– Давно?
– Двенадцать лет назад.
Ло Кай чувствует, как пальчики Сун Фэй крепче сжимают его руку. Она кивает, глядя вниз на лед и рисуя на нем лезвиями волнистые линии.
– Моя мама тоже умерла. Я ее почти не помню.
– Я знаю.
Это первый раз, когда Сун Фэй говорит о своей семье хоть что-то, кроме упоминаний брата. К удивлению Ло Кая, это действует в обе стороны. Они с Мао Янлин готовились к тому, что Цай Ян узнает о происходящем в Китае от Сун Бэя, но Сун Фэй не рассказывает брату о Ло Кае, когда они общаются. У нее нет мобильного телефона – Мао Янлин решила, что так будет лучше, пока Сун Фэй растет с другими детьми в приюте, у которых нет таких друзей среди взрослых. С Сун Бэем они поддерживают связь через письма или видеозвонки, когда Мао Янлин сама навещает ее и дает ей свой телефон. И ни разу девочка не сказала брату о встречах с Ло Каем. На осторожный вопрос Мао Янлин она ответила, что не хочет ничего сообщать раньше времени. Передавая ее слова Ло Каю, Мао Янлин только грустно посмеялась и покачала головой. Похоже, все они боятся одного и того же, хотя Сун Фэй еще даже не знает всех их планов.
Сун Фэй задумчиво кусает нижнюю губу, продолжая неторопливо ехать на коньках спиной вперед, держа Ло Кая за руку.
– Ты скучаешь по ней? – спрашивает вдруг она, снова посмотрев ему в глаза.
– Да. Люди уходят. Или не могут находиться с нами рядом из-за обстоятельств. И это нормально, если ты скучаешь по ним, – говорит он.
Девочка кивает и неожиданно притормаживает, практически врезаясь в не успевшего замедлить ход Ло Кая. Первые секунды кажется, что удержать равновесие все же получится, но Сун Фэй обхватывает его за талию, и они оба падают. Ло Кай только прижимает ее к себе, чтобы она не ударилась об лед, когда шлепается сам, как ребенок, впервые вставший на коньки.
– Тебе больно, Ло-гэгэ? – сидя рядом на коленях, спрашивает Сун Фэй и взволнованно заглядывает в его лицо.
Ло Кай медленно вдыхает – от падения весь воздух вышибло из легких – и отвечает:
– Нет. А тебе?
Она быстро мотает головой и отряхивает его рукав, когда он приподнимается и садится на льду. Они какое-то время остаются на месте, а потом Сун Фэй фыркает раз, другой, пока не начинает хохотать.
– Первый… первый раз вижу, чтобы люди падали с таким серьезным видом, – сдавленно говорит она, вытирая выступающие от смеха слезы опушкой на рукаве.
Ло Кай вспоминает, как они прыгали на океанских волнах в Камакуре с Цай Яном. Тот тогда тоже смеялся над его спокойным лицом. Сун Фэй продолжает хихикать и упирается ему лбом в грудь. Ло Кай позволяет себе усмехнуться, снова пытаясь поправить ее шапку, которая съехала набок по гладким и пышным волосам, но потом сдается и ложится обратно на лед.
– Ло-гэгэ? Ло-гэгэ, чего ты улегся? Пальто сейчас опять из черного превратится в белое от снега, я зря его выбирала, что ли? Ло-гэгэ! – трясет его Сун Фэй, наваливаясь сверху и не переставая смеяться.
Ло Кай накрывает глаза ладонью и смеется вместе с ней.
На Новый год, который в этот раз выпадает на 25 января, ему разрешают забрать Сун Фэй из приюта на сутки, чтобы отпраздновать этот праздник вместе. Воодушевленная Мао Янлин сразу же приглашает их в дом семьи Чу, где они собираются отмечать сами. Сун Фэй так радуется, что проведет время с ней, Чу Мином и Ло Каем, что Ло Кай сразу соглашается, тем более что других вариантов у него нет. Дядя и старший брат уже уехали в Индонезию, так что он мало что может предложить девочке в качестве альтернативы, кроме своей скучной компании.
– Родители моего мужа уехали отдыхать, так что будет только наша маленькая семья, – обещает Мао Янлин.
Дом большой и очень красивый. Вдоль всего первого этажа с главного входа его опоясывает терраса с резными деревянными колоннами и навесом, припорошенным снегом. У дальнего парапета стоят качели с мягкими сиденьями и спинками, над которыми горят традиционные красные бумажные фонарики. От этого мягкого света снег вокруг дома окрашивается алым в контраст зимней синеве, что прячется в тенях.
Мао Янлин, одетая в аккуратное платье нежно-розового цвета, открывает дверь и приветливо улыбается, встречая гостей.
– Наконец-то вы познакомитесь с моим мужем, господин Ло, – говорит она, отходя в сторону, чтобы дать им с Сун Фэй раздеться.
Ло Кай не привык встречать Новый год в большой компании, но Сун Фэй очень хотела прийти сюда. Это так странно – всего полгода назад он и подумать не мог, что окажется на таком семейном празднике и даже придет на него с ребенком. Жизнь умеет меняться, как дующий с океана ветер.
Супруг Мао Янлин оказывается очень спокойным и вежливым мужчиной с благородными чертами лица и большими выразительными глазами. Внешне Чу Мин весьма похож именно на него. По словам Мао Янлин, характер у сына тоже отцовский, но в этом Ло Кай еще не успел убедиться лично.
В большом двухэтажном доме много просторных комнат, но они собираются внизу в главном зале, где добрую четверть стены занимает электрический камин. Пламя за стеклом причудливо изгибается поверх декоративных поленьев, и это на время занимает Сун Фэй, которая, как и Ло Кай, оказывается здесь впервые. Она трогает камин руками, словно пытаясь поймать огненные язычки, пока Чу Мин мрачно не заявляет, что от ее пальцев останутся разводы.
