Сун Цин выдыхает – слишком шумно; Цай Ян чуть поворачивается к ней и не сразу, но поднимает взгляд на ее лицо.
– Ты знала?
Она кивает.
– Черт. Мао Янлин? Или Ло Кай?
Мао Линь делает шаг вперед, едва не наступая на край покрывала.
– Какая разница?! – кричит он, срываясь. – Почему? Почему ты это сделал?
Цай Ян пожимает плечами, проводя рукой по волосам явно из-за того, что просто не знает, куда себя деть и куда посмотреть.
– Это были не мои деньги. И я все равно не воспользовался ими по назначению. Будем считать, что я вернул вам долг, – говорит он глухо.
– Ты еще можешь выучиться! Построить карьеру! Зачем?
Услышав это, Цай Ян усмехается и качает головой, прикусив нижнюю губу.
– Это сейчас уже не для меня. Ты приехал, чтобы спросить меня об этом?
У Мао Линя вздрагивает горло, когда он снова судорожно сглатывает и проводит языком по сухим губам. Он опять коротко смотрит на Сун Цин, и она отворачивает голову, чтобы не встречаться с ним взглядами.
– А я не могу об этом спросить? – почти шепотом, который все равно звучит громко, как шум падающей воды посреди немого леса, произносит Мао Линь. – Не могу приехать?
– Восемь лет прошло, и…
– Вот именно! Девять! Уже девять! Все это время я думал, что ты ненавидишь меня за то, что я сказал тебе тогда!
Цай Ян вскидывает голову, впервые с начала разговора посмотрев на Мао Линя прямо.
– Я никогда тебя не ненавидел.
Мао Линь сжимает пальцами переносицу и зажмуривает глаза.
– Почему ты не позвонил мне, не объяснил? – спрашивает он, и Сун Цин кажется, что его голос теперь звучит совсем иначе. Не зло – потерянно. – Сестра тогда только родила А-Мина, она не сразу рассказала мне все. Я не знал, что мне думать. Ты пропал, не брал трубки, отчислился из университета… Когда погиб отец, ты избегал нас с сестрой, общался только с Сун Чаном. Каким идиотом я себя чувствовал, когда раз за разом вспоминал твои слова, что наша семья для тебя – как родная! Но тебя не было! – Мао Линь передергивает плечами и тяжело роняет руку. – Тебя не было! Почему ты не объяснил мне все с самого начала? Почему не попросил помочь еще до того, как уехал?!
Сун Цин заметила, как все это время, пока он говорил, Цай Ян стискивал пальцами покрывало, будто пытаясь удержаться за него. Он мало что рассказывал ей о том времени, когда вынужден был уехать в Японию вместе с их бабушкой и А-Бэем. Тот год для всех был похож на ночной кошмар, который не заканчивался, сколько ни пытайся проснуться. Реальность порой хуже самых изощренных картин в подсознании, кровожаднее монстров из страшных снов.
– Ты бы не стал меня слушать, – тихо произносит Цай Ян.
– Стал бы! – качает головой Мао Линь, отступая на шаг назад. – Я бы выслушал тебя!
Цай Ян тяжело вздыхает.
– Нет. У тебя такой характер. И с этим ничего не сделаешь. Мао Линь, я не виню тебя ни в чем. Я не сдержал слово, которое дал вам всем. Не выполнил последнюю волю вашего отца. Прости.
Глаза Мао Линя кажутся стеклянными, пока он не моргает. В золотистом свете гирлянд Сун Цин видит влажный след от слезы на его щеке.
– После всего ты еще говоришь мне «прости»?
Цай Ян, похоже, замечает то же, что и Сун Цин, которая вообще ни разу не видела слез Мао Линя. Когда они хоронили отцов, он уже не плакал. И потом – когда бросался на суде злыми, жалящими словами, тоже. Она вспоминает, как он накинулся на кого-то в безликом коридоре перед кабинетом для допроса, услышав, что обвиняют Цай Яна. Тогда ей на секунду показалось, что он может и убить за него. Об этом она Цай Яну так и не рассказала. Тогда все разбилось вдребезги, и она малодушно решила, что такая же участь постигла и их дружбу. Их всех. Но это было не так.
Поднявшись на ноги, Цай Ян делает шаг к Мао Линю, но тот отступает.
– Мао Линь, все это в прошлом, я…
Сун Цин видит, как меняется его лицо, за секунды до того, как слышит лай. В парке очень много отдыхающих семей, компаний друзей, неудивительно, что кто-то привел с собой питомца. Мао Линь все понимает раньше, чем Сун Цин успевает додумать эту мысль, – он, как на рефлексе, заученным за годы движением заводит задрожавшего с ног до головы Цай Яна себе за спину, вставая перед ним. Цай Ян вцепляется обеими руками в его плечи.
– Собака! Там собака!
Мимо них действительно проносится собака. Она бежит по траве, зарывается в нее носом, подхватывает брошенный хозяевами мячик и возвращается обратно той же дорогой, радостно виляя коротким хвостом. Мао Линь так и стоит, чуть отведя руку назад в защищающем жесте, пока Цай Ян трясется как осиновый лист, вжимаясь лбом в его спину и стискивая пальцами его свитер на плечах.
Сун Цин не сразу понимает, что улыбается. Просто сидит, как дура, глядя на них, и улыбается, словно в один миг вспомнив, как это делается.
– Она ушла, – говорит хриплым голосом Мао Линь, поведя плечами, чтобы Цай Ян отпустил его. – Эй! Ты слышишь меня? Собаки здесь нет. Успокойся.
