– Тогда очень прошу, давайте говорить по-английски.
Когда Макс кончил говорить, начальник полиции Ферраро сказал:
– Вы ошибаетесь, синьор. И напрасно тратите время. Мои механики уже проверяли этот джип. И все согласились, что это был несчастный случай.
Макс, согласно кивнув, невозмутимо сказал:
– Но я-то его еще не видел.
– Хорошо, – согласился Ферраро. – Джип в городском гараже. Выставлен на продажу. Один из моих людей проводит вас туда. Вы хотели бы осмотреть место происшествия?
Макс удивленно вытаращил глаза:
– Зачем?
В качестве провожатого был назначен инспектор Бруно Кампанья.
– Мы уже проверяли. Обычный несчастный случай, – заявил Кампанья.
– Вы ошиблись, – сказал Макс.
Джип стоял в дальнем углу гаража; передняя его часть все еще хранила следы недавней аварии, и даже ясно видны были буро-зеленые потеки живицы.
– Никак до него руки не доходят, – пожаловался механик.
Макс обошел вокруг джипа и внимательно оглядел его.
– Что же они сделали с тормозами? – спросил он.
– Иезус! – воскликнул механик. – И вы туда же. – В голосе его чувствовалось раздражение. – Я двадцать пять лет проработал механиком, синьор. И лично осматривал этот джип. К этим тормозам прикасались в последний раз, когда он сходил с конвейера завода.
– Тем не менее кто-то же их испортил, – уверенно заявил Макс.
– Но как? – брызгая слюной, заорал механик.
– Пока не знаю, но обязательно выясню, – доверительно сказал ему Макс и, бросив прощальный взгляд на джип, вышел из гаража.
Начальник полиции Луиджи Ферраро взглянул на инспектора Бруно Кампанью и спросил:
– Куда ты его подевал?
– Никуда. Я привел его в гараж, там он как осел уперся, что это был не несчастный случай, переругался с механиком и сказал, что хочет пройтись один.
– Вот оболтус!
Макс стоял на берегу, глядя на изумрудные воды Тирренского моря, но не видя их. Он думал, расставляя по местам разрозненные факты. Это было похоже на разгадывание гигантской головоломки: все мгновенно складывается в единую картинку, когда знаешь, что куда ставить. Джип был маленькой, но очень важной частицей этой головоломки. Его тормоза были проверены опытными механиками. У Макса не было причин ставить под сомнение их честность и компетентность. И он принимал как должное, что никто к этим тормозам не прикасался. Но, так как на этом джипе ехала Элизабет и кто-то явно желал ее смерти, он также принимал как должное, что кто-то все же испортил тормоза. На тормозах не обнаружено следов порчи, но, как это ни парадоксально, они все же были испорчены. Здесь явно поработала умная голова. Тем необходимее было ее побыстрее разоблачить, и тем интереснее.
Макс ступил на песок пляжа, присел на выступ большого камня, закрыл глаза и снова глубоко задумался, отыскивая в уме ранее не замеченные детали, отбрасывая ненужное, расчленяя и вновь соединяя разрозненные детали картинки.
Двадцать минут спустя все встало на свои места. Глаза Макса широко раскрылись, и он в восхищении подумал: «Здорово! Вот это умница! Я должен непременно встретиться с этим человеком».
После этого инспектор Макс Хорнунг посетил еще два места: одно неподалеку от Олбии, другое в горах – и в полдень того же дня самолетом вернулся в Цюрих.
На самом дешевом месте в третьем классе.
Глава 37
Начальник охраны «Роффа и сыновей» сказал, обращаясь к Элизабет:
– Все произошло слишком быстро, мисс Рофф. Мы ничего не успели сделать. Полыхнуло так, что, когда прибыли пожарные, лаборатория уже полностью выгорела.
В лаборатории удалось обнаружить только обугленные останки Эмиля Джипли. Его записи были либо похищены из лаборатории до взрыва, либо сгорели вместе с ним.
– Исследовательский корпус находился под круглосуточной охраной, не так ли? – спросила Элизабет.
– Да, мэм. Мы...
– Как давно вы исполняете должность начальника отдела безопасности?
– Пять лет. Я...
– Вы уволены.
Он попытался было протестовать, потом передумал:
– Да, мэм.
– Сколько людей работает под вашим началом?
– Шестьдесят пять.
Шестьдесят пять! А не смогли уберечь одного.
– Официально вас уведомляю: в течение двадцати четырех часов все они должны получить расчет, – сказала Элизабет, – все до одного.
Он вопросительно посмотрел на нее:
– Мне кажется, вы несправедливы.
Она подумала об Эмиле Джипли, о его навсегда потерянной бесценной формуле, о подслушивающем устройстве у себя в кабинете, которое она случайно обнаружила и раздавила, как клопа, каблуком.
– Убирайтесь отсюда, – сказала Элизабет.
Чтобы вытеснить из головы образ обугленных останков Эмиля Джипли и сгоревших вместе с лабораторией его подопытных зверьков, она старалась до максимума заполнить деятельностью каждую минуту того злополучного утра. Одновременно гнала от себя мысль о колоссальных убытках, понесенных концерном из-за утери формулы. Не было никаких гарантий, что формула не всплывет и не будет запатентована какой-нибудь из конкурирующих фирм, и Элизабет ничего не сможет с этим поделать. Джунгли есть джунгли. Стоит твоему конкуренту почувствовать, что ты слабее, как он уже рвется тебя добивать. Но здесь замешан не конкурент, а друг. Смертельный друг.
