«Этим» оказался пирониевый самородок размером с первый сустав его большого пальца. Даже в полутьме он пульсировал разными цветами, которые, казалось, возникали откуда-то из глубины, переходя от белого через весь видимый спектр к черному, потом обратно. Где-то — Джакс только не мог вспомнить, где — он слышал, что пироний — источник огромной, почти неограниченной мощи. Пустые толки. Мощь — понятие неопределенное, и для разных существ может иметь разное значение.
«Зачем»? — спросил он теперь, как и тогда, глядя в лицо друга.
«Побереги его, пока я буду на Татуине», — сказал Энакин. Его рот искривился. — «Или, может, это подарок».
«Так что же это»? — спросил Джакс.
Тогда ответом ему было пожатие плеч. Теперь — загадочная фраза, произнесенная глубоким, раскатистым голосом, вообще не похожим на голос падавана:
«Отправляйся с ним за пределы Силы».
Джакс рассмеялся.
«Сила — начало, середина и конец всего. Как можно отправиться за пределы бесконечного»?
Вместо ответа Энакин из его сна начал смеяться. К ужасу Джакса, плоть Энакина почернела, треща и скручиваясь, словно от сильного жара, и отвалилась от мышц и костей. Его усмешка жутко исказилась, превратившись в оскал черепа. И страшнее всего — из иссохших губ все еще доносился смех.
Джакс внезапно проснулся, обливаясь холодным потом.
«Отправляйся с ним за пределы Силы».
Это невозможно. Здесь не было никакого смысла — откуда взялся огонь? Он задрожал, по коже под липкой пленкой пота пробежали мурашки, поскольку он вспомнил один из слухов насчет того, где и как Энакин предположительно погиб — на Мустафаре, брошенный в поток магмы… никто не знал, кем.
— Что-то не так, Джакс?
Джакс посмотрел со своего пропитанного потом матраса туда, где стоял, словно часовой, И-5, чьи фоторецепторы приглушенно мерцали.
Джакс колебался всего секунду. Это могло бы показаться бесполезной тратой воздуха — обсуждение сна с дроидом, но И-5ИКУ не был обычным дроидом, и даже если бы был, стоило поговорить о загадочном сне даже с предположительно неразумным существом. Поскольку ничего другого не оставалось, Джакс рассудил, что, проанализировав вслух образы, действия и слова, он сможет понять их.
Он сел, прислонившись к стене своей маленькой комнаты в квартире особняка «Полода», которую он делил со своей пестрой командой.
— Я спал.
— Я читал, что так делают все живые существа, — вежливо отметил И-5.
Джакса внезапно охватило любопытство: а И-5 спит? Неужели такое возможно? Он хотел спросить, но сдержался, вместо этого начав подробный пересказ своего ночного путешествия.
Когда Джакс, наконец, закончил, И-5 секунду помолчал, его фоторецепторы слегка замерцали, что было эквивалентом мигания человеческих глаз. Наконец, он сказал:
— Могу я указать, что это, кажется, противоречит тому знанию, которое ты получил через Силу несколько месяцев назад, что Скайуокер все еще жив?
— Ну, да. — Джакс провел пальцами по мокрым от пота волосам. — Хотя, полагаю, он мог быть ранен на Мустафаре.
— Возможно, хотя есть и другие возможности — и немало. Может, видение имеет более метафизическое значение, например. Или это выражение твоих собственных внутренних страхов.
— Обычно сны Силы действуют не так, но, думаю, это возможно. У меня никогда раньше не было такого, — признал Джакс. — Я имею в виду, сон о прошлом, а не о будущем, во-первых. И это прошлое было другим. Энакин ничего не говорил о Силе, когда дал мне пироний, он только попросил, чтобы я поберег его для него, пока он поедет на Татуин. И, думаю, я заметил бы, если бы он загорелся, — едко добавил он.
«Глаза» И-5 снова блеснули, словно он забавлялся.
В дверь позвонили; Джакс схватился за хроно, но И-5 опередил его.
— Семь часов.
Это было не так уж рано для нижних уровней Корусканта, где мало кто различал день или ночь, но большинство разумных существ согласилось бы, что есть определенные часы, когда невежливо беспокоить соседей.
Джакс поднялся и вышел из своей комнаты в большую общую гостиную, заметив, что остальные его компаньоны или спят, или вышли. И-5 следовал за ним.
Направляясь к парадной двери квартиры, Джакс послал усики Силы к существу по ту сторону двери. Мысленным взором он видел там энергию, но не чувствовал исходящих или соединяющихся с его нитей Силы.
Каждый джедай испытывал и чувствовал Силу характерным для себя способом. Особая чувствительность Джакса позволяла ему чувствовать ее как тонкие лучи света или тьмы, которые окутывали существо и соединяли его или ее непосредственно с Силой и другими существами и вещами. В данном случае, казалось, не было никаких нитей… хотя был намек на… ну, в общем, пятно — единственное слово, которое пришло на ум Джаксу, хотя и оно было не совсем верно.
Снедаемый любопытством уже второй раз за одно утро, он открыл дверь, слегка улыбаясь, тогда как И-5 отступил в сторону, чтобы занять защитную позицию, где его сразу не заметит тот, кто бы ни был снаружи.
