Цай Ян с улыбкой кивает и неуверенно гладит ее ладонями по плечам.
– Сестрица Янлин мне подарила, – тихо отвечает он.
Сун Фэй убирает руку и делает глубокий вдох.
– Ты говорил, что можно вырасти большим, как дайкон, если закопаться в снег по самую шею. И доверху заливаешь еду соусом так, что любое блюдо становится похожим на суп. А еще не разрешаешь гладить собак в парках, потому что боишься их до смерти, – произносит она, глядя Цай Яну в глаза.
Мао Янлин подносит ладонь к губам и качает головой, смаргивая слезы.
– Что? – переспрашивает Цай Ян.
– Братик Бэй так написал мне в первом письме, что я от него получила, – объясняет Сун Фэй. – Я ответила, что тоже люблю соусы, так что раз папа так готовит, то и хорошо.
Цай Ян медленно и неглубоко вдыхает и задерживает воздух в легких. Ло Кай видит, что он изо всех сил старается не заплакать, и смотреть на это в сотни раз тяжелее, чем он себе представлял все это время.
– Цай-гэгэ, – зовет Сун Бэй, и Цай Ян поворачивает к нему голову.
– Что, дитятко мое? – усмехается он. – А как же рассказать сестре, как многому я тебя научил?
– Как прятать, чтобы учитель не заметил, в учебнике картинки с красивыми дев… – воодушевленно говорит Сун Фэй, пока Цай Ян, сделав круглые глаза, не накрывает ее рот ладонью.
– Она шутит, – бросив взгляд на Сун Цин, заверяет он.
Сун Фэй берет его за запястье и, приподняв голову, чтобы высвободиться, продолжает:
– А еще, если мимо проходит девушка с аппетитной…
Цай Ян коротко шипит и снова закрывает ей рот.
– Ло Кай, Ло Кай, как ты мог такому научить ребенка всего за полгода, а? – спрашивает он, глядя на Ло Кая и цокая языком.
– Цай Ян! Хватит перекладывать с больной головы на здоровую! – восклицает Сун Цин, скрещивая руки на груди. – Так и знала, что тебе нельзя доверять воспитание детей!
– Эй! А-Бэй, например, ничего такого не произносит, да, А-Бэй? – снова повернувшись к мальчику, спрашивает Цай Ян.
Сун Бэй улыбается и кивает.
– Да, – говорит Сун Цин. – Не произносит, потому что пишет это в письмах своей сестре.
– Ты привезла эти письма? – спрашивает Цай Ян у Сун Фэй.
– Ага.
– Спрячь и никому не показывай!
Сун Фэй вместо ответа обнимает его за шею. Цай Ян с мгновение растерянно смотрит прямо перед собой, но потом крепко прижимает ее к себе. Он поворачивает голову и, протянув руку, подзывает жестом Сун Бэя. Мальчик с готовностью подходит ближе и, присев рядом, обнимает их обоих.
– Прости, – слышит Ло Кай его тихий голос.
– Ладно тебе, А-Бэй. По-моему, для родителя двоих детей я неплохо выгляжу, как считаешь? – смеется Цай Ян.
– Папа!
– Цай Ян! – рявкает Сун Цин, поднимая глаза вверх и часто моргая, чтобы сдержать слезы.
Когда дети наконец отпускают Цай Яна, к ним подходят Сун Чан и Мао Янлин. Цай Ян поднимается на ноги, а потом куда-то исчезает, хотя Ло Кай лишь на мгновение отвел от него взгляд, когда к его ногам по старой своей привычке притерся Жучок. Похоже, кот был закрыт в одной из комнат, чтобы не мешаться в такой суматохе.
Оставив семью наслаждаться встречей, которой все слишком долго ждали, Ло Кай идет дальше по коридору. Цай Яна он находит в комнате Сун Чана. Он сидит на полу, прижавшись спиной к стене и уткнувшись лбом в согнутое колено.
