После подъема, который, как ей казалось, продолжался много часов, она посмотрела наверх и увидела гроздь плодов, имеющих форму банана и висящих примерно на середине ветви, может быть, чуть подальше от ствола. Там было шесть плодов – на два больше того, что было ей необходимо. Но до них надо было еще добраться.
Абеке начала подниматься немного быстрее, после того как увидела плоды. Пока они были еще слишком далеко на ветви и до них было не дотянуться, но она думала, что если ей удастся обломить ветвь, плоды упадут на землю. По опыту своего собственного падения она знала, что колючие кусты под деревом были густые, а значит, плоды не разобьются.
Но ветвь не обламывалась. Абеке тянула за нее, крутила ее, но она попросту не собиралась отделяться от ствола – также как плоды банановой тыквы не собирались падать.
Абеке прекратила бороться с ветвью. На пальме была еще одна гроздь плодов, висевшая выше и ближе к стволу. Может быть, ей удастся подобраться к ним ближе и оторвать их от ветки один за другим. Она в последний раз рванула на себя упрямую ветвь, и когда та не поддалась, начала подниматься.
Сейчас она находилась как минимум в пятнадцати футах над землей, и ветви начали потрескивать под ее ногами; видимо, они были менее крепкими, чем те, что остались ниже. Абеке двигалась быстрее, но действовала менее внимательно. Сейчас она уже не уделяла каждой ветви столько времени, увеличивая тем самым риск падения.
Один сук хрустнул у нее под ногой и переломился – Абеке упала бы, не успей она схватиться за ветку, росшую рядом. Оправившись от испуга, Абеке снова стала подниматься быстрее. Добравшись до ветви с плодами, она протянула руку, с силой дернула плоды, и они сразу упали на землю. Один, два, три, четыре и затем еще один на счастье, и вот она снова спускается вниз, переставляя ноги с ветви на ветвь и стараясь при этом держаться хотя бы одной рукой.
Она была уже в двадцати пяти футах от земли и уже чувствовала неописуемое облегчение, когда вдруг произошла беда. Две ветви сломались одновременно: одна в ее руке, вторая под ее ногой. Треск ломающихся ветвей слился с криком, который она издала, полетев с дерева спиной к земле.
Абеке падала. Цепочка, на которой висел Гранитный баран, уже соскользнула с шеи и сейчас соскальзывала с головы. Она зацепилась за ее нос и долю секунды задержалась в этом положении, когда Абеке, скосив глаза, смотрела на него, не желая с ним расставаться.
Но все вышло вопреки ее желанию – талисман упал, словно звезда с небосклона, исполнившая все ей предназначенное и навсегда исчезнувшая с глаз.
Ураза внизу завыла, и Абеке сразу почувствовала неожиданный прилив новых сил. Падая, она, в точности как кошка, сумела зацепиться за то, что было поблизости, и сейчас висела на одной ноге на ветке, расположенной ниже на стволе. Ее грациозная поза показалась удивительной даже ей самой. Абеке, сделав поворот вокруг ветки, схватилась за другую, затем перескочила на третью. Спускаясь на землю, она демонстрировала удивительные повороты и акробатические трюки.
Оказавшись внизу, она сразу же принялась искать Гранитного барана, лихорадочно шаря в колючих кустах. Сердце ее бешено стучало. Если она потеряет его, это будет уже второй потерянный талисман. Конор… у него хотя бы была причина, чтобы отдать Железного кабана. А потерять талисман из-за небрежности было бы намного хуже…
И тут она увидела, как сверкнула цепочка, лежащая на одном из сброшенных ею фруктов. Положив ладонь на горло, она с облегчением выдохнула. Подняв Гранитного барана, Абеке надела его на шею и, чтобы укоротить цепочку, завязала на ней узел. Вот теперь-то талисман уже никуда не денется!
Ей потребовалось еще несколько минут на то, чтобы собрать плоды. В конце концов она смогла найти только четыре из пяти. Пятый фрукт, должно быть, откатился дальше и затерялся в колючих зарослях.
– У меня четыре тыквы! – закричала Абеке, увязывая их в свою блузу; покончив с этим, она надела свой матросский бушлат на голое тело и застегнула его на все пуговицы. – Сейчас я лезу наверх и прыгаю к вам.
– Будь осторожна! – раздался в ответ взволнованный голос Конора.
Абеке повторила вновь свой медленный подъем на дерево; он был для нее более болезненным, чем первый – болели мышцы, растянутые при первом подъеме; саднили многочисленные царапины и уколы, полученные при падении. Максимально сконцентрировав внимание, она старалась двигаться осмотрительно и без спешки. Для того чтобы благополучно преодолеть колючие заросли, ей потребуются все ее силы, плюс силы, которые дадут талисман и ее дух животного.
Ураза тоже отчетливо понимала грозящий Абеке риск. Когда она поднялась над колючими зарослями и смогла снова увидеть ее, леопард ходил взад-вперед, не спуская глаз с верхушки дерева и с нее.
– Не сходите с места! – закричала Абеке, поднявшись почти на тридцать футов. – Я не хочу подмять под себя кого-нибудь из вас!
Ураза остановилась и села на задние лапы. Конор неподвижно застыл на месте. Бригган прижался к его ноге. Абеке посмотрела вниз, на них, задержала дыхание и прыгнула.
