Но где он может быть? В апартаменты Мудрейших ему не проникнуть, даже овладев рионато О-Брайна. Тот сменил код входных дверей сразу, как только лишил его звания члена Орио, и никто из убийц Мудрейших, как понял Артем, до сих пор не расшифровал этот код. Нет его, как установили люди О-Бирнса, и в толпе пирующих. Незачем ему было и уходить в лес или на какой-нибудь кордон. Напрочь заблокированные люки более, чем убедительно свидетельствовали, что новоиспеченный Мудрейший из Мудрейших скрывается где-то в подземелье. Но где именно?
— Оставалось одно: тщательно прочесать весь город. Однако еще прежде следовало решить, что делать со Стражами. Артем прекрасно отдавал себе отчет, что если их запереть даже связанными в какую-нибудь кладовку, они смогут бежать оттуда. Но и водить их всюду за собой было не менее рискованно. Да и ни к чему. Какой смысл было откладывать суд над ними?
Артем попросил всех подойти поближе и обратился к Стражам:
— В последний раз спрашиваю, где О-Гейм?
В ответ О-Штрунц и О-Нисс лишь молча отвернулись, а О-Ганн плюнул в сторону Артема.
— Хорошо, — сказал Артем. — Будем вас судить. Прямо сейчас, здесь. Судить от лица всей общины. Тем более что, как я понял, народ даже не подозревает, кто вы такие, и понятия не имеет о совершенных вами преступлениях. Мы же, все здесь собравшиеся, знаем теперь и то и другое. И вынесем вам приговор от имени всего народа. Но вначале я хотел бы задать несколько вопросов бывшим надсмотрщикам. О-Понса мы уже выслушали. Теперь О-Грилл. Скажи, раньше, до того, как вы бежали в лес, ты знал, кто эти люди?
— Нет, Мудрейший. Знал их только как простых эрхорниотов. Это там, в лесу, все открылось.
— И там, в лесу, ты узнал, что они собираются убить О-Брайна?
— Не только О-Брайна, но и тебя, и кое-кого из стариков, кто позубастее.
— А О-Стелли?
— О-Ганн требовал, чтобы убили и Мудрейшую. Но О-Гейм сказал, что без ее знаний нельзя будет управлять какими-то там автоматами и еще чем-то, что без нее он не сможет попасть даже в жилище Мудрейших. Он сказал, что надо выведать у нее все это, а потом он сам расправится с ней.
— И ты, О-Перт, слышал все это? — обратился Артем к третьему надсмотрщику.
— Как не слышать. Они от нас не таились. Вместе ели вместе спали, куда уж… — О-Гейм без конца твердил: только бы убрать старика, только бы избавиться от чужеземца и все пойдет по-старому.
— А кого они прочили в Орио О-Гейму?
— Да сначала О-Гейм намекал, что кого-нибудь из нас возьмет в свой Орио. Ну, мы и старались друг перед дружкой. Из кожи лезли. А потом… Словом, слышу я однажды, О-Штрунц потихоньку от нас пеняет О-Ганну: с какой, дескать, стати они, Стражи, опять только тайную власть будут вершить, а весь почет, все привилегии каким-то мужикам достанутся. О-Ганн, правда, цикнул на него. А потом и говорит: «Нашел время свои мозоли выставлять! Я еще посмотрю, много ли от вас проку будет в предстоящем деле. А там видно будет. Во всяком случае, мое слово всегда останется последним». Понял я тогда, что все обещания и намеки О-Гейма — одна болтовня. Он сам у О-Ганна на побегушках.
— Та-ак… — снова заговорил Артем. — Вот что за люди стоят перед вами, друзья. Мало того, что они самочинно присвоили себе право бесконтрольно распоряжаться судьбами всех членов общины. Я говорю самочинно, потому что в Великом завете нет ни слова ни о каких Стражах. Но они совершили и более страшное преступление. Провозгласив себя Стражами Завета, они нарушили один из самых главных пунктов этого документа, гласящий, что ни один эрхорниот не может лишить жизни другого эрхорниота. Вопреки этому они, как вы теперь знаете, убили вашего Мудрейшего из Мудрейших О-Брайна, убили члена Орио О-Стелли, недавно, чуть не на моих глазах убили молодую женщину, вся вина которой заключалась лишь в том, что, будучи не очень здоровой, она отказалась иметь ребенка. А сколько таких жертв было на их счету в прошлом! И сколько невинных людей пало бы от рук этих негодяев еще, не прерви мы сегодня их кровавых похождений. За преступления подобного рода Великий завет предусматривает лишь одну меру наказания. Преступник должен быть заключен в камеру «Вратов в небо». Я не буду сейчас подробно объяснять, что там ждет заключенного. Скажу лишь, что живым оттуда выйти невозможно. В Завете, правда, сказано, что такой приговор может быть вынесен только единогласным решением всех троих Мудрейших. Но подсудимые сами убили двоих из них. Поэтому вместо них за этот приговор должны проголосовать все вы. И так, все ли согласны, чтобы эти трое: О-Ганн, О-Штрунц и О-Нисс в соответствии с требованиями Великого завета были заключены в камеру «Вратов в небо»?
— Согласны! — как клятва прозвучало под сводами тоннеля.
— Тогда еще раз проверьте, хорошо ли связаны руки заключенных и по следу иди за мной. О-Бирнс, пойдешь последним. Будешь следить, чтобы ни один из преступников не рванул куда-нибудь и сторону. Особенно в тоннеле нижнего яруса. Этот тоннель не освещен.