Это «успокойся» у него совсем не получается грозным, как он ни старается. Из тела Сун Цин будто разом уходит все напряжение. Она снова откидывается спиной на ствол дерева и опрокидывает в рот оставшееся в стаканчике вино. И собирается налить себе еще. На них косится незнакомец из компании, отдыхающей неподалеку. Сун Цин только плечами пожимает в ответ на его взгляд. Да, ему не кажется: они – очень странная семья.
Цай Ян все же разжимает пальцы и опускает руки. Он прочищает горло, не поднимая взгляда от земли, и неловко улыбается.
– Я все еще боюсь собак.
Мао Линь чуть поворачивает голову, но так и стоит к нему спиной.
– Сколько раз надо мной смеялись, когда я, завидев собаку, выставлял справа от себя руку. Ты всегда ходил с правой стороны, потому что иначе идти рядом мешал рюкзак, который ты вечно таскал на одном плече, – произносит он.
– Почему смеялись? – еле слышно спрашивает Цай Ян.
– Потому что мы с тобой уже много лет так не ходим, тупица. А я, как дурак, так и продолжаю…
Мао Линь замолкает. Цай Ян, поколебавшись, протягивает руку и кладет ее ему на плечо.
– Спасибо.
– Прости, – говорит Мао Линь.
Цай Ян обходит его, но Мао Линь не дает ему ни встать перед ним, ни увидеть его лицо – просто тянет на себя за локоть и обнимает. Цай Ян несколько мгновений молча стоит, вытянув руки вдоль тела, но потом осторожно перемещает их на его спину. Мао Линь стискивает его еще крепче.
– Прости, – повторяет он.
Цай Ян только головой мотает. Его губы трогает улыбка.
– Оставь это, хорошо? Все в прошлом. Хватит оборачиваться. Знаю, что с твоим характером это будет сложно, но ты постарайся. Лично мне кажется, что это было будто в прошлой жизни.
Мао Линь медленно выдыхает, пытаясь справиться с эмоциями, и отпускает его. Он смотрит на Сун Цин, которая только сейчас понимает, что совершенно ничего не успела сделать со своим лицом, чтобы скрыть улыбку.
– Сун Цин, – говорит он, но она выставляет перед собой руку.
– Не вздумай извиняться и передо мной, – протестует она. – Мне с головой хватит того, что я только что увидела своими глазами. Хочешь вина, Мао Линь?
– А мне ты не дала попробовать! – Цай Ян хлопает Мао Линя по плечу и усаживается на свое место.
Сун Цин разливает на двоих остатки своего персикового вина и протягивает один стаканчик Мао Линю. Видя, что он не двигается, она только поднимает брови и демонстративно кивает на покрывало.
– Я два раза не предлагаю!
– Кому-то ты и один раз не предложила, – не унимается Цай Ян.
– Сиди пей свой сакэ, – отмахивается Сун Цин.
Мао Линь все же присаживается рядом с ней и, взяв стаканчик, молча смотрит на него, покручивая в пальцах. Когда он поднимает на нее взгляд, Сун Цин чуть не давится вином, которое только что отпила.
– Да что такое? – спрашивает она, вытирая губы пальцами.
– Мне жаль. Что с тобой все это случилось, – отрывочно произносит Мао Линь.
Сказать ему или нет? Сун Цин вздыхает, прокручивая в голове разговор с Хао Ки в офисе Фа Цаймина. Тот с лукавым видом поведал ей подробности того, как проходили ее поиски. И кто так активно их финансировал. Но нет, она не будет говорить, что знает. Достаточно того, что они оба об этом в курсе.
– Слушай Цай Яна. – Сун Цин стряхивает с покрывала нападавшие лепестки сакуры и расправляет складки на ткани. – Иногда он говорит толковые вещи, пусть и редко. Прошлое нужно уметь отпускать. Я отпустила. И ты отпусти.
Мао Линь кивает, сжав губы. Цай Ян усмехается, откручивая крышку с бутылки сакэ, а потом вскидывает руку вместе с ней вверх, увидев идущих со стороны дорожек Ло Кая с детьми. Мао Линь прослеживает его взгляд и заметно напрягается, каменеет. Ло Кай, похоже, тоже замечает его, потому что ускоряет шаг.
– Фух! Мы четыре лавки обошли за твоим какигоори с ликером! Четыре! Ч… – начинает кричать Чу Мин Цай Яну, но осекается, увидев Мао Линя. – Дядя? Что ты здесь делаешь?
Ло Кай опускается рядом с Цай Яном, передавая ему глубокую тарелочку, в которых в парке продают десерты с колотым льдом. Он всматривается в его лицо, чтобы понять настроение. Сун Цин слышит, как он тихо выдыхает, когда Цай Ян широко улыбается ему.
– Спасибо, Ло Кай! – говорит он, принимая от того угощение.
А-Фэй и А-Бэй, понаблюдав за ними, вежливо здороваются с Мао Линем.
– Хорошо, что ты приехал, – наваливается на его спину Чу Мин, поедая свое мороженое. – Дядя Цай обещал показать нам новую квартиру.
Мао Линь замирает, а потом косится на племянника.
– Дядя?
– Мама так сказала, – пожимает плечами Чу Мин и облизывает ложку. – А что?
Сун Цин переводит взгляд на Цай Яна. Тот с улыбкой что-то тихо говорит Ло Каю, который смотрит только на него, будто игнорируя чужое присутствие.
– Ничего. – Мао Линь пробует наконец вино, что она ему налила. Хмурится. – Оно что, персиковое?
– Да, – говорит Сун Цин. – Не нравится, отдавай назад!
– Да нет, вкусно, – удивленно смотрит на стаканчик в своей руке Мао Линь.