– Цай Ян.
Цай Ян поднимает голову и смотрит на него. Ло Кай подходит ближе и опускается рядом на колени.
– Ло Кай.
Цай Ян разворачивается к нему и берет его руки в свои. Качает головой и склоняется, прижимаясь лбом к тыльной стороне его ладони. Ло Кай закрывает глаза.
Они сидят так какое-то время. Ло Кай слушает неглубокое дыхание Цай Яна и ощущает его слезы на своей коже, но ничего не говорит. Никакие слова в таких ситуациях не смогут ничего выразить.
– Почему ты помогаешь мне, Ло Кай? – задает вопрос Цай Ян, не поднимая головы.
Ло Кай мягко высвобождает руку из его пальцев. Он обещал себе, что больше никогда и ни за что не будет ему врать.
– Ты мой друг.
Цай Ян вздыхает.
– Это хорошо, Ло Кай, – говорит он. – Это взаимно. – Он все же поднимает голову и смотрит ему в глаза. – Ты столько сделал для меня, хотя мы…
Ло Кай не дает ему договорить.
– Это уже неважно.
– Почему-то у меня ощущение, что я знаю тебя так давно, – произносит вдруг Цай Ян.
Ло Кай кладет руку ему на плечо.
– Это тебе, – говорит он, доставая из кармана небольшую упаковку с карамельками, которую купил в Китае.
Цай Ян вскидывает брови и смотрит на свою ладонь, куда Ло Кай опускает подарок.
– Карамельки-яблочки! – восклицает он, наконец рассмотрев сладости. – Мои любимые! Я так по ним скучал! Ло Кай, но как ты догадался, что я их люблю?
– Один мальчик сказал мне в детстве, что их нельзя вот так держать в руке, иначе они растают, – говорит Ло Кай.
Цай Ян переводит взгляд на его лицо, потом обратно – на карамельки на своей ладони. У него снова дрожит рука.
– Тогда… это был ты?
– Верно.
Время, и без того потерявшее к этому моменты границы, окончательно рассыпается на песчинки.
Цай Ян качает головой, закрыв глаза. Он смеется.
– Ты говорил, что у тебя плохая память, – произносит Ло Кай.
– Только не когда встречаешь ребенка, который не любит сладости, – отвечает Цай Ян, а потом замирает, когда Ло Кай тоже тихо усмехается. – У меня сейчас сердце остановится, – добавляет он, прикладывая ладонь к груди. – Ло Кай, сделай так еще раз.
В дверь кто-то тихо стучит, а потом она приоткрывается, и в щели появляется голова Сун Фэй. Поверх нее в комнату осторожно заглядывает Сун Цин.
– Я же говорила, что они плакать будут, – со знанием дела заявляет девочка, подняв взгляд на тетю.
Цай Ян улыбается и машет ей рукой.
– Никто не плачет, иди сюда.
– Ага, – говорит Сун Цин, проходя следом за Сун Фэй, которая тут же садится рядом с Цай Яном на пол. – Скажи это своему отражению. Кошмар, мне тебя успокоительными кормить? Рыдай с перерывами.
– С тобой я еще отдельно поговорю, – грозится Цай Ян. – Ты была в курсе?
Сун Цин вздыхает, скрещивая руки на груди.
– В курсе. В противном случае мне пришлось бы начинать кормить тебя успокоительными еще в ноябре.
Цай Ян фыркает. Сун Фэй смотрит на Ло Кая, потом переводит взгляд на него.
– Пап?
Цай Ян вздрагивает и снова хватается за сердце.
– Так… Вот это пока нужно делать пореже, мне надо привыкнуть.
Девочка пожимает плечами и продолжает:
– А Ло-гэгэ останется в Японии? Он все-таки мой опекун. И друг.
Ло Кай вздыхает и смотрит на Цай Яна, который встречается с ним глазами и улыбается.
