Громыхнул взрыв, и путь во двор был открыт. На БТР взобралась группа бойцов, вооруженная пулеметами, и, прикрываемые ими, человек двадцать бросились через разнесенные створки. Водитель дал газ, и транспортер, сминая клумбы, ворвался на территорию вслед за бойцами.
Из окон продолжали палить, хотя уже не так плотно. Штурм достиг своей кульминации. Несколько бойцов пали перед фасадом здания, но основная масса смогла проскочить в дверь подъезда и запрыгнуть в окна первого этажа.
— Ты как хочешь, — сказал мне Майк, — а я пошел!
И наследник престола, с винтовкой в одной руке, с угонкой — в другой, выбрался на башню через верхний люк (угодив при этом ботинком мне по зубам). Я — верите или нет — последовал за ним.
И почти сразу же пожалел об этом. Не забывайте — мой интерес заключался лишь в том, чтобы как можно скорее покинуть эту горящую землю. Воевать я совсем не хотел. Более того, пока мы сидели в укрытии, я подумал, что любой суд на земном шаре и без того мог бы припаять мне несколько пожизненных сроков сразу. За содействие в захвате заложников, за соучастие в убийствах и, конечно же — страшно подумать! — за пособничество террористам. О таких пустяках, как фальшивый паспорт и нелегальный переход нескольких границ, можно даже и не вспоминать.
Словом, я действительно пожалел о своем поступке, когда выбрался наружу. Стрельба еще не утихла окончательно, рядом со мной просвистели не меньше пяти пуль подряд. Почти не глядя, я выпустил короткую очередь куда-то вверх, выше крыши дома, наверное. Да, ребята, война — это не дело для гражданских лиц. Ноги сами несли меня в спасительную «мертвую зону» перед зданием.
Неожиданно рядом со мной поравнялся Жоам.
— Какого черта ты здесь делаешь? — заорал он.
— Так Майк уже там! — ответил я, показывая на одно из окон, в котором только что мелькнули ботинки наследника престола.
Жоам выругался.
— Ты-то хоть не лезь! — с досадой сказал он.
— А куда мне прикажешь идти? — спросил я.
Алварес с полсекунды оценивал обстановку.
— Пошли, — сказал он мне. — Давай в подъезд, все уже почти закончилось.
Но Жоам слегка ошибся. Штурм еще был в разгаре.
Ободранный, разгромленный вестибюль первого этажа с бледно-зелеными панелями был весь усеян обломками утвари и осколками стекол. Ковровое покрытие со свежими пятнами крови вздыбилось. В одном углу лежали два мертвых гвардейца в малиновых беретах, в другом рвало какого-то бедолагу. На него никто не обращал внимания. Из коридоров доносились вопли, грохот и редкие выстрелы.
Жоам поймал одного из своих солдат и потребовал найти еще кого-нибудь из Тонга-Со, чтобы те отправились к заднему двору и вразумили наемников, во избежание мародерства и массового истребления челяди. Затем, узнав, что Майк точно побежал наверх, широкими скачками понесся наверх по выщербленным мраморным ступеням парадной лестницы.
На втором этаже два солдата волокли по коридору упирающегося и орущего благим матом гвардейца. Алварес даже не удостоил этих взглядом, его интересовало нечто другое.
— Ты — налево, я — направо, — обратился он ко мне тоном, не терпящим возражений. — Найди этого проклятого царька и заставь его угомониться. А то он наломает дров, чего доброго.
Я не стал переспрашивать и дунул в левое крыло через анфиладу комнат. Возможно, здесь были канцелярские помещения, если судить по количеству бумаг на столах явно офисного вида, да паре компьютеров в одной из комнат. Дальше находился холл, из которого вели три двери. Первая была запертой. Я дал очередь по двери рядом с круглой ручкой, дверь открылась, и я попал в пустое помещение, не слишком тронутое побоищем. Здесь было что-то вроде комнаты для релаксации — кожаный диван, бар, телевизор… И труп гвардейца.
Следующая дверь из холла открылась легко, и мне навстречу выполз еще один защитник дворца. Он был жив, но если судить по его виду и по количеству крови, которой был залит пол, жить ему оставалось недолго. Больше никого и ничего я тут не обнаружил, а потому бросился в последнюю дверь.
И понял, что Жоам не зря беспокоился о поведении наемников. Здесь четверка солдат удачи затеяла под шумок военно-полевой суд над пособниками самозваного президента. На полу валялся труп белого мужчины, которого, видимо, забили ударами прикладов, а рядом с ним лежала и протяжно стонала женщина-негритянка, прижимая руки и подтягивая колени к окровавленному животу. Еще одну женщину, мулатку, эти весельчаки разложили на столе, причем трое удерживали ее, растопыривая ей ноги, а третий со спущенными штанами уже пристраивался с понятной целью.
Прежде я стрелял в людей только с целью спасения своей шкуры. Даже во время инцидента на аэродроме я не слишком старался попасть в кого-нибудь. Но в этот момент мой палец сам потянул спусковой крючок.
Избежавшая насилия женщина дико завизжала, когда я подошел к ней. Мне ничего не пришло в голову, кроме как дать ей пощечину и сказать, показав пальцем на пол:
— Help her!
Мулатка взяла себя в руки и опустилась на колени рядом с раненой. Я не стал долее здесь задерживаться.
Жоам опередил меня не более чем на секунду. Он выскочил на лестничный холл и направился еще выше. В этот момент на третьем этаже прогремел взрыв. Сверху посыпались какие-то обломки, а потом совсем рядом с моей головой обрушилась увесистая балясина.