В узком, хорошо освещенном коридоре стоял невысокий коренастый мужчина-сакианец, которому Джакс дал бы за шестьдесят, одетый чисто, но бедно. Он моргнул, увидев экипировку Джакса, — тот был в одних свободных штанах, в которых спал, и не потрудился надеть рубашку.
— Я-я прошу прощения за ранний час, — заикаясь, проговорил сакианец, мигая круглыми глазами, которые казались необычайно бледными на его бронзовом лице, — но дело срочное. Я должен поговорить с Джаксом Паваном.
Джакс снова проверил сакианца, более тщательно, подключив все свои чувства. Не ощутив дурного намерения, он представился:
— Я — Джакс Паван.
Лицо посетителя просияло, и он испустил глубокий вздох облегчения.
— Вам случайно не принадлежит протокольный дроид линии И-Пятьику?
— Он мне не «принадлежит», — осторожно ответил Джакс. — Но да, он здесь. Зачем он вам, э…?
Сакианец слегка поклонился.
— Приношу извинения за свои манеры. Меня зовут…
— Туден Сал, — сказал И-5, выступая из теней около двери, и навел на гостя указательный палец. На кончике его мерцал красный свет — дуло одного из двойных лазеров, встроенных в его руки. Его фоторецепторы ярко сверкнули. — Я этого долго ждал…
ГЛАВА 2
Каджин Саварос стоял в узкой щели под опорой где-то на нижних уровнях облакоскреба на продольной оси рынка «Плафтекаль» и всматривался в толпу внизу. По правде сказать, он не был уверен, на каком он уровне. Он только знал, что там было темно, зловонно, и никто никого не знал.
Из-за этого последнего качества — если можно было сказать, что у рынка «Плафтекаль» имеются «качества» — Кадж и отыскал его. А еще здесь он легко сможет отсидеться. Или, по крайней мере, это было легко до его чудесного побега от инквизитора днем раньше.
Он содрогнулся от воспоминаний о том, как он взвешивал резь в своем пустом животе против риска, что где-нибудь в этой толпе неизвестных вполне мог бы оказаться кто-то осторожный, кто-то подозрительный, кто мог бы знать его приметы и быть достаточно погруженным в Силу, чтобы ощутить его присутствие. Он был голоден — совсем как сейчас — и клянчил еду на нескольких уровнях растянутого, многоярусного рынка. Инквизитор увидел, что он выпросил у уличного продавца целый вертел чудесных копченостей, и загнал его в угол прежде, чем он успел расправиться хотя бы с половиной.
Несмотря на страх, при мысли о мясе у него потекли слюнки. Надо срочно поесть, но…
Кадж поглядел вверх и вниз на переполненный базар. Тень и свет танцевали в мутных клубах дыма, поднимающихся от котлов и жаровен; киоски пестрели разноцветными огнями, что соблазнительно мерцали и мигали, зазывая потенциальных клиентов, которые переполняли проходы. Не было никаких признаков инквизитора или кого-то вроде — они взяли себе за правило оставаться неизвестными.
Казалось бы, что такое неустойчивое число разумных существ — людей и иных, что населяли планету-город, предоставит более чем достаточную защиту для человека, который всю жизнь искал анонимности. Корускант — Кадж раздраженно покачал головой, опять напоминая себе, что недавно переименованный экуменополис надо называть Имперским Центром и мысленно, и вслух, — Имперский Центр служил домом буквально триллионам существ со всех концов галактики, и найти среди них одного-единственного не легче, чем одну-единственную песчинку на Татуине, Бакка и других пустынных мирах, вместе взятых. Скрывшись среди множества, он был в безопасности — пока не использовал Силу.
Что было не труднее, чем, скажем, питаться добела раскаленной лавой.
Когда он некоторое время активно не использовал Силу, но вместо этого просто сдерживал ее внутри себя, она пылала — словно в груди у него был огромный костер. Ему было трудно дышать, еще труднее — сидеть неподвижно. В результате у него поднималась температура; после нескольких дней Кадж потел и трясся в лихорадке. Если так будет продолжаться еще немного — скажем, неделю или около того… ну ладно, однажды так уже было. Когда он проснулся в середине ночи, он почувствовал сначала благословенное облегчение — сменившееся леденящим сердце страхом.
Кровать в дешевом квартироблоке, который он снял на ночь, была вся пропитана потом, а на дальней стене образовался круг шириной в метр, где краска оказалась обуглена.
После этого Кадж старался «давать себе спуск» всякий раз, когда ощущал, что сила выходит из-под контроля. Он концентрировался на легком телекинезе, передвигая куски еды или другие предметы, получая таким образом достаточно облегчения для израсходованного усилия. До сих пор это работало — но он все еще дрожал от страха каждый раз, когда приходилось так делать, — вдруг его ощутит один из этих зловещих инквизиторов.
Пристальный взгляд Каджа вернулся к киоску примерно в двадцати метрах от него, где несколько покупателей торговались с продавцом по поводу товара — по большей части незаконного. На трех сторонах киоска стояли корзины с продуктами, а сзади он был открыт. Неудачно, но у соседнего киоска имелся матерчатый тент, один угол которого почти что уткнулся в заднюю часть продуктового киоска.