– Если он захочет.
– Пф-ф, – прижимает ладонь ко лбу Сун Цин. – Вы здесь уже минут сорок, и за это время еще не определились с этим вопросом?
Сун Фэй молчит, выжидательно глядя то на Цай Яна, то на Ло Кая.
– Захочу, – отвечает наконец Ло Кай.
– Ура! – победно вскидывает руку над головой девочка и тут замечает на ладони Цай Яна карамельки. – О, яблочки! Мои любимые!
Цай Ян смеется и вскрывает упаковку.
– Ешь, а то растают.
– Ло-гэгэ их из Китая вез, они не растаяли, так что и сейчас не растают.
Сун Цин, послушав их, закатывает глаза и отходит к двери.
– Теперь я понимаю смысл выражения «папина дочка», – говорит она.
– Ты… – чуть не давится конфетой, которую едва успел положить в рот, Цай Ян. – Да дайте вы мне привыкнуть! Чего ты смеешься? Сун Цин!
Цай Яну снятся цветущие белые лотосы в прозрачной воде. Пейзаж вокруг кажется немым и застывшим. Если бы не легкая рябь на поверхности пруда от ветра, можно было бы подумать, что это просто картина. Или роспись на какой-нибудь величественной каменной стене, пережившей не одну смену эпох.
До слуха доносится музыка. Подрагивающая, хрупкая, ломкая, как потревоженная движением пальцев струна. В эти чарующие звуки вплетается мелодия флейты. Вместе они звучат так пленительно, что хочется закрыть глаза и забыть обо всех своих мыслях, просто потерявшись в этой песне без слов.
Мираж вздрагивает и исчезает. Цай Ян открывает глаза. Он снова уснул на кухне. Вокруг темно. В воздухе еще витает аромат чая, который заваривал Сун Чан. Шея болит от неудобного положения, в котором он вырубился, так что Цай Ян садится на диване и разминает ее, проклиная свою привычку отключаться здесь, а не в своей постели.
С плеча сползает заботливо накинутый кем-то плед. Цай Ян улыбается и в этот момент слышит в коридоре чьи-то тихие шаги. Спустя мгновение он узнает по ним А-Бэя и шепотом окликает его. Мальчик заглядывает на кухню.
– Ты чего не спишь? – спрашивает Цай Ян.
– Я читал. Пить захотелось, – отвечает А-Бэй и подходит ближе.
– Читал? – хмурится Цай Ян. – Который час? – Он шарит рукой рядом с собой, но ничего не находит. Куда он дел свой телефон?
– Почти три.
– Три?! Ничего себе. А где Ло Кай? – спрашивает Цай Ян растерянно. Он помнит, что они все вместе сидели, разговаривали, ужинали, а потом Цай Ян пошел на кухню, присел на диван, а дальше…
– У нас негде спать, он сказал, что снимет номер в том же отеле, – говорит А-Бэй и, похоже разглядев как-то в сумрачном свете с улицы изменившееся лицо Цай Яна, быстро добавляет: – Мы не стали тебя будить, хотели, чтобы ты отдохнул. Он вернется утром.
Цай Ян выдыхает набранный было в грудь воздух.
– Ладно… Ложись спать, уже очень поздно, – говорит он, протягивая руку, чтобы погладить А-Бэя по голове. Сердце вздрагивает, когда мальчик тянется к его ладони. – Что такое? Что тебя беспокоит?
– Ты не злишься на меня?
Цай Ян на секунду лишается дара речи, услышав это.
– Я? А-Бэй, за что мне злиться на тебя?
Тот неловко пожимает плечами, и Цай Ян притягивает его к себе, усаживая на диван рядом.
– За письма. За то, что я писал о тебе так. Я… Я просто… Мы семья. Я хотел сказать тебе спасибо за то, что ты для меня сделал. Для нас, – запинаясь, говорит А-Бэй, опустив голову.