Но этому не суждено было случиться.
В день, когда Цай Ян должен был пойти на праздник к Мао Янлин и Чу Синю, ему позвонила рыдающая бабушка Сун, которая настолько была убита горем, что не могла даже связно объяснить, что случилось. Цай Ян понял лишь, что мама А-Бэя и А-Фэй умерла. Он знал, что она уже две недели находилась в больнице с воспалением легких, но не думал, что все настолько плохо. Цай Ян позвонил Мао Янлин, чтобы предупредить ее, что опоздает, и, бросив все дела, поехал в дом семьи Сун.
– Ее забрали, – рыдала бабушка, вцепившись в одеяльце Сун Фэй. – Они забрали ее!
Растерявшийся Цай Ян, который никак не мог найти глазами детей – в квартире было непривычно тихо и пахло лекарствами, а не как обычно, выпечкой и едой, – спросил:
– Кого?
– А-Фэй! Они забрали мою девочку!
Больше Цай Ян ничего не смог от нее добиться. Дав ей стакан воды, он обошел всю квартиру, но не увидел ни Сун Фэй, ни Сун Бэя. Когда он начал звать мальчика, тот не сразу, но вылез из самого дальнего шкафа в коридоре.
Цай Ян облегченно выдохнул, увидев его.
– А-Бэй, что ты там делал?
– Цай-гэгэ! – закричал А-Бэй и бросился к Цай Яну. Тот едва успел присесть, чтобы подхватить его.
Когда бабушка Сун немного успокоилась, она рассказала, что после смерти невестки прошло уже два дня. Она была в таком ужасе, что даже не позвонила ему. Утром к ней пришли из органов опеки и забрали внучку, объяснив, что она не сможет ее содержать, а родителей у детей больше не было. Старушка успела лишь спрятать А-Бэя в шкафу, соврав, что он с тетей и дядей в Японии.
– Что теперь делать? – Она снова начала плакать, обнимая притихшего внука. – Они заберут детей! А-Бэя тоже заберут!
Цай Ян сидел, вцепившись пальцами в волосы. Он уже трижды набирал Сун Цин, но ее номер был недоступен, как и у Сун Чана. Когда телефон наконец завибрировал, он, не глядя на экран, схватил его и поднес к уху.
– Сун Цин?
– Господин Цай, это Фа Цаймин. Вы помните меня? – послышался ровный и приятный голос.
Цай Ян кивнул, взяв бабушку Сун, утиравшую слезы одеяльцем внучки, за руку.
– Да, помню, – произнес он.
– Сун Цин и Сун Чан сейчас в Таиланде. Мой самолет только что приземлился, я вернулся в Токио. Я знаю о вашем горе, Сун Цин звонила ее бабушка два дня назад, когда я еще был там. К сожалению, сейчас с ней и Сун Чаном нет связи из-за непогоды, но они должны вылететь в Японию сразу, как доберутся до цивилизации. Мне удалось прибыть раньше. Я могу попросить вас прилететь в Токио? – спросил Фа Цаймин.
– В Токио? – ошарашенно повторил Цай Ян.
– Да. Здесь я смогу помочь брату и сестре Сун разобраться с бумагами, чтобы оформить опекунство над племянниками. Вы понимаете, о чем я говорю?
Цай Ян закрыл глаза и потер висок свободной рукой. Голова просто шла кругом. Взглянув на бабушку Сун, он встал и вышел в коридор, прикрыв за собой дверь. Услышав о случившемся с Сун Фэй, Фа Цаймин вздохнул и, помолчав, сказал:
– Им все равно нужно приехать в Токио. Это сейчас единственный вариант. Позже Сун Цин сможет забрать девочку. Простите, что не могу помочь чем-то еще.
Цай Ян уронил руку с замолчавшим телефоном вдоль тела и прислонился затылком к стене.
В Токио было холодно и промозгло. Стоял легкий мороз, но от влажного воздуха казалось, что на улице все минус двадцать. Дул сильный ветер, и люди ходили, кутаясь в широкие шарфы.
Сун Чан не просыпался уже неделю. На вопросы Цай Яна врачи только качали головами и прятали глаза, не давая никаких прогнозов относительно его состояния. Фа Цаймин разрывался между работой, больницей и поисками Сун Цин. Бабушка Сун даже не вставала с постели. Еще одна трагедия, о которой они узнали прямо в аэропорту Нарита, прилетев из Китая, окончательно подкосила ее здоровье.
Они временно жили в квартире Сун Цин, и Цай Ян боялся думать о том, насколько бездонным на самом деле было это «временно». Все дни слились в одни бесконечно длинные сутки, в которых не было ничего, кроме запаха больницы и сердечных лекарств бабушки Сун, тихого А-Бэя, который почти не разговаривал, и раскалывающейся головы.
Сун Цин не вернулась из Таиланда. Сун Чана после обрушившегося на поселение стихийного бедствия нашли и привезли через три дня после их прилета в Токио, назвав его состояние критическим. На лечение требовались большие деньги, как и на продолжение поисков Сун Цин. Фа Цаймин делал все, что мог, но даже этого было мало. Цай Яну пришлось забрать часть денег на учебу, чтобы помогать ему.
Цай Ян сидел в больничном коридоре, прикрыв глаза, которые просто адски болели. Он почти не спал, потому что бабушке Сун было плохо, она все время плакала и говорила только о своих внуках. Цай Ян перестал что-либо ей рассказывать, чтобы не делать еще хуже, только бесконечно обещал, что вернет Сун Фэй и обязательно найдет Сун Цин. А еще то, что Сун Чан поправится.
