— Уверен.
— Но предупреждаю, — тон Мусафара стал тверже алмаза, — на мою помощь можешь в этом случае не рассчитывать. Я не пойду войной на суверенное государство, даже на такое невразумительное. И никто из подобных мне не пойдет. Так что ты зря сюда приехал, если хотел предложить мне что-то похожее.
— Я не собирался просить тебя о такой помощи.
— Тогда что тебе нужно?
— Всего лишь вещь, за которую я могу хорошо заплатить.
— И что же именно?
— Катер. Боевой торпедный катер с полной оснасткой и вооружением.
В каюте повисло молчание.
— Не отрицаю, — произнес Мусафар наконец. — У меня есть и такие игрушки. Но продать его… Ты представляешь, сколько он стоит?.. И даже если я его вдруг продам, то вряд ли смогу быстро купить подобную вещь снова. Это, знаешь ли, не пулемет… И даже не ракета «Сайдуиндер».
— Тогда каким образом я мог бы получить этот катер?
Мусафар снял очки и принялся не спеша их протирать.
— Торпеды тоже денег стоят, — сказал он.
Жоам посмотрел на меня и подмигнул. Я начал догадываться, что затеял наш командир. И если это так — пять ему с плюсом за тактику и стратегию…
— Значит, — сказал Алварес, — варианты возможны?
Мусафар надел очки и посмотрел на нас, как смотрит врач на безнадежно больных пациентов.
— У меня появилось желание попросить вас прогуляться за борт.
— Вполне понятное желание, — спокойно ответил Жоам. — Но, ты пойми, Мусафар, у нас выбора вообще-то говоря, нет. Или мы покупаем у тебя катер, или… Словом, нам нет резона возвращаться от тебя с пустыми руками.
Мусафар забарабанил пальцами по столу, что-то прикидывая.
— Такие дела быстро не делаются, — сказал пират. — Катер не подготовлен, а за спешку тоже платить полагается. И за риск. За мой риск, разумеется. Если ты собрался штурмовать Руздану на торпедном катере, за последствия подобного безумия могу поплатиться я.
— Уверяю тебя, я не сумасшедший. Ты же меня на самом деле знаешь! Мне нужно только встретиться с парочкой судов в океане, и больше ничего.
В глазах Мусафара что-то мелькнуло.
— Кажется, я догадываюсь, за чем ты охотишься. Уж не те ли два корыта под флагами Гамбии, хотя даже дилетанту ясно, что это нигерийцы переделали старые британские яхты? Пришли вчера и встали в двадцати милях отсюда.
— Старые, говоришь? Совсем хлам?
— Не сказал бы так. Англичане умеют строить корабли, и делают их на века. В том числе и яхты. А нигерийцы, если прижмет, тоже умеют руками работать. Одна яхта — легкая добыча, транспорт. Другая утыкана пулеметами и пушками. Опасно. Топить будешь? Может, ты просто оплатишь мне работу? Мои люди сходят, сделают дело, предъявят доказательства…
— Ни в коем случае. Только захват.
— Ты не боишься попасть под международный трибунал?
— Нет. Во-первых, эти суда, сам говоришь, подняли чужие флаги. Во-вторых, победителей не судят.
— Ты рассчитываешь стать победителем?
— Да. Иначе какой смысл в нашей деятельности?
— Ты прав… Нравишься ты мне. Жаль будет, если тебя убьют… Но и катер мне тоже жаль. Не продам я его тебе. Но зафрахтовать, наверное, позволю. Потом вернешь. Как тебе такой расклад?
— Он великолепный, Мусафар, как восход солнца над оазисом.
— Это стихи, Жоам. А теперь поговорим прозой. Что ты мне предложишь за аренду катера?
— Один мой знакомый сказал: за деликатную работу — деликатную оплату.
— Я думаю, твой знакомый — достойный человек. Но мне нужны подробности. Я уже понял, наличных денег от тебя ждать, как всегда, бесполезно. Да и откуда они у солдата, правильно?
— Правильно. У меня есть такое предложение. Ты ведь занимался когда-то делами, после которых ветер мотает по Атлантике суда без экипажей, а где-то в Европе или Америке частные лица получают по почте письма с требованием передать заезжему коммивояжеру чемодан с зеленой капустой?
Мусафар скривился.
— Если я человек восточный, то это не значит, что нужно разводить подобное многословие. Да, я никогда не отказывался от того, чтобы получить выкуп за какого-нибудь идиота, пустившегося в плавание, вместо того, чтобы сидеть дома.
— Как насчет того, чтобы заполучить человек пятнадцать таких идиотов?
— Пятнадцать?
— Может быть, двадцать.
— Они у тебя?
— Пока нет. Но будут.
— Местные?
— Ни в коем случае. Настоящие белые.
— Португальцы?
— Янки.
— Ты страшный человек, Жоам.
— Да что ты… Я добрый и нежный, — проникновенно сказал мулат. — И знаю, что ты и сам почти такой же.
Марокканец негромко засмеялся. Алварес тоже усмехнулся. Но через несколько секунд веселые собеседники вновь превратились в деловых людей, готовых на многое, лишь бы добиться своих целей, которые, если честно, были выше моего понимания.
— Значит, так: с моей стороны — катер и две торпеды. Что надо еще?
— Исправный пулемет с тысячью патронов, а также суточный запас воды и топлива. Пушка есть?
— Пять неуправляемых снарядов. Это максимум, что я могу предложить. Пулемет спаренный. Веселая штука.
