Через несколько часов насмерть перепуганный колдун был доставлен в штаб в целости и сохранности, хотя и в состоянии некоторой помятости. Его возмущение исчезло, как только шаман узнал о важной государственной миссии, которую предстояло выполнить ему и его собратьям…
Тем временем дежурный наблюдатель Купола Преисподней, как называли обитатели свой дом-гору, питон Арапмои доложил руководителю, что по направлению к заброшенной шахте, воинственно потрясая бамбуковыми палками, движется вереница эфиопских ёжиков в ритуальных одеждах.
– Нас могут обнаружить! – в страхе твердил питон.
– Перестань дёргаться, как мяч в футбольных воротах, – осадил его варан Камар. – Вряд ли поклонники старины представляют для нас серьёзную опасность. По дороге полно древних руин. Скорее всего, эти ряженые кактусы облюбовали одну из них. Не удивлюсь, если они постараются перетащить в свою деревню целое кладбище, выдавая чьи-то кости за священные мощи своих могущественных предков-великанов.
– Они остановились возле нашего колодца, – снова отрапортовал питон. – Встали в ряд. Похоже, на кого-то напасть собираются, зачем-то по воздуху палками лупят. Вроде как небу угрожают.
– Обычно так колдуны начинают обряд по изгнанию надвигающейся грозы с градом или песчаной бури, – объяснил варан и почесал лоб. – По прогнозам ничего такого не ожидается. Ну да колдунам виднее. Продолжай следить и докладывай о каждом их шаге.
– Теперь расселись в круг возле колодца. Начали бить в бубны. О! Молодка с бубном к колодцу пошла. Пляшет. Бубном над водой машет.
– Заклятье накладывают, – перевёл действия колдунов на звериный язык варан. И, поймав взгляд Арапмои, пояснил: – Чтобы песчаная буря колодец не засыпала…
Сказал и схватился за голову:
– Неужели буря будет? Что у нас с запасами воды?
– Верблюды выходить приготовились, – не очень уверенно отозвался дежурный. – Но мы их тормознули. Думаете, ежи надолго зависли?
– Трудно сказать, что у них на уме, – буркнул Камар. – Ты давай, рассказывай, что они сейчас делают?
– Теперь все в бубны бьют, – отозвался питон. – О! Вторую ежиху выпустили. Хороша! Прямо слюнки потекли… А это что?
По экрану прибора дежурного побежала строка.
– Второй пост докладывает, что с запада на нас надвигается песчаная буря. Пыль столбом.
– Не вовремя эти ёжики припёрлись, – злобно ощерился варан. – Что они там, всё ещё в бубны колотят?
– Кажется, уходить собираются, – радостно доложил питон.
– Открывай проход верблюдам, – скомандовал Камар. – Да скажи – пусть пошевеливаются. Ни одного лишнего движения. Набрать воды – и домой. Непогода приближается.
Спустя минуту голос из наушников сказал на ухо Бабатанде:
– Караван вышел!
Верховный шаман, как юла, завертелся на месте. Это был условный знак. Ежихи, продолжая танец, окружили колодец, подняли над ним бубны и нажали на тайные клавиши. Бубны раскрылись. В криницу посыпался золотистый порошок…
Когда верблюды подошли к колодцу, эфиопских ёжиков и след простыл. Водовозы заполнили бурдюки водой и, с тревогой косясь на растущую пыльную тучу, почти рысью направились обратно. Они так торопились, что не заметили, как на их копытах устроились муравьишки.
– Мы на месте, – отрапортовали агенты-муравьи министру Зубери.
В Куполе Преисподней как раз наступило время вечернего чаепития. Буфетчица зебра разнесла сотрудникам пиалы с янтарным напитком и горячие сэндвичи из бананов и кокосового молока. Перед питоном она поставила небольшое двадцатилитровое ведёрко.
– Напугали меня эти ёжики, – признался дозорный, делая большой глоток. – От нервов ужасно пить хочется. Чай-то нынче какой вкусный! Изрядно чародеи над колодцем потрудились. И с бурей у них ладно получилось. Ушла ведь.
– Где-то заметает, – не согласилась с ним зебра. – Ветер поднялся.
– Разве это ветер? – возразил питон. – Это так, ветерок. Ветерочек. Ах-ха-ха-ха-ха-ха! – вдруг залился он радостным смехом.
– Что здесь такого смешного? – удивился было варан, но тут и его рот растянула широкая улыбка: – Ах-ха-ха-ха-ха-ха!
Такого бешеного безудержного веселья ещё никогда не видели стены Купола. Эхо взмывало кверху, откатывалось вниз, множилось, разносилось в разные стороны, звучало на разные голоса. Со стороны могло показаться, что сама гора сотрясается от громового хохота.
Именно этого ожидали проникшие внутрь строения бойцы. Они немедленно приступили ко второй части задания. Вскоре вход в гору открылся. Внутрь двинулись боевые спецподразделения.
Билеты в один конец
Зубери, лично возглавивший штурмовой отряд, с удовлетворением отметил, что результат получился даже лучше, чем он предполагал. При виде вооружённых до зубов полицейских обитатели горы не проявили ни волнения, ни сопротивления. Наоборот, они с громким восторженным хохотом кинулись навстречу бойцам, пытаясь их обнять. Некоторые лезли целоваться. Охранники радовались, словно детвора ряженому Деду Морозу.
