— Стефан сказал, что Литтлтон стал вампиром недавно. Означает ли это, что его контролирует другой вампир?
Андре наклонил голову.
— Новый вампир находится под контролем своего создателя. — Он с горечью улыбнулся. — Это не добровольная служба. Нам всем приходится повиноваться создателю.
— Даже тебе?
Он коротко поклонился.
— Даже мне. Но когда мы становимся старше и сильнее, контроль ослабевает. Или умирает наш создатель.
— Значит, Литтлтон повинуется другому вампиру?
— Если вампир, создавший его, не умер, он обязан ему повиноваться.
— А кто создатель Стефана?
— Марсилия. Но Стефану никогда не приходилось быть рабом, как всем нам остальным. — В его голосе звучала зависть. — Стефан никогда не был рабом. Редкий случай — таких вампиров сразу уничтожают. Любой другой вампир убил бы Стефана, едва выяснил бы, что не властен над ним, но Марсилия была влюблена. А он поклялся повиноваться ей и, насколько мне известно, ни разу не нарушил клятву.
Андре взглянул на ночное небо. И вдруг резко захлопнул мою дверцу.
— Иди домой, выспись, пока можно.
— Тебя тоже создала Марсилия?
— Да.
Черт побери, как глупо. Я ничего не знаю о вампирах, но собираюсь уничтожить того, кто справился с двумя вампирами и двумя вервольфами. Можно прямо здесь прострелить себе голову. Сберегу время и силы.
— Спокойной ночи, Андре, — и я поехала по подъездной дороге Стефана.
Я так устала, что уснула, едва коснувшись головой подушки. Мне снился несчастный зверинец Стефана, обреченный, если верить Рейчел, из-за его смерти. Мне снился и Стефан. Он вел свой микроавтобус, а рядом с ним сидел Скуби-Ду. Стефан пытался мне что-то сказать, но было шумно, и я ничего не разобрала.
Я сунула голову под подушку, но шум продолжался. Это не мой будильник. Можно снова уснуть. Я так устала, что даже сон о мертвецах предпочтительнее пробуждения. Ведь когда я бодрствую, Стефан так же мертв, как и когда я сплю.
Шум не очень громкий. Будь он более монотонным, думаю, я бы могла о нем забыть.
З-з-з, з-з-з, з-з-з.
Шум шел от окна у моей кровати. Похоже на розовый куст, который рос за окном маминого дома в Портленде. Иногда ночью куст ветвями задевал стены дома, и это меня пугало. Но мне уже не шестнадцать лет. Никто, кроме меня, не выйдет и не устранит его, чтобы я могла спать дальше.
Я плотнее прижала подушку к ушам. Но звук не ослабевал. Тогда я подумала: Стефан?
Я мгновенно проснулась. Бросила подушку на пол, быстро села и прижалась лицом к окну.
Снаружи к стеклу прильнуло чье-то лицо. И это был не Стефан.
Сквозь стекло на меня смотрели сверкающие радужные глаза — всего в шести дюймах от моих. Я крикнула: «Сэмюэль!» и шарахнулась с кровати подальше от окна. И только припав к полу посреди комнаты и дрожа всем телом, вспомнила, что Сэмюэль еще у Адама.
Лицо не шевелилось. Оно было так сильно прижато к стеклу, что нос и губы расплющились, но я без труда узнала Литтлтона. Он лизнул стекло, наклонил голову и издал тот звук, который меня разбудил. А когда провел когтем по стеклу, осталась белая царапина.
Теперь я увидела, что на стекле много таких царапин. Он здесь давно и смотрел, как я сплю. У меня мурашки пошли по коже. К тому же я поняла, что если он не очень-очень высок, то сейчас просто висит в воздухе.
Все мое оружие заперто в дурацком сейфе. Я не успею добраться до него раньше, чем Литтлтон разобьет окно. Да я и не была уверена, что мое оружие подействует на вампира.
Мне понадобилось довольно много времени, чтобы вспомнить: он не может войти в мой дом без приглашения. Почему-то, когда он смотрел на меня через тонкое стекло, это убеждение меня нисколько не успокаивало.
Он вдруг отпрянул от стекла и исчез из виду. Я слушала, но ничего не могла услышать. Немного погодя я решила, что он ушел.
В кровати сегодня спать не смогу, разве что отодвину ее от окна. Голова у меня гудела от недосыпа, я пошла в ванную, отыскала аспирин и проглотила.
Посмотрела на свое отражение в зеркале: в темноте я казалась бледной и бесцветной.
— Что ж, — сказала я, — теперь ты знаешь, где он. Почему же не идешь по его следу?
Я насмешливо усмехнулась себе в лицо, но в темноте впечатление пропадало, поэтому я включила свет.
Он не зажегся.
Я щелкнула еще дважды. «Дурацкий трейлер». Иногда выключатели срабатывают сами. При случае придется сменить проводку.
Пробки — в другой половине трейлера, в гостиной у большого окна. Еще одна коробка, поменьше, в кухне. Эта вообще без крышки.
— Бесстрашный вампир охотится за моей ноющей задницей, — сказала я, зная, что слишком напугана, чтобы без оружия отправиться менять предохранители. Осторожно выйдя из ванной, я прошла к сейфу. Пистолетам я предпочла ружье «Марлин 444», которое зарядила серебряными пулями. Впрочем, не знаю, причинит ли серебро вампиру больше вреда, чем обычный свинец. Но уж не меньше, конечно.
Во всяком случае «Марлин» придаст мне достаточно уверенности, чтобы я могла лечь спать.
Я нетерпеливо зарядила ружье патронами длиной в палец. Эти патроны способны остановить слона. Хотелось думать, что и вампиру придется присесть и призадуматься.
