От Токио до Камакуры – всего час езды. Дорога проходит вдоль рисовых полей и нескольких небольших деревушек, жизнь в которых кажется такой размеренной и медленной по сравнению с Токио.
Ло Каю нравится водить машину. Это очень успокаивающее и приятное чувство, что ты полностью контролируешь ситуацию, хоть оно и весьма иллюзорно. Особенно сейчас, когда рядом без конца крутится на пассажирском сиденье Цай Ян, который то и дело оборачивается к Сун Бэю и Сун Чану, чтобы обратить их внимание на что-то за окном. Ло Кай время от времени бросает на него взгляд.
Хорошо, что он снова такой же веселый и беззаботный, как в их первую встречу. Правда, теперь Ло Кай знает, что этому нельзя до конца доверять. После ночи на Ицукусиме Цай Ян был задумчивым и вел себя довольно странно, а на вопросы отвечал уклончиво. Память Ло Кая после выпитого случайно сакэ оказалась крайне избирательной: он хорошо помнил то, что рассказал ему Цай Ян о своей проблеме и предложении Мао Янлин забрать на время Сун Бэя в Китай, но совершенно не помнил, что произошло после того, как услышал все это. Он что-то сказал или сделал не так? На обратном пути после посещения с детьми Парка Мира в Хиросиме Цай Ян сидел в синкансэне, глядя в окно, и время от времени поглаживал ладонью волосы задремавшего на его плече Сун Бэя. Несмотря на то что с виду он был полностью спокойным, Ло Кая не покидала тревожная мысль. Цай Ян казался ему… уязвимым.
Честно говоря, до сих пор кажется.
Камакура – маленький городок на побережье Тихого океана – после шумного и многолюдного Токио выглядит тихо, как спокойное озеро по сравнению с бурной горной рекой. Осень так и не вступает в свои права, и дни стоят жаркие, солнечные. Цай Ян без конца требует, чтобы Сун Бэй надел кепку, но мальчик отказывается, потому что в ней жарко. Когда Ло Каю окончательно надоедает этот спор, он обходит идущего рядом с ним мягко улыбающегося Сун Чана и раскрывает над Сун Бэем свой зонтик от солнца. Цай Ян только фыркает и отворачивается, но это не мешает Ло Каю заметить играющую на его губах веселую улыбку. Может, он и умеет быть строгим, но нрав у него мягкий – пусть и только в отношении тех, кого он любит. Порой этого более чем достаточно.
Они добираются до океана пешком, чтобы немного пройтись по поселению. Прибрежная Камакура застроена частными домами и коттеджами с маленькими и ухоженными садами. Мощеные дорожки петляют между ними, уводя все ниже и ниже к океану, который до самого конца скрывают высокие парапеты набережной и поросшие зеленой травой холмы.
Сун Бэй восторженно выдыхает, когда перед ними открывается вид на бухту и песчаный пляж. Ло Кай сразу понимает, что, пусть им и повезло с погодой, океан в этот день очень неспокойный – высокие волны с белеющими гребнями разбиваются о берег с таким шумом, что их слышно даже с довольно большого расстояния.
Цай Яна, кажется, это совершенно не останавливает. Он отменил на сегодня всю работу и сразу заявил, когда они только садились в машину, что сегодня все отдыхают и ни о чем не думают. Хорошее правило в семье, которая никогда не придерживается правил.
Ло Кай сразу располагается на берегу под зонтиком, поставив на колени ноутбук. Отдыхающих не очень много, вопреки опасениям Цай Яна, так как волны в этот день слишком высокие. Вдоль бушующего океана прогуливаются женщины с детьми. У самой набережной большая и шумная семья устраивает пикник.
– Ло Кай! – возмущенно кричит Цай Ян, когда возвращается, переодевшись. – Ты почему до сих пор в брюках?
Ло Кай поднимает на него взгляд.
У Цай Яна худощавая, но очень складная фигура, что очень хорошо видно теперь, когда из одежды на нем – только черные плавки. Забранные в невысокий хвост волосы треплет ветер, и он то и дело отводит их от лица, щурясь от яркого солнца.
– Я планирую немного поработать, – отзывается Ло Кай, отводя взгляд от его бледной кожи.
Цай Ян фыркает.
– Какая работа, мы на океане и… – Он замолкает, а потом буквально подпрыгивает на месте. – Эй! А-Бэй! Куда?! А ну стой!
Сун Чан, усевшийся было рядом с Ло Каем, откладывает бутылку воды, из которой пил, и вытягивает шею.
Цай Ян догоняет уже зашедшего в океан по колено Сун Бэя и хватает его за руку. До Ло Кая его голос доносит ветер, к тому же сидят они не так далеко от линии прибоя.
– Только со мной! – говорит Цай Ян, отводя мальчика туда, где волны уже превращаются в бегущую по песку мягкую пену. – Пошли, я буду объяснять.
Купающихся очень мало. В океане видны лишь штрихи разноцветных досок для серфинга и яркие паруса. Вот кому такие высокие волны только в радость.
Цай Ян еще что-то говорит, и Сун Бэй смеется, цепляясь за его руку, чтобы не упасть, когда особенно сильная волна докатывается до них, успев разбиться совсем рядом. Ло Кай в этот раз его не слышит из-за шума рассыпавшегося брызгами белого гребня.