— Не беспокойся, Артем, отозвался О-Бирнс. — Мы привязали их друг к другу, а концы ремней у меня в руках. Что же касается тоннеля нижнего яруса, то мы запаслись факелами.
— Тогда — вперед! Артем прибавил шагу и остановился лишь перед светящейся дверью.
— Теперь слушайте меня внимательно, — сказал он, вынимая из кармана рионито О-Стелли. О-Бирнс, подойди ко мне, надень вот это на шею и ни в коем случае не снимай, пока я не скажу. Только так ты сможешь выйти из камеры. А тебе придется пройти туда со мной. Все остальные — останетесь здесь. Я войду первым. Вы поможете О-Бирнсу втолкнуть в дверь этих негодяев. Ваше последнее слово, осужденные.
О-Ганн лишь усмехнулся в ответ. Слишком беспечно усмехнулся, даже подмигнул, как показалось Артему, своим сообщникам. Что бы это значило? Так беспечно не пойдет на смерть никакой фанатик. И вдруг страшное подозрение пронзило мозг Артема. Он подскочил к О-Ганну и рванул ворот его тонкито — на груди Стража блеснул при свете факела красный шарик.
— Рионато?! Ты снял его с убитого! Ты обокрал свою жертву! — сорвался на крик Артем, пораженный актом столь чудовищного мародерства, нимало не сомневаясь, что видит рионато О-Брайна. — Давай его сюда! Живо! Иначе… — он попытался сорвать цепочку с толстой, как у вола, шеи О-Ганна, но тот с силой прижал подбородок к груди, выставив вперед покрасневший от натуги голый череп.
— Не подходи, убью! — прохрипел он, свирепо вращая головой.
Артем понял, что одного удара такого черепа будет достаточно, чтобы свалить с ног человека и покрепче его, Артема.
— Ну-ка, ребята, поднимите ему голову! — скомандовал он обступившим их эрхорниотам. — Повыше! Еще выше… Вот так! — он сдернул наконец цепочку с шеи О-Ганна и, подойдя вплотную к двери, провел рукой над ее правым верхним углом. Ни звука! Что за чертовщина? Артем повторил условный код, проделал тоже самое над левым верхним углом. Дверь оставалась неподвижной.
Но так могло быть лишь в случае, если в камере уже кто-то есть. Неужели они успели затолкать туда какого-то несчастного? Или там скрывается сам О-Гейм? Это было бы самым резонным предположением, если бы рионато О-Брайна досталось ему. Но ведь им завладел О-Ганн, А что, если… Артем метнул быстрый взгляд на О-Штрунца и О-Нисса. Те инстинктивно прижали подбородки к груди. Не может быть! А все-таки…
— Ну-ка, ребята, пошарьте под тонкито у этих двух! — в кивнул он в сторону заметно насторожившихся Стражей.
— Есть! — тотчас отозвался О-Бирнс. — Такие же шарики. У обоих.
— Срывайте их! И давайте сюда.
«Но что же получается, — сразу пронеслось в голове у Артема. — Рионато здесь — символ высшей власти, несомненно, доставленный еще с „Наиры“, где распоряжаться ими мог только командир корабля. Выходит, эта сверхтайная служба Стражей была учреждена самим О-Стремом и сразу настолько засекречена, что для нее не нашлось места даже в Великом завете.
Ай да О-Стрем! Вот тебе и „один из лучших сынов Эрхорн“, как назвала его О-Стелли. Своего верховного правителя-душегуба он на борт корабля не взял. Но привез на Землю такую модель государственного устройства, какой позавидовали бы и фашисты. Стоит ли удивляться, что „элита“ Эрхорна привела планету к столь трагическому концу.
И не это ли явилось истоком конфликта, в результате которого экипаж „Наиры“ отказался последовать за своим командиром, а принял решение уйти с геоцентрической орбиты и покинуть систему Солнца. Не исключено, что у О-Стрема и на борту корабля имелось нечто подобное тайным Стражам, и, возможно, именно в момент десантирования передового отряда эрхорниотов на Землю экипаж разоблачил эту иезуитскую службу и, не желая больше мириться со столь уродливыми формами власти, а тем более служить под началом человека, намеревавшегося воссоздать такие формы и на чужой планете, решил избавиться от него, бросив фактически на произвол судьбы в отгороженной от всего мира котловине. Да, могло быть и так», — Артем передал рионато Стражей еще трем молодым эрхорниотам и вставил свой шарик в знакомое гнездо. Дверь раскрылась, и первое, что предстало перед их глазами в ярко освещенной камере ракетного корабля, был О-Гейм. Испуганный, растерянный, недоумевающий, он с ужасом смотрел на ввалившуюся в камеру толпу и, как загнанный зверь, пятился к шахте ракеты, беззвучно шевеля побелевшими губами.
Как он оказался здесь? Что заставило его уединиться в этом холодном; более чем неуютном помещении? Спесивое нежелание быть с простыми людьми или страх перед возможным возмездием? Об этом можно только гадать. Да и какое это имело теперь значение.
— Так вот где ты прячешься, самозванный Мудрейший из Мудрейших! — шагнул к нему Артем. — Думал, здесь тебя никто не найдет? Не бойся, я пальцем тебя не трону. Судить тебя будет вся община, весь народ. Оправдают твои преступления, сочтут, что ты достоин жить дальше, выйдешь отсюда. Не оправдают — останешься здесь. Вместе со своими сообщниками. На Земле и без вас достаточно зла. Планета устала от таких как вы. Не хватало еще, чтобы космос подбр