Я понимала, что зажигать свет в спальне нельзя. Если Литтлтон еще здесь, я его не увижу, но сама буду отчетливо видна. И если Литтлтон, вампир и колдун, прихватил с собой пистолет, — стану отличной мишенью. Впрочем, это маловероятно: ведь я помню, как он медленно убивал ту бедную женщину. Я не так уж страшна для него, чтобы он отказался от удовольствия.
Однако я повернула соседний со спальней выключатель. Ничего не произошло. Это разные линии, они не могут не работать одновременно. Неужели Литтлтон отключил в трейлере электричество?
Я все еще смотрела на выключатель, когда кто-то прокричал имя Сэмюэля. Нет, кричал не кто-то — кричала я. Только я не кричала. Я сунула патрон в «Марлин» и попыталась успокоиться. Помогала знакомая тяжесть в руках и сознание того, что Литтлтон не может войти.
— Волчонок, волчонок, позволь мне войти.
Шепот заполнил комнату, и я не могла сказать, откуда он исходит.
Глубоко дыша через нос, чтобы не поддаваться панике, я подошла к кровати и выглянула в окно, но ничего не увидела.
— Да, Мерси? — На этот раз голос Сэмюэля. Легкий и игривый. — Милая Мерси. Выходи, поиграем, Мерседес Томпсон.
Это голос Сэмюэля. Когда эта тварь могла подслушать, как говорит Сэмюэль?
На стене моего трейлера, рядом с окном, что-то загрохотало. Это был лязг сгибаемого металла. Я отскочила и подняла ружье, дожидаясь, когда мимо окна промелькнет тень.
— Волчонок, волчонок, выходи, где бы ты ни прятался.
На этот раз голос Уоррена. И вдруг он закричал, заревел от страшной, невыносимой боли.
Я не сомневалась, что эти звуки издавал действительно Уоррен, только надеялась, что он делает это не сейчас, у моего трейлера. Я надеялась, что он в безопасности в доме Адама.
Хорошо, что колдун начал с моего голоса. Если бы я поверила, что за стенами моего трейлера Уоррен, я не смогла бы оставаться внутри, в безопасности. Может быть.
Наконец крики Уоррена стихли, но Литтлтон еще не закончил со мной. Он простучал стену до самого конца трейлера. Здесь тоже было окно, но я ничего не видела. Хотя судя по звукам он снова царапал стекло.
Он не может войти, молча напомнила я себе. И все равно вздрогнула, когда металлическая обшивка моего дома заскрипела и трейлер слегка покачнулся. Потом ненадолго наступила тишина.
Литтлтон возобновил постукивание, хотя сейчас оно скорее напоминало грохот и звон. Каждый раз как он ударял в стену, и мой дом и я вздрагивали. Он обошел трейлер сзади. Звуки несколько изменились: он ударил в стену ванной. Одна плитка в душевой отлетела и разбилась.
Я держала «Марлин» направленным в его сторону, но сняла палец со спускового крючка. Я не видела, куда стреляю, а соседские дома — в зоне поражения моего «Марлина». Даже если я никого не убью, стрельба из ружья привлечет внимание. А у моих славных соседей не будет ни единого шанса против вампира, особенно такого.
А что с моими другими, более серьезными соседями? Я слегка удивилась, что поднятый Литтлтоном шум до сих пор не привлек их. Но дом Адама хорошо изолирован. Они могли не услышать голос Литтлтона, а вот выстрел из ружья заставит их тут же прибежать.
Но, по словам дядюшки Майка, вервольфы и колдуны — очень плохое сочетание. Я ему верила и поэтому не стала звать на помощь. Я начинала думать, что Литтлтон все-таки не войдет. Он может меня испугать, но войти и причинить мне вред не может.
Никакой на свете зверь,
Хитрый зверь, страшный зверь,
Не ворвется в эту дверь,
В эту дверь, в эту дверь! —
пропела я.
Он снова ударил в стену, и я вздрогнула. Прошли секунды, минута, потом вторая, но ничего не происходило.
Ни криков, ни ударов, ни скрежета. И как я объясню все это своей страховой компании?
— Да, мэм, — принялась репетировать я. — Королева вампиров попросила меня поохотиться на вампира и колдуна в одном флаконе. Он как-то об этом узнал, рассердился и содрал обшивку с моего дома.
Я сидела посреди комнаты на полу, держа в руках ружье.
— Наверно, придется чинить самой. Интересно, сколько стоит обшивка. И что еще у меня повреждено?
Я не помнила, впустила ли Медею, когда ложилась. Обычно я это делаю, но ведь я так устала. Как только наберусь смелости, пойду и проверю, спит ли Медея в комнате Сэмюэля, как обычно. И смогу позвонить Адаму. Но…
Мои плечи затекли от напряжения, я наклонила голову и потянулась. Неожиданно пол под ковром со страшным грохотом вспучился. Я вскочила на ноги и выстрелила в пол, пока он еще дрожал. Я, может, не сверхсилачка, зато шустрая. Я выстрелила еще два раза в стремительной последовательности. И стала ждать, глядя на отверстия в полу и пятна пороха на желтом берберском ковре.
В одном из отверстий что-то шевельнулось, и я отпрыгнула, стреляя в несколько маленьких предметов, которые протискивались сквозь дыры — они были для этого великоваты. Немного позже я услышала, как на моей подъездной дороге хлопнула дверца, и заработал немецкий двигатель — в таком же БМВ, на каком приезжал в отель Литтлтон. Он не торопясь отъехал, просто еще один водитель на дороге, а я смотрела на четыре помятые, окровавленные серебряные пули, которые вампир мне вернул.