— Значит, ты не думаешь, что этих людей убил Дэниэл? — спросила я.
— Ведун, ставший вампиром, может внушить ложные воспоминания, но не может заставить Дэниэла убивать. Колдун? — Стефан развел руки. — Колдун способен на многое. Я считаю, что мне повезло: ведь он убил сам, а не заставил убивать меня, охваченного жаждой крови. Он почти убедил меня, что я виновен. За последние годы я стал заносчив, Мерседес. И не верил, что он в силах что-нибудь со мной сделать. В конце концов, Дэниэл совсем молод. Ты должна была послужить страховкой, но я не думал, что в этом будет нужда.
— Литтлтон — колдун, — сказала я. — И какой-то идиот-вампир решил его превратить. Кто? Кто-то из местных? Если нет, зачем Литтлтон появился здесь?
Стефан снова улыбнулся.
— Это вопросы я собираюсь поставить перед госпожой. Превращение было ошибкой. Как с нашей прекрасной Лили.
Я знакома с Лили. Человеком она была безумна, и, когда стала вампиром, это ее состояние не изменилось. Она также чудесная пианистка. Ее создателя так пленила игра Лили, что он больше ни о чем не подумал. И вервольфы, и вампиры стремятся избавиться от тех, кто может привлечь к ним нежелательное внимание. Необыкновенное дарование Лили защитило ее, хотя ее создателя за такую небрежность убили.
— Как это — ошибкой? — спросила я. — Я видела твою реакцию. Ты почуял демона еще до того, как мы вошли в отель.
Он покачал головой.
— Демоны в наши дни встречаются редко. Одержимого демоном немедленно заключают в психлечебницу, где держат под контролем с помощью лекарств. Большинство молодых вампиров вообще никогда не встречались с колдунами. Ты ведь сама не поняла, что учуяла, пока я не сказал.
— А как я могла понять? — Мысленно я перебирала все, что знаю о колдовстве: совсем немного. — Единственное желание демона — учинить как можно больше разрушений. И вампиризм способен лишь усилить способность Литтлтона наносить увечья.
— А вы знаете что-нибудь о демонах, Сэмюэль Корник? — спросил Стефан.
Сэмюэль отрицательно покачал головой.
— Недостаточно, чтобы помочь. Но я позвоню отцу. Если кто-нибудь знает, так он.
— Это дело вампиров.
Сэмюэль поднял брови.
— Нет, если колдун оставляет за собой кровавый след.
— Мы позаботимся и о нем, и о его следе, — Стефан повернулся ко мне. — Хочу попросить тебя еще о двух одолжениях, хотя ты больше ничего мне не должна.
— Что тебе нужно? — Я надеялась, что это не потребует немедленных действий. Я страшно устала и очень хотела смыть с рук кровь — в буквальном и переносном смысле, хотя понимала, что последнее затруднительно.
— Пойдешь со мной к моей госпоже и расскажешь то, что сегодня рассказала нам? Она не поверит, что вновь сотворенный вампир мог проделать то, что проделал этот. Да и никто в семье не обрадуется появлению среди нас колдуна.
Мне не особенно хотелось снова встречаться с Марсилией. Стефан, должно быть, понял это по моему лицу, потому что продолжил:
— Его нужно остановить, Мерси. — Он снова набрал в грудь побольше воздуха, гораздо больше, чем нужно просто чтобы говорить. — Сегодня на суде меня будут спрашивать об этом. Я расскажу, что видел и слышал, и они поймут, правду я говорю или лгу. Я могу рассказать им, что видела ты, но без твоего свидетельства мне не поверят. Без тебя мои воспоминания о смерти женщины они примут за факт, а твои слова мне — за недостоверное свидетельство.
— Что с тобой сделают, если тебе не поверят? — спросила я.
— Я не новый вампир, Мерседес. Если они решат, что, убив женщину, я подверг опасности весь наш вид, меня уничтожат. Как вожак стаи уничтожает одного волка, чтобы защитить остальных.
— Хорошо, — медленно согласилась я.
— Только я пойду с ней, — вмешался Сэмюэль.
— Сопровождение по ее выбору, согласился Стефан. — Может, Адам Хауптман или один из его волков. Доктор Корник, прошу не считать это оскорблением, но я не думаю, что вам следует идти. В прошлый раз вы не очень понравились моей госпоже, а самоконтроль в последнее время не ее сильная сторона.
— Дашь знать, когда я понадоблюсь, — сказала я раньше, чем Сэмюэль затеял спор. — Сопровождающих я найду сама.
— Спасибо, — ответил Стефан и, поколебавшись, добавил: — Тебе опасно напоминать семье, кто ты.
Ходячие не пользуются популярностью среди вампиров. Я узнала, что, когда вампиры впервые появились в этой части Нового Света, ходячие доставляли им неприятности, и они почти всех их истребили. Подробности Стефан мне не рассказывал. Кое о чем я догадалась сама. Например, я знаю, что на меня не действует магия вампиров. Но не понимаю, какую опасность могу для них представлять. Я ведь не вервольф.
Стефан много лет знал, кто я такая, но не сообщал семье, пока я не обратилась к ним за помощью. И тогда у него были из-за этого неприятности.
— Они уже знают, кто я, — сказала я ему. — Я приду. А что за второе одолжение?
— Уже слишком светло чтобы я мог уйти, — сказал он, неопределенно махнув рукой в сторону окна. — У тебя найдется темный закуток, где я мог бы провести день?
