ать, потому что иначе они не закончатся никогда, а Ло Каю вставать в семь утра.
Сейчас Ло Кай с братом, должно быть, на собрании. Цай Ян как раз успеет прогуляться с детьми по Ицукусиме с официальной частью школьной экскурсии, когда они приедут. Благо, паромы на остров ходят до самого позднего вечера, как он уже успел прочитать в Интернете.
А-Бэй увлеченно слушает учителя, и Цай Ян вскоре ловит себя на том, что и сам заинтересовался рассказом. Мадо-сэнсэй – молодая и очень подвижная девушка, которая только недавно начала работать в школе, – вся преисполнена энтузиазмом и буквально светится от внимания детей. Экскурсия сюда – ее идея. Цай Ян пришел в ужас, узнав, что А-Бэй собирается отказаться ехать из-за того, что это очень дорого, так что пришлось искать обходные варианты. Мадо-сэнсэй обрадовалась его предложению поехать сопровождающим, сказав, что такая поддержка будет очень кстати. Сун Чан уверил, что все будет в порядке, если он останется один на это время. Их соседка обещала зайти вечером, чтобы проверить, как он. Цай Ян попросил его писать хотя бы каждые пару часов.
Когда они перебираются на пароме на остров, Цай Ян чуть не теряет дар речи, едва сойдя на берег. Он идет в самом конце вереницы детей с целью проследить, чтобы никто не потерялся, и останавливается, когда видит сидящего на лавочке под белым зонтиком от солнца Ло Кая в окружении оленей.
– Олени! – кричат дети, тут же бросаясь врассыпную, чтобы погладить животных, которых, как верно предупредила Мадо-сэнсэй, на Ицукусиме очень много.
– Господин Ло! – в свою очередь восклицает А-Бэй.
Олени, как и Ло Кай, особой эмоциональностью не отличаются. Они спокойно разгуливают в тени деревьев, нисколько не обращая внимания на окружившую их толпу детей. Цай Ян слышит, как посмеивается Мадо-сэнсэй, предупреждая ребят, чтобы не давали животным ничего съестного, кроме корма, который продают в лавочках у побережья.
Он видит, как Ло Кай поднимается с места и здоровается с подошедшим к нему А-Бэем.
– Ло Кай! – зовет Цай Ян и машет рукой. – Я думал, ты приедешь позже. А где твой брат?
– Еще на собрании, – отвечает Ло Кай, кивая ему, когда он подходит ближе. – Я уехал раньше.
– Мне еще нужно погулять здесь с детьми. Присоединишься? – спрашивает Цай Ян, указывая на ребят в школьной форме.
– Да.
Ло Кай, как и всегда, одет в строгую белую рубашку, застегнутую на все пуговицы, и черные брюки. Сложно не заметить, как на него смотрят люди. Даже Мадо-сэнсэй, которую Цай Ян с ним знакомит, не скрывает заинтересованного взгляда. Цай Ян начинает чувствовать себя неловко в джинсах и футболке. Может, тоже стоит на встречи с Ло Каем одеваться как на прием в императорский дворец? И как ему не жарко?
Все вместе они прогуливаются по короткой, но широкой набережной до знаменитого святилища Ицукусима, стоящего на сваях и похожего на лабиринт пересекающихся ярко-оранжевых мостов, перетекающих один в другой. К этому времени уже начинается отлив, и морское дно обнажается, покрытое светло-зелеными водорослями, в которых копошатся мелкие креветки и крабы. Дети то и дело перевешиваются через перила, чтобы рассмотреть ракушки или оставшихся после ухода воды морских обитателей.
– Правда, что с этим местом связана какая-то легенда? – спрашивает Цай Яна одноклассник А-Бэя, идущий рядом с ними.
Цай Ян пожимает плечами.
– Я знаю только про врата, – говорит он и указывает на рыжие священные тории, стоящие в воде неподалеку от острова. – Они выстояли войну. Из чего же их такие делают, что все оказалось разрушено, а они – остались?
Тории действительно выглядят величественно даже в свете яркого солнца. Они стоят, высокие и непоколебимые, в водах моря, которое ушло в отлив настолько, что до врат можно добраться пешком, замочив ноги лишь по колено.
– Из камфорного дерева, – отвечает вдруг молчавший всю дорогу Ло Кай. – Последний раз их реставрировали в 1875 году.
– Ничего себе, – с придыханием говорит мальчик, дергая за рукав идущего рядом А-Бэя. – Ты слышал, уже сколько лет прошло, а им ничего не делается!
А-Бэй вежливо улыбается и кивает.
– Да, я читал, что они считаются границей между миром живых и миром мертвых.
– По легенде, эти тории установили для петухов, которые должны были на рассвете разбудить богиню солнца Аматэрасу, – говорит детям Ло Кай, который даже в тени навесов не закрывает свой белый зонтик. – Она спряталась на этом острове от бога ветра в гроте, и, чтобы заставить ее выйти оттуда, люди установили тории, на которые и посадили петухов.
Цай Ян с улыбкой смотрит на Ло Кая, испытывая странную гордость, когда замечает, с каким восхищением на него повернулись и идущие рядом дети.
– Расскажите еще что-нибудь! А это что такое? – начинают они спрашивать хором.
Цай Ян закладывает руки за спину и замедляет шаг, слушая Ло Кая. Они небольшой группой отстают от основного класса, который уходит вперед в сопровождении Мадо-сэнсэй. Ло Кай ровным и спокойным голосом рассказывает новые и новые подробности о святилище, в котором, по его словам, ни разу не бывал. Потом легенды и исторические факты переходят уже на остров в целом.