Мао Янлин приносит поднос с чашками и разливает зеленый чай.
– Пока ждем остальных, – говорит она, с улыбкой поднося Ло Каю чашку.
– Спасибо.
– Господин Ло, наслышан о вас, – говорит Чу Синь, сидя на другом конце мягкого дивана кремового цвета. – Только самое хорошее, разумеется.
Ло Кай кивает.
– Это взаимно.
– Чем вы занимаетесь?
– Мы с братом реставраторы.
Лицо Чу Синя оживляется, что делает его черты более приветливыми и даже миловидными.
– Очень интересно! А на чем вы специализируетесь? – спрашивает он, принимая из рук жены чай.
– По большей части на зданиях и музыкальных инструментах, – отвечает Ло Кай, делая глоток из своей чашки.
Чу Синь улыбается, когда ему на колени забирается Чу Мин, требуя внимания. Он обнимает сына одной рукой, усаживая рядом.
– У моих друзей целая коллекция старинных музыкальных инструментов. Возможно, вам было бы интересно взглянуть. Разумеется, когда у вас будет свободное время. Янлин говорила, что сейчас вы заняты другими вопросами, – произносит он, бросая взгляд на Сун Фэй, попивающую чай рядом с Мао Янлин в широком кресле.
– Буду рад, – вежливо отзывается Ло Кай.
Их непринужденную беседу прерывает стук в дверь. Мао Янлин уходит, чтобы открыть, и Сун Фэй перебирается к Ло Каю.
– У меня не получается рисовать посуду, – говорит она и вертит свою чашку в руке, едва не проливая на себя остатки чая. – Она выглядит какой-то плоской.
Ло Кай придерживает ее руки, чтобы она не опрокинула чашку.
– Покажешь мне, что получается, я подскажу, – обещает он. – Ты еще не изучала светотень?
Сун Фэй мотает головой.
– Я теорию знаю, но этого мало – пока все равно не выходит. Ты покажешь?
– Да.
Мелькает мысль, что куда лучше с этим справился бы Цай Ян. Ло Кай подавляет желание вздохнуть.
– Добрый вечер, – звучит громкий женский голос.
– Бабушка! – кричит Чу Мин, вскакивая на ноги и едва не заставляя Чу Синя пролить на себя чай.
Чуть повернувшись, Ло Кай видит вошедшую в зал высокую женщину с очень темными, как вода в глубоком зимнем озере, глазами и тонкими чертами лица. Ее черные волосы без единого намека на седину забраны в прическу, которая, несмотря на густоту прядей, держится лишь на одной заколке. Ее взгляд чуть теплеет, когда она смотрит на подбежавшего ближе внука и гладит его ладонью в замшевой перчатке по голове.
– Янлин, представишь нас с господином? – спрашивает она у дочери, встретившись глазами с Ло Каем.
– Да, мама. Это господин Ло, наш друг, – говорит Мао Янлин.
Ло Кай чувствует, как Сун Фэй едва ощутимо стискивает пальцами рукав его рубашки. Он осторожно берет ее ладонь, коротко пожимает и поднимается на ноги.
– Мин Лихуа, – сама представляется женщина. – Вы присматриваете за этой девочкой?
– Да, госпожа Мин, – отвечает Ло Кай, стараясь не обращать внимания на холод, который идет от матери Мао Янлин, словно посреди теплой и уютной гостиной в этом доме вдруг возникла ледяная неприступная скала.
– Мама, это А-Фэй. Ты ведь знаешь ее, – говорит Мао Янлин.
Госпожа Мин переводит на нее взгляд.
– Знаю. Я много что знаю, Янлин. Не вижу повода высказывать это людям в лицо при первом знакомстве.
Ло Кай ничего не говорит. Он бы не смог, даже если бы захотел, потому что в этот момент в комнату входит Мао Линь. Его лицо практически не меняется, когда он замечает Ло Кая, только взгляд становится таким же ледяным, как и в их первую встречу на кладбище. Он лишь коротко кивает в знак приветствия и отвлекается на Чу Мина, который начинает виснуть у него на руке.
– Я накрою на стол, – говорит Мао Янлин и улыбается Ло Каю, прежде чем выйти.
Он идет вместе с ней, чтобы помочь. Все равно на кухне от него будет больше толку, чем от пребывания в гостиной, где даже Сун Фэй ведет себя тише, чем обычно. Ло Кай был предупрежден о том, что на празднике будут присутствовать госпожа Мин и Мао Линь, но не стал рассказывать Мао Янлин о встрече с ее братом на кладбище, чтобы не расстраивать ее.
– Прошу, извините, господин Ло. Чувствуйте себя как дома. В нашей семье немного сложные характеры, я за всех прошу у вас прощения, если чье-то поведение показалось вам бестактным, – произносит Мао Янлин, раскладывая рис в небольшие пиалы.
– Не беспокойтесь. Все в порядке. – Ло Кай забирает посуду, чтобы отнести в столовую на большой круглый стол, над которым тоже висят в качестве украшения красные фонарики, как на веранде.
Он был готов к тому, что семья Мао холодно отнесется к нему, но надеялся лишь на то, что это никак не отразится на Сун Фэй. Мао Янлин говорила, что ее муж очень расположен к девочке и даже не был против опеки над ней, если бы того потребовали обстоятельства. Однако Ло Кай не может отделаться от мысли о том, как рос Цай Ян, окруженными такими по-настоящему зимними взглядами. Хотя ласковая и мягкая натура Мао Янлин способна растопить любой лед. Возможно ли, что Мао Линь когда-то был другим?