росительно взглянул на Стефана. — Или просто позвонить в полицию и сказать, что это вампир?
Прошло всего полгода с тех пор, как вервольфы вслед за малым народом перестали таиться и предстали перед обществом. Они рассказали людям далеко не все, а те вервольфы, которых предъявили, служили в армии и в целом были обособлены от населения. Пока мы все еще сдерживали дыхание, ожидая, что из этого выйдет. До сих пор обходилось без волнений вроде тех, что сопровождали несколько лет назад явление людям малого народа.
Отчасти это спокойствие объяснялось тем, что Маррок тщательно подготовился. Американцы в современном мире чувствуют себя в безопасности. Бран постарался укрепить эту иллюзию, выставляя вервольфов жертвами, которые скрывают свою инакость, проявляя ее только для защиты других. Он хотел, чтобы публика поверила — пусть на время. — Что вервольфы обычные люди, только в полнолуние обрастают шерстью. И вервольфы, первыми представшие перед людьми, все были героями, отдавшими жизнь ради более слабых. Маррок, как и малый народ до него, предпочел как можно тщательнее скрывать темные грани натуры вервольфов.
Но, думаю, главной причиной спокойствия было мирное поведение малого народа, иных. Более двух десятилетий малый народ умудряется казаться слабым, мягким, добрым и дружелюбным. Те, кто читал братьев Гримм или Эндрю Лэнга[11], знают, какой это подвиг.
Что бы ни говорил Сэмюэль, его отец Маррок никогда не согласится предъявить обществу вампиров. Скрыть, что вампиры питаются кровью, невозможно.
А как только люди поймут, что вампиры чудовища, они могут понять, что и вервольфы чудовища.
Что скажет Маррок, Стефан знал не хуже Сэмюэля. Он улыбнулся вервольфу, обнажив клыки.
— Все уже убрано. До того как отвезти Мерси домой, я позвонил своей госпоже. Нам, чтобы прибрать за собой, не нужны вервольфы.
Обычно Стефан гораздо вежливее, но и у него выдалась тяжелая ночь.
— Другой вампир снабдил тебя ложными воспоминаниями. — Я пыталась отвлечь мужчин от столкновения. — Это возможно потому, что он колдун?
Стефан, словно в замешательстве, кивнул.
— Мы можем так поступать с людьми, — сказал он. Я этого не знала и не хотела знать. Он заметил мою реакцию и объяснил: — Ну, то есть мы можем оставлять в живых тех, от кого обычно питаемся, Мерседес. Но люди одно дело, а вампиры — совсем другое. Считается, что друг с другом мы так обойтись не можем. Не волнуйся: вампир не в состоянии затронуть твою память. Даже колдун.
Я почувствовала облегчение. Если бы я начала формулировать, чего бы мне не хотелось получать от вампиров, то вмешательство в мысли стояло бы на одном из первых мест.
— Поэтому ты позвал меня с собой. — Я села прямее. — Ты сказал, что он поступил так с другим вампиром. Во что он заставил поверить другого вампира?
Стефан выглядел настороженным и виноватым.
— Ты знал, что он кого-то убил? — обвиняла я. — Вот что он сделал с другим вампиром? Заставил поверить, что на самом деле убил тот?
Воспоминание о медленной смерти, которую я не смогла предотвратить, заставило меня стиснуть кулаки.
— Я не знал, что он сделает. Но да — я считал, что он убил и заставил моего друга поверить, будто убийца он. — Стефан произнес это так, словно у него было горько во рту. — Но я не мог действовать без доказательств. Многие, кто не смог этого доказать, уже умерли.
— Ты вампир, — сказал Сэмюэль. — И не пытайся нас убедить, что тебе не все равно, когда умирают невинные.
Стефан встретил взгляд Сэмюэля.
— В прошлом я наглотался смерти, и меня от нее тошнит. Но думай, как хочешь. Множество смертей стали бы угрозой нашей тайне, вервольф. Даже если смерть человека мне безразлична, я бы не хотел, чтобы смерть многих подвергала нас опасности.
Значит, умрут многие?
Мне вдруг стала понятна его уверенность в том, что шум никого в отеле не потревожит. Тварь, убившая женщину, не задумываясь убила бы множество людей.
— Сколько еще умерли сегодня?
— Четверо. — Стефан не прятал от Сэмюэля глаз. — Ночной портье и три постояльца. К счастью, отель был почти пуст.
Сэмюэль выругался.
Я сглотнула.
— Значит, тела просто исчезнут?
Стефан вздохнул.
— Мы стараемся не допустить пропажи людей, которых могут хватиться. Телам придадут такой вид, чтобы они вызвали как можно меньше шума. Попытка грабежа, не в меру бурная ссора любовников…
Я открыла рот, собираясь сказать нечто необдуманное, но сдержалась. Правила, по которым мы все живем, не Стефан придумал.
— Ты подверг Мерси опасности, — проворчал Сэмюэль. — Если он в силах заставить вампира убивать, то мог бы заставить тебя убить Мерси.
— Нет. Он не мог заставить меня причинить вред Мерси. — Голос Стефана звучал так же гневно, не давая возможности усомниться в твердости ответа. Сам Стефан, должно быть, тоже это понял, потому что снова повернулся ко мне. — Я поклялся честью, что ночью ты не пострадаешь. Я недооценил врага. В этом я виноват.