Он сам уже не понимал, верит ли в эти обещания.
– Спасибо тебе, А-Ян. Ты замечательный, мы бы пропали без тебя, – засыпая от лекарств и усталости, шептала бабушка Сун, сжимая его руку.
Цай Ян не знал и того, верит ли в ее слова. Он никогда не чувствовал себя настолько беспомощным. В больнице было тихо, и врач не выходил от Сун Чана уже слишком долго.
Телефон в кармане завибрировал. Цай Ян вскинул брови, увидев на экране имя Мао Линя.
– Ты бросил университет? – не поздоровавшись, спросил тот, едва Цай Ян успел взять трубку.
– Мао Линь…
– Ты пропал, не приехал на праздник к Чу Мину, не берешь трубки! Когда я пошел к тебе в общежитие, мне сказали, что ты отчислился! У тебя совсем крыша поехала?! – закричал Мао Линь, и Цай Ян поморщился, немного отведя телефон от уха.
– Не кричи. Я все объясню.
– Мама была права, – ледяным тоном произнес он. – Отец оплатил тебе обучение, а ты наплевал на него и нашу память о нем, просто бросив учебу!
Плеча Цай Яна кто-то коснулся, и он поднял голову, увидев перед собой врача Сун Чана. Мужчина шепотом извинился и сказал, что им срочно нужно поговорить.
– Он очнулся, – добавил он.
Цай Ян низко опустил голову, чувствуя, как сжалось горло. Сун Чан очнулся. Он будет жить.
– Мао Линь, прости, мне нужно идти, – тихо сказал он. – Я…
– Иди к черту!
Цай Ян посмотрел на погасший экран и, стиснув зубы, убрал телефон в карман.
На кладбище было холодно. Цай Ян медленно шел с А-Бэем на руках, глядя под ноги. Мальчик всю дорогу молчал, и Цай Ян не знал, что ему сказать. В январе ему только исполнилось четыре года, но они даже не смогли отпраздновать этот день.
– Цай-гэгэ, – наконец тихо позвал он.
– М-м?
– Что с бабушкой?
Что ответить ребенку, который не знает, что такое смерть? Цай Ян подавил вздох и произнес то же, что ему когда-то сказала мама про его собственную бабушку:
– Ее не стало.
Сун Бэй завозился в руках, но Цай Ян крепче прижал его к себе, не давая отстраниться. Если он посмотрит ему в глаза, не сможет сказать то, что должен.
– Она вернется? – пробормотал А-Бэй ему в волосы.
– Нет. Прости.
Начал накрапывать мелкий дождик. Цай Ян поднял взгляд на хмурое небо и ускорил шаг, чтобы А-Бэй не замерз и не заболел.
– Цай-гэгэ, а ты не уйдешь? – неожиданно спросил мальчик, очень крепко обняв его за шею.
Цай Ян остановился. Глаза защипало, и он выдохнул в два приема, потому что воздуха в легких вдруг стало будто слишком много. Он ни разу не плакал за все это время, ему даже некогда было осознать, что он чувствует. Однако почему-то именно сейчас в груди все сжалось и дрогнуло. Мир поплыл, как акварель, размытая дождем.
– Нет, – сказал Цай Ян, опуская голову и вытирая бегущие по щекам слезы о плечо А-Бэя. – Нет, не уйду. Я рядом.
Глава 8. Прилив
«きっと空の飛び方なんて
誰も教えてくれなかったよ
まっさかさま
海の底へ I fall
愛されるような
誰かになりたかっただけ»[6]
Порой кажется, что у мира нет на тебя совершенно никаких планов. Нас всех с раннего детства учат тому, что все, что происходит вокруг, не просто так. Нет бессмысленных встреч и нет случайных взглядов или событий, но наступает момент, когда каждый из нас спрашивает: «Зачем все это?»
Токио – город потерянных душ. Я вижу их каждый день. Люди заходят в мой магазинчик и не надеются на то, что найдут ответы на свои вопросы. Я просто читаю их по взглядам, жестам, по тому, как они хмурят брови, перебирая листы для писем, усеянные падающими звездами. Мне хочется взять их за руку, улыбнуться и попросить загадать желание, сказать «тебя обязательно услышат», но я сдерживаюсь. Кто я такая, чтобы говорить им подобное? Да и поверят ли они мне, самой обычной женщине, которая владеет крошечным магазинчиком в Акасаке? Тут сотни заведений на каждой прямой как копье улице. А потому я молчу. Молчу в ожидании, когда они сами поверят в то, что мир вертится не просто так.
Я рассказываю вам эту историю, чтобы она возродила в вашей душе нечто очень важное. Не все великие события ограничиваются мировыми новостями и учебниками. Не все красивые сказки обязательно повествуют о колдунах, магии и других вселенных. И не всегда человек может противостоять обстоятельствам. Даже очень сильный человек. Даже очень добрый.
Всем нам нужен кто-то, кто, глядя на нас со стороны, захочет защитить от всех невзгод. Люди, вопреки распространенному мнению, не влюбляются в картинку или идеальную внешность. Порой достаточно искренней улыбки и горящей внутри веры. Веры в то, что на вопрос «Зачем?» рано или поздно найдется ответ. И он будет очень коротким.
«Потому что ты этого заслуживаешь».
Заслуживаешь любви. Заслуживаешь писем с падающими звездами на полях. Заслуживаешь того, чтобы кто-то задерживал дыхание,