Элизабет настояла, чтобы охрану передоверили профессиональной полиции. В окружении незнакомых лиц она будет себя чувствовать в большей безопасности.
Затем позвонила в «Опиталь интернасиональ» в Брюсселе, чтобы выяснить, как себя чувствует мадам ван ден Лог, жена бельгийского министра. Ей сообщили, что она все еще находится в коматозном состоянии. И никто не может поручиться за ее жизнь.
Тяжкие мысли Элизабет об Эмиле Джипли, монголоидном ребенке и жене министра неожиданно прервал Рис, заглянувший в ее кабинет. Взглянув на ее лицо, он мягко сказал:
– Плохи дела?
Она только горестно кивнула.
Рис подошел к ней совсем близко и заглянул ей в глаза. Она выглядела утомленной и потерянной. Он подумал, что долго такого напряжения она не выдержит. Мягко взял ее за руку и спросил:
– Чем могу помочь?
Всем, подумала Элизабет. Как никогда, она нуждалась теперь в нем. Ей нужны были его сила воли, его помощь, его любовь. Глаза их встретились, и она уже готова была утонуть в его объятиях, поведать ему обо всем, что случилось с ней ранее, что происходило теперь.
– Как там дела у мадам ван ден Лог? – спросил Рис.
И мгновение испарилось.
– Без изменений, – сказала Элизабет.
– Тебе еще не звонили по поводу статьи в «Уолл-стрит джорнэл»?
– Какой статьи?
– Так ты ни о чем не знаешь?
– Нет.
Рис распорядился, чтобы газету доставили в кабинет Элизабет. В статье подробно перечислялись все трагические события, произошедшие недавно в «Роффе и сыновьях», но лейтмотивом ее звучал вывод, что концерну, чтобы справиться со всеми своими проблемами, необходим опытный и знающий руководитель. Элизабет опустила газету.
– Как сильно это может нам навредить?
Рис пожал плечами:
– Вред уже причинен. Они просто констатируют содеянное. Мы начинаем терять массу клиентов. Мы...
Заурчал зуммер селектора. Элизабет щелкнула тумблером.
– Да?
– На второй линии герр Юлиус Бадратт, мисс Рофф. Он говорит, что это срочно.
Элизабет посмотрела на Риса. Она до последнего момента оттягивала встречу с банкиром.
– Давайте его. – Она сняла трубку. – Доброе утро, герр Бадратт.
– Доброе утро. – Голос в телефонной трубке был сух и резок. – У вас найдется немного времени для меня во второй половине дня?
– Ну, как вам...
– Прекрасно. В четыре вам удобно?
Элизабет помедлила.
– Да. Ровно в четыре.
В телефонной трубке послышался какой-то странный шелест, но потом Элизабет сообразила, что это герр Бадратт прочищает горло.
– Я очень сожалею о господине Джипли, – наконец сказал он.
Но имя Джипли не упоминалось в газетных отчетах о взрыве.
Она медленно положила трубку на рычаг и только тогда заметила, что Рис внимательно наблюдает за ней.
– Что, почувствовали запах крови? – спросил он.
Всю вторую половину дня не смолкали телефоны.
Позвонил Алек.
– Элизабет, читала статью в утренней газете?
– Да, – сказала Элизабет. – Но, на мой взгляд, «Уолл-стрит джорнэл» несколько преувеличил события.
Алек немного помолчал, потом сказал:
– Я имею в виду не «Уолл-стрит джорнэл». «Файнэншл таймс" опубликовала передовицу, целиком посвященную „Роффу и сыновьям“. Ругает нас почем зря. Мне звонят непрерывно. Отказы следуют один за другим. Что будем делать?
– Алек, я тебе перезвоню, – пообещала Элизабет.
Позвонил Иво.
– Carissima, готовься к худшему.
«Я уже давно готова», – невесело хмыкнула про себя Элизабет.
– Давай выкладывай.
– Арестован за взятки итальянский министр, – сказал Иво.
Элизабет уже знала, что последует дальше.
– Продолжай.
В голосе Иво прозвучала извиняющаяся нотка.
– Мы не виноваты, – сказал он. – Его сгубили собственная жадность и беспечность. Его взяли прямо в аэропорту. При нем оказалась большая сумма денег, наших денег, и это доказано.
Хотя Элизабет и была готова услышать нечто подобное, все же недоверчиво спросила:
– А за что же мы ему давали взятки?
– Как за что? За то, чтобы иметь возможность беспрепятственно заниматься бизнесом в Италии, – как само собой разумеющееся констатировал Иво. – Так здесь все поступают. Наше преступление не в том, что мы давали взятки министру, а в том, что нас поймали на этом.
Она тяжело откинулась в кресле. Голова ее шла кругом, в висках стучало.
– Что же теперь будет?
– Надо немедленно связаться с адвокатом концерна, – сказал Иво. – Не волнуйся. В Италии только бедняки попадают в тюрьму.
Из Парижа позвонил Шарль. Голос его дрожал от волнения. Французская печать вовсю голосила по «Роффу и сыновьям». Шарль потребовал от Элизабет немедленно, пока концерн еще на плаву, разрешить свободную продажу акций.