— «Чтобы зло восторжествовало, достаточно бездействия добрых людей», — процитировала я. В колледже мне пришлось трижды прочесть «Размышления о французской революции» Эдмунда Берка[12]; некоторые его утверждения словно нарочно написаны для меня: я росла, понимая, сколько на самом деле зла существует в мире.
— О чем ты? — спросил Стефан.
— Мое присутствие в номере отеля поможет тебе уничтожить чудовище? — спросила я.
— Надеюсь.
— Тогда это стоило небольшой боли, — решительно сказала я. — И перестань бить себя в грудь.
— Дела чести решаются не так легко, — сказал Сэмюэль, глядя Стефану в глаза.
Стефан как будто не возражал, но я ничего больше не могла для него сделать.
— Откуда ты знал, что с Литтлтоном неладно?
Стефан перестал смотреть в глаза Сэмюэлю; опустив голову, он посмотрел на Медею, которая забралась к нему на колени и с мурлыканьем улеглась там. Будь он человеком, я сказала бы, что у него усталый вид. Если бы он так отвел взгляд в присутствии менее цивилизованного вервольфа, у него могли бы возникнуть сложности, но Сэмюэль знал: отводя взгляд, вампир не признает себя побежденным.
— У меня есть друг по имени Дэниэл, — сказал немного погодя Стефан. — Он очень молод — для вампира, и, что называется, славный мальчуган. Когда месяц назад в отеле остановился незнакомый вампир, Дэниэла послали к нему спросить, почему тот не явился за обычным разрешением.
Стефан пожал плечами.
— Нам часто приходится так делать. Это обычно и неопасно. Вполне подходящее поручение для молодого вампира.
Но в голосе Стефана звучала нотка неодобрения, и я подумала: он сам не отправил бы Дэниэла на встречу с незнакомым вампиром.
— Каким-то образом Дэниэла выследили. Как — он не помнит. Что-то разбудило в нем жажду крови. Он не доехал до отеля. Небольшая группа сезонных рабочих заночевала в вишневом саду накануне сбора урожая. — Он поверх моей головы переглянулся с Сэмюэлем. — Как и вчера ночью, последствия были неприятны, но устранимы. Мы забрали их трейлеры и машины и избавились от них. Владелец сада решил, что работники просто устали ждать и отправились в другое место. Дэниэла наказали. Не очень строго, потому что он молод, а жажда бывает невероятно сильна. Но теперь он вообще не может есть по своей воле. Он умирает от сознания своей вины. Я же говорю, он славный мальчуган.
Стефан глубоко вдохнул, прочищая легкие. Однажды он объяснил мне, что большинство вампиров дышат, чтобы не привлекать внимания людей. Думаю, однако, некоторые делают это потому, что отсутствие дыхания тревожит их не меньше, чем нас, остальных. Конечно, если они разговаривают, им приходится хоть немного вдыхать, чтобы выдохнуть.
— В последовавшей сумятице, — продолжал Стефан, — никто так и не проверил чужого вампира, который в конце концов провел в городе всего одну ночь. Я не сомневался в том, что, собственно, случилось, пока несколько дней назад не попытался помочь Дэниэлу. Он рассказал мне, что произошло, и его рассказ показался мне странным и подозрительным. Я знаю, что такое жажда крови. Дэниэл не мог объяснить, что заставило его свернуть и поехать в Бентон-сити, за двадцать миль от отеля, куда он должен был явиться. Дэниэл очень послушен, как один из ваших подчиняющихся волков. Без провокации он не мог ослушаться приказа. К тому же он не умеет водить, как я. Ему пришлось всю дорогу вести машину, а вампир в приступе жажды крови на это не способен.
И я решил проверить вампира, с которым Дэниэл должен был встретиться. Нетрудно было узнать у портье в отеле его имя. Вампира Кори Литтлтона я не нашел, но человек с таким именем предлагал через Интернет свои услуги в области магии.
Стефан легко улыбнулся, глядя в пол.
— Нам запрещено превращать не вполне людей. Обычно это вообще не получается, но ходят слухи… — Он неловко пожал плечами. — Я видел достаточно, чтобы понимать — это хорошее правило. Начиная поиски, я думал, что обнаружу превращенного ведуна. Мне и в голову не приходило, что это может быть колдун. Я столетиями не встречал колдунов. Большинство людей сегодня не верит в зло и в знания, необходимые, чтобы заключить договор с демоном. Поэтому я решил, что Литтлтон — ведун. Но очень сильный ведун, если сумел изменить память; Дэниэла, пусть тот еще мальчишка.
— Почему ты пошел к нему с Мерси? — спросил Сэмюэль. — Разве с тобой не мог пойти другой вампир?
— Дэниэл был наказан. — Стефан нетерпеливо постучал пальцем по колену. — Дело считалось решенным, и госпожа не хотела больше о нем слышать.
Я встречалась с Марсилией, госпожой семьи Стефана. И мне не показалось, что ее может взволновать смерть нескольких или даже нескольких сотен людей.
— Когда вампир вернулся, я подумал, что нужно действовать через ее голову. Все считают, что Дэниэл просто пал жертвой жажды крови. И я добровольно вызвался поговорить с этим незнакомцем. Я подумал: этот вампир может помнить, что на самом деле делал Дэниэл в ту ночь. А Мерси я прихватил просто на всякий случай. Я не думал, что он сможет сделать со мной то же, что с Дэниэлом.