Надежда
Мейлин наблюдала за солнцем и за тенью, которую отбрасывал рог высеченного из скалы носорога. Роллан не произнес ни слова после того, как пожаловался, что ему холодно. Время от времени его знобило; знобило и сейчас. Зубы стучали.
– Уже второй час дня, – сказала Мейлин. По мере того, как шло время, ее терпенье иссякало и ждать становилось все труднее. – Может, мне попытаться найти их?
– Они придут, – успокоила ее Ксу. Повернув голову, Мейлин внимательно посмотрела на старуху.
– Вы в этом уверены? – спросила он. – Вы уверены в том, что они вернутся с банановыми тыквами и вовремя?
– Да.
– Но каким образом? Вы что, ясновидящая или обладаете даром предвидения?
Key покачала головой.
– Да нет у меня никакого дара предвидения. А есть только надежда.
– Надежда! – воскликнула Мейлин. – Надеяться – значит, ничего не делать.
– Ну, так иди, – пожала плечами Ксу. – Я ведь тебя не держу.
– Что?
Мейлин отказывалась верить своим ушам. Ксу не против, что она оставит Роллана и пойдет в джунгли на эти, вероятно, бесполезные поиски? Но потом Мейлин вдруг поняла, что сама сомневается в своем решении.
Но что еще было делать?
Джи все это время не отходила от Роллана – она то лизала ему лицо, то клала лапу на грудь. Сначала красная сыпь у него на лице поблекла, но теперь заалела пуще прежнего. Сыпь появилась и на шее, и на затылке, и за ушами. Дыхание стало неровным.
У Мейлин сердце разрывалось от жалости, и она как будто сама чувствовала то, что чувствует он. Она понимала, что не может сидеть и смотреть, как он умирает.
– Так вы действительно меня отпускаете? – спросила она Ксу, ожидая подвоха.
– Конечно. Прогуляйся, мне хорошо сидится.
Это, разумеется, было неправдой. Сидеть, пускай и на траве, было все равно неудобно.
– Тогда… я пойду. А вы останетесь и посмотрите за Ролланом?
– Я никуда не уйду. Хочу продать пару горшков тергешам.
– Джи, ты тоже должна остаться, – объявила Мейлин панде.
– Панда слишком ленива, чтобы идти за тобой, – рассмеялась Ксу. – Если, конечно, не в виде татуировки.
Шутливость и беззаботность Ксу слегка отвлекли Мейлин от мрачных мыслей, но она уже настроилась идти и не хотела менять свое решение. Если бы Ксу затянула разговор о том, что ей не надо идти, приводя разные доводы в поддержку своего мнения, это бы не сработало.
– Я дойду до болота, – сказала Мейлин. – Может, они там.
Она взяла свою дубинку и посмотрела на Роллана. Озноб на минуту прекратился, но выглядел Роллан почти безжизненным.
– Так вы уверены, что мы ничего не можем для него сделать? – спросила она.
Key покачала головой, все ее прежнее легкомыслие и веселость улетучились.
– До полуночи я вернусь, – обещала Мейлин. – Вместе с остальными. И банановыми тыквами.
На лице Ксу снова появилась улыбка.
– Значит, решила? Надежда это хорошо. Она придает силы.
Мейлин не чувствовала себя очень сильной – просто знала, на что способна.
На краю поляны она оглянулась, чувствуя беспокойство в душе. Было странно и непривычно отправляться в джунгли без Джи. Они не разлучались с той самой церемонии, которая связала их вместе. Панда подняла голову и посмотрела на нее. Глаза их встретились.
– Смотри за ним, – прошептала Мейлин.
Key повернула голову, словно услышала этот шепот, чего явно не могло быть. Мейлин вспыхнула и отвела взгляд, чувствуя неловкость. Она никогда не краснела, да сейчас и причин для этого не было. Или были?
Джи снова склонилась над Ролланом, а Мейлин вошла в джунгли.
Закат
Абеке почти в точности исполнила то, что от нее требовалось. Она приземлилась чуть ближе намеченной точки, на самом краю колючих зарослей, пролетев через их вершины и упав на тропу почти рядом с Конором. Один рукав был запятнан кровью в тех местах, где шипы проткнули бушлат, рубашку и кожу.
Конор бросился к ней, но Ураза оказалась более проворной. Леопард заурчал и ткнулся носом в Абеке, а она медленно села и посмотрела на свою руку.
– Серьезная рана? – спросил Конор.
Он уже отрывал кусок ткани от полы своей рубашки, готовясь использовать его для повязки, но остановился, когда Абеке жестом руки попросила его об этом.
– Просто царапины, – успокоила его Абеке, раздвигая в стороны разорванную ткань и осматривая раны. – Не очень глубокие. А тыквы я все-таки добыла!
Она развязала концы рубашки и показала Конору четыре банановые тыквы. Они не производили сильного впечатления – просто сухие стручки длиной с ее указательный палец. Взяв один стручок, Конор потряс его, семечки застучали внутри, как шарики в погремушке.
– Давай обработаем твои ссадины, – предложил Конор.
Абеке отрицательно покачала головой.
– Сухие чистые шипы лучше, чем вода в болоте, – сказала она, поднимаясь на ноги, морщась от боли, которую не смогла скрыть. – Нужно идти обратно прямо сейчас, чтобы успеть добраться до места до наступления полуночи.