когда не позволит ему винить себя в чем-либо. Можно считать, что теперь у них дни рождения в один день, пусть это и дурацкий Хэллоуин.
– Сегодня празднуем наш с тобой день рождения, – говорит Сун Цин вслух. – И не спорь, – почувствовав, что Цай Ян зашевелился в ее руках, строго добавляет она. – Не собираюсь отмечать Хэллоуин, когда есть повод поважнее.
Цай Ян усмехается. Сун Цин не видит его лица, но знает, что теперь это искренне.
– А ты приготовишь мою любимую запеченную картошку? – спрашивает он.
– Дайкон.
– Фу.
Сун Цин смеется и кладет подбородок на его макушку.
– Дурак, – говорит она, приглаживая ладонью его волосы, потому что они растрепались и теперь лезут ей в лицо. – Мой родной дурак.
Глава 14. Звезда
You are not alone
I’ve been here the whole time
Singing you a song, ooh
I will carry you.
Цай Ян просыпается от яркого солнечного света и тяжести на груди. Открыв глаза, он видит растрепанную макушку А-Бэя, который практически лежит на нем сверху, уткнувшись лицом в плечо. Мальчик крепко спит, смяв в пальцах ворот его футболки. Цай Ян пытается пошевелиться и понимает, что от позы, в которой он спал, в теле не осталось ни одной мышцы, которая была бы этим довольна. Подавив стон, он выдыхает и поднимает руку, чтобы погладить А-Бэя по спине. Будить его очень жалко, но судя по тому, что солнце уже так активно светит в этой комнате, они проспали все на свете.
Цай Ян помнит лишь, что прошлой ночью не пошел к себе, а свернул из кухни в комнату А-Бэя, чтобы посмотреть, как он. И так и остался рядом с мальчиком, пообещав себе, что только на пару минут прикроет глаза. Дальше память выдавать что-либо отказывается, кроме странных, туманных снов, в которых не было ни одного четкого образа.
Какой сегодня день недели?
А-Бэй открывает глаза, когда Цай Ян слегка трясет его за плечо. Он несколько раз моргает, приподняв голову, а потом вздрагивает и резко садится. Цай Ян придерживает его за поясницу.
– Тихо-тихо, куда ты? – усмехается он, поднимаясь следом и опуская ноги на пол.
Мальчик убирает с лица волосы и озирается по сторонам. Когда его взгляд падает на школьную сумку, он широко распахивает глаза.
– Я проспал школу!
Вот беда-то, произносит про себя Цай Ян и с улыбкой гладит его ладонью по голове.
– Не надо сегодня в школу. Я напишу Мадо-сэнсэй, что ты отсутствуешь по семейным обстоятельствам, хорошо? – спрашивает он.
А-Бэй переводит на него взгляд. У Цай Яна дергается сердце, когда он видит, что случившееся вчера не прошло просто так: у него по-прежнему красные, заплаканные глаза. Он вздыхает и касается согнутым пальцем щеки А-Бэя.
– Как ты?
Вместо ответа А-Бэй неуверенно улыбается и садится ближе. Цай Ян, поняв все без слов, обнимает его, мягко прижимая к себе.
– Все хорошо, – через пару мгновений отвечает мальчик. – Я… я не знаю, как объяснить, что чувствую. Не знаю, что сказать.
– И не говори тогда ничего, – соглашается Цай Ян, отпуская его и коротко целуя в лоб. – Иногда в словах нет никакого толку.
А-Бэй смотрит на него какое-то время, а потом отводит взгляд.
– Что такое?
– Я… С Хэллоуином, – оборвав себя на полуслове, выговаривает А-Бэй, снова стискивая пальцами его футболку.
Цай Ян вздыхает.
– Вчера мы с твоей тетей поговорили и… – Он неловко усмехается и трет рукой затылок, приводя и без того спутанные волосы в еще больший беспорядок. – В общем, она очень и очень настаивает – а ты знаешь, как она умеет это делать, – на том, чтобы мы сегодня праздновали кое-что другое.
А-Бэй вновь поднимает на него глаза. Цай Ян видит, как его губы медленно растягиваются в радостной улыбке.
– С днем рождения, Цай-гэгэ! – на одном дыхании выпаливает он, так крепко обнимая Цай Яна за шею, что тот на мгновение давится воздухом.
– Эй-эй, дитятко, ты задушишь меня! И откуда столько сил взялось? – смеется он, но все равно прижимает А-Бэя к себе.
Сун Цин обнаруживается в ванной. Дверь не заперта, а потому Цай Ян по привычке спокойно заходит внутрь и едва не роняет полотенце, увидев ее там. Должно будет пройти время, прежде чем он запомнит, что в этом доме теперь не только А-Бэй и Сун Чан. Сегодня еще простительно. Сун Цин стоит и смотрит на шприц, который держит в руке. По выражению ее лица сложно что-либо понять.
Убедившись, что его не собираются выгнать взашей за вторжение, Цай Ян бросает полотенце на раковину и забирает из пальцев Сун Цин шприц.
– Это лекарство Сун Чана, – объясняет он, убирая его обратно в шкафчик. – От…
– Я уже видела ампулы. Я знаю, что это, – перебивает его Сун Цин. – Как часто?
Цай Ян пожимает плечами, не глядя на нее.
– Бывает, что целый месяц все спокойно. А иногда каждую ночь. Зависит от обстоятельств.
Боковым зрением он видит, как Сун Цин кивает и скрещивает руки на груди. Цай Ян замечает, что она в его свитере. А он думал, что это он худой, – запястья Сун Цин похожи на две тоненькие веточки, которые легко переломит дуновение ветра.