Единственное место, где Стефан может спать днем, мой шкаф. У шкафов в комнате Сэмюэля и в третьей спальне разбитые дверцы, которые пропускают слишком много света. Конечно, у меня на всех окнах шторы, но их недостаточно для безопасности вампира.
Моя спальня в одном конце трейлера, спальня Сэмюэля — в противоположном. Я открыла дверь, впуская Стефана, но Сэмюэль тоже вошел. Я вздохнула, но не стала возмущаться. Сэмюэль не оставит меня наедине со Стефаном без склоки. А я слишком устала, чтобы насладиться этой борьбой.
Моя спальня завалена одеждой, чистой и грязной. Чистая одежда сложена стопками. Руки не доходят убрать ее в ящики. Среди одежды валяются книги, журналы и письма, которые я еще не разобрала. Если бы я знала, что ко мне зайдут мужчины, прибралась бы.
Я открыла шкаф и вынула оттуда пару коробок и две пары обуви. Шкаф опустел, только с одного края висели четыре платья. Шкаф просторный. Стефан вполне поместится.
— Сэмюэль дает тебе запасную подушку и одеяло, — сказала я, собирая одежду. Потребность умыться все время усиливалась и теперь стала непреодолимой. Я хотела смыть с кожи запах смерти, потому что не могла удалить его из головы.
— Мерседес, — мягко сказал Стефан, — одеяло мне не нужно. Я не буду спать. Я буду мертв.
Не знаю, что стало последней каплей. Возможно, намек на то, что я не понимаю, кто вампиры на самом деле. Хотя я сама видела, на что они способны. Я уже была на полпути к ванной, но повернулась и посмотрела на обоих мужчин.
— Сэмюэль даст тебе одеяло, — свирепо сказала я. — И подушку. И днем ты будешь спать в моем шкафу. Мертвецы в моей спальне не задерживаются.
Я захлопнула за собой дверь ванной и, перед тем как включить душ, услышала слова Сэмюэля:
— Схожу за постелью.
На двери моей ванной зеркало в полный рост. Дешевое, в поддельной дорогой раме. Складывая одежду на верх раковины, где она не промокнет, я посмотрела на себя.
Вначале я увидела только засохшую кровь. В волосах, на лице, на плечах, на руках и на бедрах. Даже на ногах.
Меня вырвало в унитаз. Дважды. Потом я вымыла руки и лицо и прополоскала рот.
Вид крови мне знаком. Ведь, в конце концов, иногда я становлюсь койотом. И свою долю кроликов и мышей я убила. Прошлой зимой я убила двух людей или вервольфов. Но вчерашняя смерть была совсем другой. Злой. Вампир убивал не из-за голода, не ради мести или самозащиты. Он убил женщину и еще четверых, потому что это ему нравилось. И я не смогла его остановить.
Я снова посмотрела в зеркало.
На ребрах и плечах синяки. Темно-лиловые полосы там, где на грудь и ребра давила шлейка. Должно быть, появились, когда я пыталась освободиться от нее. Синяк на правом плече снаружи скорее черный, чем лиловый. Левая часть лица от щеки до подбородка ярко-красная, с обещанием великолепного кровоподтека.
Наклонившись вперед, я коснулась распухшего века. Вылитая жертва насилия… если не считать двух темных точек на шее.
Похоже на укус змеи: два темных полузапекшихся струпа, окруженные припухшей воспаленной кожей. Я прикрыла их ладонью и задумалась, насколько можно полагаться па слова Стефана, что я не превращусь в вампира, и не буду подчиняться приказам Литтлтона.
Я взяла перекись водорода и помазала вокруг ранок, зашипев, когда начало жечь. Это не заставило меня почувствовать себя чище. Бутылочку я прихватила с собой под душ, вылила на плечи и начала отскребать кровь.
Она исчезла, хотя вода под ногами на несколько секунд стала ржавой, Но сколько бы мыла и шампуня я ни изводила, ощущение нечистоты не исчезало. Чем больше я скребла, тем лихорадочнее это делала. Литтлтон не изнасиловал меня, но все равно проник в мое тело. Стоило вспомнить его рот, и мой желудок переворачивался.
Я стояла под горячим душем, пока вода не стала холодной.
Глава третья
Когда я наконец вышла из ванной, в спальне было пусто, а дверца шкафа закрыта. Я взглянула на часы. Пятнадцать минут на то, чтобы добраться до гаража, если я намерена открыть его вовремя.
Я радовалась, что никто не слышал моих стонов и аханий, когда я одевалась. Никто живой.
Все мышцы болели, особенно на правом плече, и стоило мне нагнуться, чтобы вдеть шнурки и обуться, в побитой стороне лица начиналась пульсация. Но мне будет еще больнее, если я потеряю клиентов из-за того, что не открою вовремя.
Я распахнула дверь спальни, и на меня посмотрел Сэмюэль, сидевший на диване. Он тоже не спал всю ночь; ему следовало бы лечь, а не дожидаться меня. Он поднялся и вынул из холодильника пузырь со льдом.
— Возьми, приложи к лицу.
Было очень приятно, и я прислонилась к двери, наслаждаясь онемением щеки.
— Я позвонил Зи и рассказал, что случилось, — сказал Сэмюэль. — Можешь лечь в постель. Сегодня Зи поработает за тебя. Он сказал, что может выйти и завтра, если понадобится.
Зибольд Адельбертсмайтер, известный друзьям как Зи, хороший механик, самый лучший. Это он научил меня всему, что я знаю, а потом продал мне свой гараж. Он к тому же иной и первый и