Когда они добираются до конца стоящих на сваях мостов и спускаются к храму, дети уже совершенно очарованы Ло Каем. Цай Ян и сам настолько успевает заслушаться, что чуть не забывает о своем основном предназначении в этой поездке.
– Дети, заходим в храм. Обязательно снимайте обувь. И уберите телефоны, фотографировать нельзя! – громко сообщает Мадо-сэнсэй, стоя у входа.
– Идем? – спрашивает А-Бэя одноклассник.
Тот кивает.
– Господин Цай, вы будете снаружи?
Цай Ян, бросив взгляд на Ло Кая, отвечает:
– Да. Думаю, в храме вы точно не заблудитесь.
А-Бэй улыбается ему и идет дальше вместе с одноклассниками.
– Клевый у тебя папа, – говорит ему мальчик, который первым спросил Цай Яна о святилище. – Столько нам рассказал!
– Тихо ты, балда! – толкает его локтем в бок другой. – Это не его папа!
Цай Ян тяжело вздыхает и неловко усмехается, повернувшись к Ло Каю.
– Вот так, Ло Кай. Тебе уже приписали ребенка.
Он даже со своего места заметил, как А-Бэй покраснел и опустил глаза. Вот только этого не хватало. Мальчишка новенький, что ли? Вроде Цай Ян всех друзей А-Бэя уже выучил за эти годы.
Ло Кай смотрит на него, но ничего не отвечает. Он всегда такой молчаливый, что Цай Ян удивляется, как он может писать ему по вечерам сообщения, в которых даже больше двух-трех слов. В жизни он совсем не разговорчив.
Они полдня гуляют с детьми, обойдя за это время половину острова. Экскурсия завершается набегом школьников на магазины, в которых уследить за ними – та еще задачка. Когда Мадо-сэнсэй наконец говорит, что они отправляются заселяться в гостевой дом, чтобы отдохнуть и поужинать, Цай Ян облегченно выдыхает. К этому времени солнце уже опускается почти до самых гор на горизонте, кутая остров в персиковый цвет. Они с Ло Каем остаются одни на побережье, и Цай Ян рушится на ближайшую лавочку, обнявшись с пакетиком мандзю[7] в форме кленовых листочков, который ему вручил А-Бэй.
Ло Кай опускается рядом с настолько прямой спиной, что Цай Яну хочется сгорбиться еще больше от одного взгляда на него.
– Ло Кай, неужели ты не устал? – спрашивает он, шурша пакетом в поисках сладости с зеленым чаем.
– Нет. Ты устал? Купить что-нибудь попить?
Цай Ян смеется, наконец извлекая из пакета нужное печенье.
– Сейчас. Ты будешь?
Ло Кай качает головой.
– Ах да, я забыл, что ты не ешь сладкое, – говорит Цай Ян, откусывая половинку мандзю. – Хотя купить попить все же хорошая идея. Подождешь меня здесь?
– Да.
Оставив ему пакет, Цай Ян идет в сторону лавочек, в которых уже не толпится столько народа, как днем. Решив, что детей на сегодня выгуливать уже больше не надо, он покупает пару сакэ. Он забавно выглядит на этом острове, потому что разлит в коробочки, напоминающие стаканчики, в которых продают сок или йогурт, с нарисованными на них кленовыми листочками. Со стороны и не скажешь, что это спиртное.
Когда он возвращается, Ло Кай сидит в той же позе, глядя на море, которое шумит всего метрах в двадцати от него. Цай Ян ловит себя на мысли, что любуется им. В лучах заходящего солнца Ло Кай похож на настоящую мраморную статую. В его аккуратно собранных смоляных волосах путается багровый отблеск заката, а внимательные темные глаза кажутся и вовсе бездонными, когда он вот так смотрит вдаль.
Цай Ян даже замедляет шаг, разглядывая его. Интересно, что такой человек делает рядом с таким, как он? Да, они друг другу никто, это Цай Ян очень хорошо понимает. Ло Кай закончит свой проект и вернется в Китай, где у него своя жизнь. Но ведь почему-то он согласился сопровождать его в этой поездке. Не сказал, что ему некогда, не высмеял просьбу Цай Яна поехать вместе с ним и А-Бэем… Почему?
Он решает выбросить на сегодня эти мысли из головы и подходит к лавочке, протягивая Ло Каю коробочку с сакэ.
– Держи, Ло Кай. Мы заслужили, это был длинный день.
Цай Ян садится, отрывает фольгу от своего стаканчика и делает глоток. Слегка прохладный сакэ приятно обволакивает горло и сразу согревает изнутри. Он смотрит, как Ло Кай делает то же самое.
Хорошо, что хоть от сакэ он не отказывается. А вот от сладостей – зря. Они здесь очень вкусные.
Цай Ян едва успевает додумать эту мысль, когда рука Ло Кая со стаканчиком в пальцах вдруг резко опускается. От удара об лавочку часть напитка проливается на рукав его рубашки.
– Ло Кай? – зовет Цай Ян, хмурясь. – Эй, Ло Кай?
Он протягивает руку и касается чужого запястья. Никакой реакции. Цай Ян обхватывает его пальцами и слегка трясет. Ничего.
Ло Кай что, заснул?
Цай Ян встает с лавочки, оставив свой стаканчик, и садится перед Ло Каем на корточки, заглядывая ему в лицо, в котором в целом ничего не изменилось, только глаза закрыты. Цай Ян водит перед ним ладонью.