– Во дают! – уворачиваясь от очередных объятий, сказал тапир. – Все бы враги так встречали!
Пока одни полицейские успокаивали буйно веселящихся караульных, другие осматривали помещения. Больше всего было раздевалок. В них обнаружилось множество вещей и обуви, сваленных по углам в кучи. В зале, который служил парикмахерской, лежали мешки с остриженной шерстью. За одним из них притаилась перепуганная буфетчица зебра. Она была единственной, кто не успел выпить чаю.
– Где остальные? Отвечай! – потребовал министр.
– Внизу, – еле слышно пробормотала трясущаяся лошадка. – Нас туда не пускают. Мы только еду готовим и три раза в сутки в лифт загружаем.
– Показывай!
Зебра повела бойцов на кухню. Она остановилась возле стены, выложенной разноцветной керамической плиткой, и ударила хвостом по красному квадрату. Стена отъехала в сторону. В проёме показался лифт.
Зубери нажал кнопку вызова, однако ничего не произошло. На табло продолжали светиться четыре нуля.
– Как его вызвать? – повернулся он к буфетчице.
– Подъёмник запрограммирован на конкретное время, – сообщила та, но, перехватив его взгляд, добавила: – В инструкции был пункт об экстренных вызовах…
Кабина лифта оказалась супергрузовой. В ней спокойно уместились спецназовцы и зебра, которую на всякий случай прихватили с собой. Шахта уходила далеко под землю. Несмотря на то что лифт был скоростным, спуск длился долго. Наконец, кабина остановилась. Дверцы поползли в стороны и перед полицейскими появилась изумлённая морда охранника гиены. Он примчался, получив сигнал об экстренном спуске, и готовился строго отчитать нерадивых сотрудников, потому что сверху больше трёх часов не отвечали на запросы. При виде министра шакал так струсил, что без сопротивления сдал оружие.
– Веди и показывай! – приказал ему Зубери.
– Что показывать? – уточнил шакал.
– Абсолютно всё. Но для начала объясни, чем вы тут занимаетесь.
Под землёй оказался настоящий город с многочисленными разветвлениями улиц-тоннелей. В домах-землянках жили, точнее ночевали, невольники, занятые добычей алмазов. Лампочки постоянно мигали. Их неяркое освещение позволяло различать зловещие фигуры надсмотрщиков, вооружённых плётками или дубинками. Шло время окончания смены. Усталые горщики по удару гонга уже покинули штольни, сдали под расписку добычу и теперь, тяжело ступая, потянулись на долгожданный отдых. Колонна, не поднимая глаз, брела в полном угрюмом молчании.
Трудно было поверить, что совсем недавно эти животные умели веселиться, радоваться, влюбляться, к чему-то стремиться. Безмерная усталость и плохое питание превратили ланей и кабанов, луговых собачек и сурикатов, вомбатов и трубкозубов[17], кроликов, броненосцев и прочих жертв алмазного бизнеса в одну унылую бесформенную массу. И только квадраты номеров, закреплённые на спинах роб, выглядели знаком отличия.
Даже у мужественного министра дрогнуло сердце, когда в толпе бедолаг он скорее угадал, чем узнал председателя Совета девяти семей леса Певчих Свиристелей, благородного оленя Копыткина. За несколько дней председатель превратился в настоящий ходячий скелет. Утративший свои знаменитые позолоченные рога, олень выглядел настолько жалко, что у медоеда пересох нос.
– Остановить колонну! – воскликнул он.
Конвойный раскрыл рот, чтобы дать наглецу, посмевшему нарушить устав, достойный отпор, но, встретив холодный взгляд министра, в ужасе отступил назад.
– Зу-зу-зубери, – заикаясь, прошептал он и махнул лапой, словно пытаясь отогнать привидение. Но уже через секунду заорал: – Стоять! Раз-два!
– Председатель! – окликнул министр узника номер 315. – Вы меня узнаёте?
Горщик вздрогнул. Бархатные карие глаза стали влажными. На какой-то миг в них вспыхнул прежний удалой огонёк.
– Зубери, – пробормотал олень. – Вы всё-таки меня нашли… Простите…
– Ничего-ничего, – растроганно сказал медоед. – Я всегда знал, что самое дорогое удовольствие на свете совсем не алмазы, а дурацкая самонадеянность.
Спустя несколько часов начальник королевской охраны хохлатый орёл доложил Льву:
– Арестованный доставлен.
– Давай его сюда, – прорычал Лев.
Члены штаба, собравшись в расширенном составе, хотели увидеть главу преступной шайки и побеседовать с ним лично. Помимо короля и двух министров силовых ведомств, за столом находились министр финансов носорог, капитан полиции тапир[18] Кинизела и барсучиха Брошка. Последним в кабинет вошёл отмытый, переодетый и несколько посвежевший олень Копыткин.
При виде его Брошка, как пружина, подскочила с места и так энергично расцеловала, что председатель едва устоял на ногах.
– Олешенька, я так рада! Я прямо счастлива видеть тебя живым и невредимым, пусть даже и без рогов, – запричитала она. – Главное, голова на месте, а рога отрастут, правда?