Заметив его взгляд, Сун Цин хмурится.
– Что? Что первое выпало из шкафа, то и мое. Кстати, «выпало» – это в прямом смысле слова. Вечно у тебя бардак, – сердито говорит она.
Цай Ян только отмахивается.
– Носи что нравится. Если тебе холодно, могу дать шарф и перчатки. И шапку.
Сун Цин поджимает губы.
– Шапку? С каких это пор ты начал шапки носить?
Кажется, кто-то здесь приходит в норму, раз начались такие разговоры. Цай Ян старается скрыть улыбку, но у него не получается. Сун Цин тоже через мгновение усмехается, неловко переминаясь с ноги на ногу. Им всем столько всего нужно обсудить. Наверное, именно поэтому они говорят о всякой чепухе, которая совсем не относится к делу.
– Как ты себя чувствуешь? – спрашивает Цай Ян.
Сун Цин качает головой.
– Сама не знаю. Голова кружится. Я так и не смогла нормально поспать, постоянно просыпалась и проверяла, где я. Ничего, это пройдет. Мне нужно проколоть курс витаминов, иначе я слягу раньше, чем начнутся холода.
Цай Ян кивает. Ей виднее, что нужно и зачем. Спорить он не собирается, к тому же она права. Первый шок прошел, и теперь всем им предстоит решить, как жить дальше. И если прошлым вечером Сун Цин была поглощена обрушившимися на нее эмоциями, сейчас для нее важно беречь силы. Она стала такой маленькой и хрупкой. Цай Ян назвал бы ее полупрозрачной, если бы не темный загар, который сделал ее кожу похожей на тонкий пергамент.
– Что? – хмурится Сун Цин: его взгляд снова не ускользает от ее внимания. – Как будто ты краше! Ты себя в зеркало видел?
– Чего тебе не нравится? – возмущается Цай Ян, все же поворачиваясь к зеркалу. – Я… оу.
– Вот именно. Оу! Причешись хоть, у нас скоро гости.
Цай Ян еще не успевает отойти от увиденного в зеркале – не только у А-Бэя, оказывается, глаза говорят лучше тысячи слов о том, что было вчера, – как добавляется новое потрясение, когда до него доходит смысл сказанного.
– Гости? Мне надо на работу!
– Нет. Сун Чан позвонил твоему менеджеру и сказал, что ты неважно себя чувствуешь. И это не так далеко от правды, – говорит Сун Цин упрямо.
Цай Ян с досадой стонет, вцепляясь пальцами в свои волосы.
– Меня с вами так уволят!
– Да что ты говоришь? – произносит Сун Цин таким тоном, что Цай Ян опасливо переводит на нее взгляд. – В баре в Сибуе сказали, что ты два года не брал отпуск! Так что тебе пожелали хорошо отдохнуть и не показывать свой бледный нос там, пока не придешь в себя. Совсем распоясались здесь без меня!
С этими словами Сун Цин хлопает его своей костлявой рукой по плечу и направляется к двери. Цай Ян только моргает в недоумении, провожая ее взглядом. Едва она выходит, он вспоминает главное, что хотел спросить.
– Эй! Стой, Сун Цин! А какие гости-то?
Ему никто не отвечает, так что ничего не остается, кроме как заняться своим внешним видом. Честно признаться, он и сам похож на жертву стихийного бедствия. Сун Чан теперь выглядит в этом доме лучше всех, несмотря на дрожь в руках и бледность от природы. Цай Ян вздыхает и, включив воду, умывается. Зато грим на Хэллоуин не нужен.
По кухне разносятся просто божественные запахи. Последний раз на ней так восхитительно пахло, когда Ло Кай готовил карри. Цай Яну уже давно пора признать, что его окружают люди с уникальными кулинарными способностями. А-Бэй сколько угодно может убеждать его в том, что он вкусно готовит, Цай Яну прекрасно известно, что вежливый ребенок просто не хочет его расстраивать. Едва придя в относительную норму, Сун Чан стал готовить сам, за что ему еще одно огромное спасибо.
Сун Цин только подсказывает, но саму ее к плите никто не подпускает. Накатившая на нее слабость лишь усилилась, к тому же она снова плачет. Цай Ян только зубы стискивает, вонзая нож так глубоко в картошку, что срезает не просто кожуру, а добрую четверть с клубня.
– Она такая хорошенькая! – шмыгает носом Сун Цин, глядя в телефон А-Бэя. – Вы так похожи.
Они смотрят фотографии Сун Фэй. Это та самая тема, которую пора обсудить нормально, но пока получаются только слезы. Цай Ян не собирается торопить Сун Цин – слишком ко многим вещам им всем еще только предстоит привыкнуть. Кроме того, сделать ничего по-прежнему нельзя. Сун Цин еще слишком слаба, у нее даже нет документов. Фа Цаймин смог только предоставить бумаги о ее исчезновении и долгих поисках, чтобы ее впустили обратно в страну.
– Сестра, – вздыхает Сун Чан. – Все хорошо, пожалуйста, не плачь.
– Да, – подхватывает А-Бэй. – Не плачь, тетя. Мы обязательно что-нибудь придумаем.
Сун Цин кивает, вытирая с щек остатки слез. Она так и держит перед собой фотографию девочки, улыбаясь и всматриваясь в ее черты. Цай Ян знает, что А-Фэй – маленькая красавица, которая внешне похожа даже не на родителей, как А-Бэй, а скорее на нее и Сун Чана: такая же большеглазая, невысокая и на первый взгляд совершенно беззащитная.