Тут же выяснилась и причина взрыва: три солдата обнаружили наглухо забаррикадированную дверь и не долго думая вынесли ее вместе с частью стены пакетом взрывчатки. В комнате, обставленной с пошлой роскошью, прятались пятеро в гражданской одежде и трое гвардейцев. Последние стояли с поднятыми руками.
Согласно инструкции они были тут же избиты и положены лицами на пол. Гражданским в доходчивой форме порекомендовали сидеть на полу и помещение не покидать.
Еще несколько комнат… Вот и парадная зала с огромным столом и соответственным креслом у дальней стены. Я услышал вопль Майка (орал он по-английски):
— Он забежал в эту дверь!
Тут я увидел и самого Майка. Его М-16 висела у него за спиной, сам же он поистине царственным жестом указывал угонкой на маленькую дверь в углу просторного помещения, задрапированного в цвета флага Контвигии.
Кто-то из солдат вырезал замок точно таким же способом, к которому прибегнул и я парой минут ранее. Жоам и я уже стояли рядом.
За дверью обнаружился какой-то пухлый негритос в одеянии, похожем на пижаму. Он немедленно повалился на колени.
— Saia! — крикнул ему Майк. — Вон!
Толстяк выкатился наружу. Майк бросился вперед, мы — за ним.
Еще одна дверь, направо. Майк выбил ее ударом ноги, а затем с торжеством воскликнул, перейдя на родной язык:
— Wow, you’re here!
В левом углу комнаты находился крупный мужчина в рубашке с галстуком и синих брюках. Лицо его показалось мне знакомым. Точно! Я видел его на фото в газете. Господин Педру Батишта, мэр Рузданы, провозгласивший себя президентом Контвигии. У него тряслись брыли, черная кожа была цвета ржаной муки.
— Не стрелять! — закричал Жоам.
Батишта, отчаянно жестикулируя, что-то пытался втолковать подходившему к нему Майку. Тот только похохатывал.
— Возьмите его, — обратился Майк к нам. Но тут я (да и не только я, видимо) заметил, как в правой руке мэра что-то блеснуло.
— Майк, берегись! — почти хором завопили мы с Жоамом.
Майк резко повернулся, и угонка словно сама собой впилась шипом в грудь мэру. Батишта издал горловой звук, качнулся назад, соскальзывая с острия. Кровь толчком выплеснулась из груди. Блестящий предмет упал на пол. Черт, это был вовсе не пистолет, и даже вообще не оружие…
И вдруг кто-то выстрелил. Сухой пистолетный треск прозвучал по сравнению даже с одиночным выстрелом из автомата не громче хлопушки.
Майк Новински удивленно посмотрел куда-то вбок. Выронил угонку, прижал руки к подреберью. В правом углу комнаты стоял шкаф, и выстрел мог прозвучать только оттуда.
Майк растянулся на полу, его винтовка соскользнула с плеча. Пять стволов немедленно нацелились на шкаф.
— Не стрелять! — вновь сказал Жоам. — И, обращаясь к тому, кто прятался в шкафу, скомандовал: — Брось оружие! Выходи, руки за голову!
И повторил на португальском, видимо, то же самое.
Дверцы шкафа открылись, и на пол комнаты вылетел средних размеров пистолет, кажется, «беретта-32». А следом вышел и тот, кто стрелял. С ладонями на затылке, как и было велено.
Женщина. Белая. Русоволосая. В легком брючном костюме салатного цвета. С браслетами на поднятых к голове руках.
— Лицом к стене! — скомандовал Жоам. И, не дожидаясь исполнения команды, сам подскочил к незнакомке, грубо повернул ее и прижал лицом к стене.
А я кинулся к Майку. Новински был жив… Но, черт, изо рта его текла черная кровь, из-под прижатых к телу пальцев — тоже. Камуфлированная куртка почернела, а даже такой дилетант, как я, знает, что подобный цвет у крови бывает, если пуля попадает в печень.
— Майк, — позвал я.
Новински открыл глаза.
— Курт, — сказал он и опять закрыл глаза.
— Я не Курт, Майк…
— Я знаю… Курт… Не… Тот… Кто…
— Что?
— Я думал, что ты — Курт… Курт…ка желтая, — с трудом сказал наследник престола. — Дэйв… Не… Хотел…
— Это Курт убил Дэйва?
— Нет… Стрелял… Роб…
Майк захрипел, выгнулся в тяжкой судороге. Из его рта потоком хлынула кровь.
— Идиоты, — услышал я. — Кретины, гандоны, суки позорные. Динозавры поганые.
Это говорила женщина, стрелявшая в Майка. А затем она добавила несколько слов, какие я последний раз слышал, наверное, за кружкой пива в компании моих новосибирских приятелей.
Я подумал, что схожу с ума.
Король умер.
Глава девятая
Поход на Руздану дорого обошелся Жоаму и его соратникам. Вольным, невольным и коммерческим. Из девяноста рекрутов, пригнанных из заирских деревень, в живых осталось не более пятнадцати. Погиб и один «тайсон». Наемникам повезло больше: их сотня потеряла человек тридцать пять. Насчитывалось еще порядка двадцати бойцов из Тонга-Со, не считая самого Алвареса. Волею судьбы случилось так, что во время захвата города их погибло меньше, нежели при наводнении в пути. Раненых оказалось не очень много — человек десять довольно тяжелых среди наемников и рекрутов, повстанцы же все остались в строю. Из них спешно была создана новая гвардия, в чью задачу входило наведение порядка во дворце… В котором теперь не имелось человека, который мог бы стать во главе государства.