Сун Чан рядом довольно и длинно выдыхает, открывая привезенную с собой книгу. Он выглядит еще более бледным, чем Цай Ян, потому что очень мало выходит на улицу. Ло Кай думает, что это очень хорошо – что он вот так смог отвезти их сюда. Хоть что-то, что он может…
– Семь секунд, – доносится голос Цай Яна, и Ло Кай снова переводит взгляд на него. – Варианта с такими волнами два: либо прыгаешь, либо подныриваешь. Как только видишь волну, у тебя есть семь секунд на размышление. Если понимаешь, что прыгать нельзя, подныриваешь под гребень. Держись, – говорит Цай Ян и крепко берет Сун Бэя за руку.
Ло Кай чувствует, как сжимается вдруг сердце, и моргает, чтобы сбросить сковавшее его за одно мгновение оцепенение.
– Господин Ло, – зовет Сун Чан, чуть сгибаясь, чтобы заглянуть ему в лицо. – Вы в порядке? – Когда Ло Кай не отвечает, он продолжает: – Не волнуйтесь. Цай Ян плавает лучше любого из тех, кого я знаю. И он никогда не допустит, чтобы что-то случилось с А-Бэем.
– Я знаю.
Он боковым зрением видит, как Сун Чан кивает, вновь расплываясь в доброй улыбке. Этим он чем-то напоминает Ло Каю собственного старшего брата.
– Спасибо вам. Вы так добры к… нашей семье.
Это слово произнесено так ласково. Может, о чем-то таком и мечтала мама, когда писала, что они поедут на океан, в ту ночь, когда их с отцом не стало?
– Прыгаем или ныряем? – кричит Цай Ян, у которого уже растрепались волосы, а резинка, удерживавшая их в хвосте, пропала неизвестно куда. Намокшие черные пряди, тяжелые и густые, облепили ему шею и ключицы.
Они с Сун Бэем стоят в воде по пояс, а вздымающиеся волны оказываются порой выше их роста.
– Прыгаем! – отвечает Сун Бэй, вытирая свободной рукой мокрое лицо. Вторую Цай Ян держит в своей.
– Неправильно, ныряем!
– Эй!
Цай Ян вовремя утягивает мальчика за собой, чтобы гребень волны прокатился над ними. Вынырнув, Сун Бэй шутливо брызгает на Цай Яна водой.
– Семь секунд еще не прошли, я мог передумать!
Цай Ян весело смеется, присматриваясь к новой волне.
– Решение должно быть одно. Тут нельзя передумать, – веско говорит он. – Готов?
Они долгое время вот так развлекаются в шумящих высоких волнах, без устали прыгая или подныривая под них. Ло Кай слушает смех Цай Яна и Сун Бэя, наблюдая за ними в бушующем океане и сидя перед давно погасшим экраном ноутбука. Он даже не открыл архив с фотографиями, который хотел отсмотреть перед тем, как начать работы по реставрации.
Воздух пахнет свежестью, солью и влажным песком. Ло Кай все же отводит взгляд от Цай Яна и достает телефон. Он открывает QQ, которым уже очень давно не пользуется, и смотрит, пролистав ленту сообщений, на то, что отправил двенадцать лет назад своей матери.
«Я тебя дождусь».
Он до сих пор помнит их последний телефонный разговор в мельчайших деталях. Помнит, как смотрел на сад перед их домом через окно гостиной, прижимая телефон к уху и слушая ее голос, в котором прятались печаль и усталость.
Бороться или смириться с тем, что есть? Достаточно семи секунд, чтобы принять решение.
Ло Кай снова поднимает взгляд на Цай Яна. Что бы кому ни казалось со стороны, он борется. Каждый день этот человек выбирает именно этот путь ради тех, кем дорожит, не щадя себя и не сдаваясь. Даже сейчас, когда он скорее откладывает решение проблемы, он все равно не сворачивает с избранной дороги, какой бы одинокой и тернистой она ни была. Вокруг бушуют высокие волны, но ребенок рядом с ним смеется и выглядит таким счастливым, какими и должны быть дети.
Это действительно семья.
Задумавшись, Ло Кай не успевает среагировать, когда Цай Ян, отпустив выбравшегося на берег Сун Бэя, широкими и быстрыми шагами подходит к нему и хватает за запястье. От неожиданности Ло Кай едва не роняет зонтик на пикнувшего рядом Сун Чана, на которого посыпались брызги воды.
– Теперь ты!
– Цай Ян!
Ло Кай все же складывает зонтик, сдвигает ноутбук, отложив рядом телефон, и поднимается на ноги. У Цай Яна влажные и холодные от воды пальцы, и ими он крепко сжимает его руку.
– Ты пойдешь со мной туда, даже если мне придется затащить тебя в воду в одежде! У тебя еще должок после Ицукусимы! – припечатывает Цай Ян и улыбается. У него покраснели глаза от соли, слиплись мокрые черные ресницы, делая его взгляд совсем юным, почти детским. Ло Кай какое-то время смотрит в это бледное, но довольное лицо.
Под натиском Цай Яна, который, если вбил себе какую-то идею в голову, будь то самостоятельная сборка шкафа или решение растить в одиночестве чужого ребенка, не сдастся ни за что, невозможно устоять. Ло Кай мысленно восхваляет небеса, что все же взял с собой плавки. Как чувствовал.
Вода приятно прохладная, податливая и прозрачная, несмотря на высокие волны, которые теперь только усилились, так как начался прилив. Сун Бэй с Сун Чаном остались на берегу. Обернувшись, Ло Кай видит, как они что-то весело обсуждают. Мальчик активно жестикулирует и указывает на океан. Сун Чан кивает, улыбаясь.
Цай Ян идет рядом, покачиваясь, когда особо сильная волна прокатывается стремительным потоком к берегу, ударяя по бедрам. Совсем скоро им придется куда сложнее – высокие гребни разбиваются в нескольких шагах от них, и даже Ло Каю тяжело удерживаться на ногах.