову затейливого резного попугайчика, которого барсучиха приняла за простое украшение, и стена за креслом Зубери сдвинулась в сторону. Внутри оказалась просторная комната с выходом на балкон, обставленная стильной современной мебелью.
– Полегче? – заботливо поинтересовался медоед. – Обрати внимание, отсюда парк выглядит ещё эффектнее. Видишь, вон за той…
Зубери вдруг замолчал и стал внимательно всматриваться в затейливые узоры одной из клумб. Брошка хотела попенять ему за рассеянность, но вместо этого вдруг завыла и с силой вцепилась в собственные уши.
– Что с тобой? – оторопел министр, тут же забыв про клумбу.
– Кто-то влез ко мне в голову и теперь там разговаривает, – жалобно промычала барсучиха.
– Опиши ощущения, – потребовал Зубери.
– Сначала внутри головы что-то щёлкнуло, послышался шум. Потом мне сказали, что ты негодяй и мне нужно крепко тебя укусить или ударить чем-то тяжёлым…
На миг у Зубери в глазах появился жёсткий металлический блеск. Окружению министра было хорошо известно, что это означает. Но Брошка не обратила на него никакого внимания. Её затрясло. Потом она стала раскачиваться и трясти головой, повторяя как мантру:
– Зубери хороший, Зубери хороший, Зубери хороший…
– Доктора и начальника связи срочно ко мне в ложу! – закричал в смартфон Зубери.
Он редко позволял себе проявлять эмоции, но в эту минуту едва владел собой. Его колотило от ненависти к пока ещё неизвестным силам, которые покусились на близких ему зверей, чтобы сделать самому министру как можно больнее. То, что главной мишенью был именно он, медоед уже не сомневался.
Первой на зов примчалась летучая мышь О́буто. Она куталась в плотный чёрный плащ и защищала глаза тёмными стёклами очков. Обуто мгновенно оценила ситуацию.
– Без запрещённых средств не обошлось, – заявила она. – Но как они к ней подобрались?
Летучая мышь достала из глубоких карманов плаща продолговатый предмет, похожий на карманный фонарик, и стала водить им вдоль тела барсучихи.
– Одежда чистая. Телефон тоже…
– Чип? – тревожно спросил министр.
– Скорее всего, – деловито ответила Обуто и обратилась к барсучихе: – Постарайтесь меня услышать, милая. За последний месяц вам делали какие-нибудь уколы или, может быть, лёгкие операции?
Но Брошка тяжёлым и заплетающимся языком лишь методично продолжала повторять:
– Зубери хороший, Зубери хороший, Зубери хороший…
– Сильная у вас тётушка, – восхитилась мышь. – Другая на её месте давно бы на вас с ножом кидалась! А эта сопротивляется изо всех сил! Такой родственницей вы вправе гордиться.
В комнату вошёл панголин[14] Кашил.
– Частоты воздействия измерили? – едва взглянув на Брошку, спросил он.
Обуто молча протянула ему прибор.
– Источник определили?
Летучая мышь кивнула.
– Немедленно блокируйте поток воздействия, – скомандовал ящер.
Через несколько минут Брошка выдохнула, разогнулась и обессилено повалилась на диван.
– Это было ужасно, – забормотала она. – Как будто внутрь моего черепа заполз мерзкий червяк. Он стал нашёптывать всякие гадости про моего любимого племянника и требовал, чтобы я порвала его на лоскуты.
– Не волнуйтесь, мадам, червяк уже уполз и больше никогда не вернётся, – заверил её доктор. – А сейчас выпейте вот это. – Он протянула барсучихе стакан с мутноватой жидкостью.
– Зубенька, мне это правда надо выпить? – недовольно поморщившись, спросила Брошка. – Пахнет не аппетитно.
– Зато действует эффективно, – ухмыльнулся ящер.
– Обязательно надо выпить, тётушка, – кивнул министр.
– Раз ты настаиваешь, – сдалась барсучиха, но тут же капризно добавила: – А вдруг тот червяк не уполз? Или вздумает вернуться?
– Мы позаботимся о том, чтобы он никогда не вернулся, – заверила тревожную Брошку летучая мышь. – Постарайтесь, пожалуйста, вспомнить, какие медицинские процедуры вы проходили за последний месяц. Операции? Или, может быть, уколы? – повторила она свой вопрос.
– Ничего такого, – покачала головой барсучиха. – Только прививки, обязательные для туристов.
– Где вы их делали?
– В частной клинике доктора Гепарда. Госпожа Красивая рекомендовала его как отличного специалиста.
Ящер, Обуто и Зубери многозначительно переглянулись.
– А конкурс красоты уже начался? – встрепенулась вдруг Брошка. – Я хочу это видеть! Пошли в зал, Зубенька.
– Ты нормально себя чувствуешь? – уточнил медоед.
– Готова покорять любые высоты, – с улыбкой отрапортовала барсучиха.
Поблагодарив мышь и ящера за помощь, они вернулись в зал. Там, на ярко освещённой прожекторами сцене, стояли в ряд все двенадцать участниц конкурса.
– Худющие какие! – причмокнула языком Брошка. – Зубенька, их что, месяц не кормили?
Вынеся свой приговор мировым красавицам, барсучиха взяла со столика бинокль и с интересом стала рассматривать зрителей. Неожиданно она с силой дёрнула Зубери за рукав фрака.
– Что случилось? – вздрогнул тот.
– Мне кажется, вон той самке плохо, – прошептала тётушка. – Она постоянно вытирает слёзы и трёт нос…
– Потом. Посмотри на сцену, – перебил её Зубери. – Члены жюри начинают занимать свои места.
Брошка немедленно приставила к глазам бинокль. Ведущая гадюка Красивая представила королевскую кобру Дженнифер. Вслед за ней вышел важный павиан. За ним последовали крокодил, бурый медведь…
– Председатель нашего жюри, знаменитый учёный, художник и государственный деятель – олень Копыткин! – громко провозгласила гадюка.
Покачивая позолоченными рогами, на сцену вышел…
– Кто это? – изумлённо вскрикнула Брошка и подскочила. Она была так сильно возмущена и взбудоражена увиденным, что совершенно позабыла про данное Зубери обещание молчать. Никто и опомниться не успел, как барсучиха вихрем промчалась вниз, вскочила на сцену и мощными лапами вцепилась в рога Лжекопыткина. Раздался треск. Рога отвалились.
– Мама, – в ужасе пискнул кто-то.
– Братцы, да ведь это наш верблюд! Тот самый, что обычно возле «Синего мангуста» туристов караулит! – прокричал павлин. – Оказывается, он учёный!
А барсучиха уже срывала с фальшивого председателя жюри расшитую золотом попону. Обороняясь, тот плюнул в разоблачительницу, но от волнения промахнулся и попал в бурого медведя. Мишка, взревев от негодования, двинулся на обидчика… Спасаясь, Лжекопыткин прыгнул в зал. Зрители повскакивали с мест. Многие ринулись к выходу. В проходах возникла давка. Началась паника.
Скандал
Всё произошло так быстро, что ни Зубери, ни его команда не успели предотвратить скандал, который нарастал с каждой минутой. Куда только подевались добродушие и хорошее воспитание публики?! В один момент образцовые самцы и самки превратились в оголтелую толпу, где каждый во имя собственного спасения пихал, отталкивал, кусал, царапал ближнего и напирал на передних. Правда, к выходу устремились не все. Самые благоразумные зрители продолжали сидеть, осознавая, что это лучший способ остаться невредимыми.