— Я всегда говорил, что с тобой, Мусафар, положительно приятно иметь дело, — слегка улыбнулся Жоам. — Особенно, когда вспоминаю, что ты с меня не требуешь предоплаты.
— Ну ты и вымогатель… Хорошо. Дня через три-четыре я, наверное, смогу все приготовить.
— У меня нет времени. Если сегодня ночью, в крайнем случае — завтра на рассвете, мы отсюда не выйдем, все пропало.
— Какой же ты все-таки нетерпеливый, Жоам. Учись у меня, я всегда могу ждать. Кстати, каковы сроки и способ передачи мне твоих американцев?
— День или два дня после возвращения катера. Способ такой: мы поддерживаем двустороннюю связь, и в один прекрасный час из залива выйдет транспорт, известный тебе. Мы встречаемся в открытом море, и передаем людей с борта на борт. У всех надежно завязаны глаза и связаны руки… Но за пару минут до пересадки желательно вылить в море пару бочонков репеллента против акул.
— Ты стараешься все предусмотреть… Тогда, Жоам, я хочу спросить тебя, как моряк моряка: ты умеешь управлять катером? Ты сможешь навести торпеду на цель и выстрелить, не промахнувшись? Наконец, ты сможешь найти дорогу назад?
Жоам усмехнулся.
— Скажу честно: мне это будет несколько затруднительно… Но вот этот человек, Эндрю, умеет управлять теплоходом. И штурманские навыки у него есть.
— А кто он?
— Я бы сказал так: профессиональный искатель приключений… На свою задницу, — добавил Жоам по-русски.
Мусафар повернулся ко мне:
— Скажите, Эндрю, где вы обучались навигации?
Хороший вопрос. Можно только догадываться, знает ли пират название далеко не самого морского города в России.
— Вентспилс, Латвия, — соврал я.
— Европа? Уже неплохо.
И Мусафар задал мне несколько вопросов, на которые я с большим трудом смог ответить. Во-первых, я многое подзабыл, если честно, во-вторых, знал далеко не все английские названия морских терминов. Пират вскоре понял, с кем имеет дело.
— И вы еще называете себя профессиональным искателем приключений. Дилетант вы, натуральный дилетант, черт бы вас побрал… На будущее, Жоам, будь дальновиднее, подбирая себе помощников. Сделаем так. С вами пойдет один из моих капитанов. С ним вы не заблудитесь. И мне будет спокойнее, потому что с вами, или без вас, а катер он приведет обратно… — Мусафар осклабился, затем обратился к Боолу: — Отведи этих смертников, имеющих наглость называть себя профессионалами, к Тардифу. Пусть к трем часам ночи полностью подготовит катер. И передай, что в половине четвертого утра я приду и проверю…
— Понял. Оружие им вернуть?
— Нет. Оставь. Утром сам принесу.
Торпедный катер западногерманской постройки времен «холодной войны» представлял собой зрелище не слишком уж впечатляющее, потому что был достаточно стар и потрепан. Несколько иллюминаторов было разбито, обшивка во многих местах пестрела грубо наложенными заплатами. На крыше рубки, хранившей следы давнего пожара, хищным стервятником устроился спаренный крупнокалиберный пулемет.
— Будем знакомы, — обратился к нам после нескольких слов Боола белый, но дочерна загорелый крепкий мужчина лет тридцати с черной повязкой через правый глаз, что придавало ему некоторое сходство с классическим типом пирата. Кроме плавок, на нем больше ничего надето не было. — Меня зовут Жан-Поль.
Жоам произнес несколько фраз по-французски. Месье Тардиф расплылся в улыбке.
— Очень хорошо… А ты, Боол, как всегда, с проверкой?
— Не совсем. Было сказано, чтоб к трем часам ночи транспорт был на ходу. Плюс торпеды и пулемет в рабочем состоянии. С этими двумя поедешь на дело.
— Вот так штука, — Жан-Поль почесал лоб. — За кем охота, если не секрет?
— Похоже, самозванцы.
— Неужели топить придется?
— Нет, обычный абордаж.
— Втроем?!
— Они тебе все объяснят. И помогать будут.
— Черт… Не желтуха, так понос… А комиссионные? — хмуро спросил Жан-Поль. — А кто мне даст потом новые боеприпасы? Ты, что ли?
— Все вопросы к самому. Он будет в половине четвертого, тогда и получишь полный инструктаж. А комиссионные будут такие, что тебе и не снились… Ну, бывай. Если вернешься, выпьем.
— С тобой пить-то… — проворчал Жан-Поль под нос. — Если меня на одной миле с тобой похоронят, я из могилы вылезу и отойду куда подальше… Ладно, черт с вами со всеми… Пошли, парни, со мной. Начнем грузиться… Учтите сразу: я не стрелок и не наводчик, зато таких рулевых, как я, на всем Гвинейском заливе всего два-три человека. А в Конго — так вообще я один, не считая Крисса, но он англичанин, а англичане все сволочи.
Рассуждая подобным образом, Тардиф повел нас к своим тайникам.
Грот, в котором стоял катер, был освещен все тем же тусклым светом. В углах грота было темно, Жан-Поль все время на что-то натыкался и вполголоса бросал ругательства.
… Без десяти три Жан-Поль спустился в машину и довольно быстро запустил двигатели. Катер затрясся мелкой дрожью, казалось, его колотит лихорадка. Затем француз вернулся на палубу, вытер ветошью руки и закурил.