, что зверь вот так и уедет сейчас, а её мотоцикл станет помощником в продолжении дела ПБО.
«Хонда», которую так недавно она наполнила бензином, рявкнув, тронулась с места. Оборотень деловито крутанул ручку газа и ехидно посмотрел вверх, на крышу. Знал – она там. «Ну, – спрашивал, – что теперь? Говорили тебе – убирайся? И что? Деньги, ружьё, новая куртка, родной посёлок – где всё это? На тебе рваные джинсы и чужое белье. Для чего, спрашивается? Что и кому доказала? Не станешь ведь стрелять по единственной оставшейся у тебя вещи? Авось обойдется, а?» Она видела его мокрую рожу. Короста зэка на волчьем рыле. Одноухий, одноглазый, рыжие бакенбарды, красные клыки. И что? Генка, Борис, Шурик, Спортсмен – зря? Оно вырвалось, оно уезжает, используя Марусину любимицу. Оборотень доехал до бассейна, явно умело выруливал на аллею. Дальше ворота и автострада, города-дороги, где можно кусать, впрыскивать яд, копить массу, создавая нового Хозяина, становясь им. Но «Хонда»? На другой чаше – погибшие мужчины. Мёртвые. Они не узнают. А если и так? То простят? Поймут?..
Маруся побежала по крыше, спотыкаясь, сосредоточилась, подняла пистолет. Дождь замывал пространство, слепил. Три патрона. С лихвой. Прости, подружка… Тяжёлая рука, тяжёлое оружие, камень на сердце. Формула счастья. Прости! В конечном итоге: счастье, Танюша, не только владеть. Но и отдавать. Запиши…
Первая пуля чмокнула узют-кана в голень, он хрипло взревел, почти неслышимый из-за шума падающих деревьев. Мотоцикл вильнул, поймав вторую – включенной фарой. Облитый бензином корпус занялся голубоватыми язычками. Третья пуля ворвалась в бак раскалённым жалом. Мотоцикл взлетел на повороте, распадаясь на части внутри огненного шара, из которого вышагнула опутанная факелами фигура: упала, катаясь по земле, наматывая шкурой огонь. На этот раз рёв оборотня пересилил остальные звуки. Потому Маруся не поняла, что на этот раз сотрясло санаторий. Подъёмник? Дерево? Вой? Она поползла вниз. Мокрая кровля не претендовала на устойчивую поверхность. Пистолет гукнулся об асфальт, девушка последовала за ним, всё ещё цепляясь за воздух, не понимая почему крыша стала расти, утекая в небо… Упала на другую крышу, крышу белой машины, скатилась, сжалась в комок, унимая гудящие рёбра. Чёрт, она какая-то кошка! Всегда на лапы! Как же так? Отдача? Предательская склизь? Мощь взрыва? Прошло. Только перевести дух.
Надсадно кашляя, морщась, проволоклась до капота по-гусиному. Пылающие губы сразу набухли, их можно было увидеть, скосив глаза. Славно приложилась мордашкой – месяц без поцелуев! Рёбра, кажется, целы. Только ещё не выгнулись после удара, мешая дышать. Опираясь на колесо, она поднялась, открыла дверцу. В салоне мягкие кресла. Сергей Карлович – классный врач, даже его машина творит чудеса. Не то загремела бы по всем правилам. Так что не знаешь, где повезёт. В аптечке упаковки таблеток, пузырьки. Маруся заглотила двойную дозу анальгина. Не мешало бы прижечь йодом там-сям, но как-то не успевала. Ограждающий территорию забор натужно рухнул. Острогранная шапка столба достигла подножия, оставив за собой вспаханную просеку. Капец лыжне! Девушка завела машину и поторопилась убраться. Белая «Audi» обогнула крыльцо, въезжая в горящие, исковерканные внутренности «Хонды». Маруся собралась заплакать. Но решила – чуть позже, когда всё будет позади. Сейчас главное – быстренько заскочить на склад лыж, по адресу, так сказать, хватануть побольше шмоток, документы. А там… там всё будет хорошо, по-другому… Как? Она не знала, но зациклилась на мысли: надо только выбраться, выжить…
Дальнейшее не испугало её. Маруся ждала нечто подобное. Ведь она – герой боевика, так? А по законам жанра под конец всегда случается эдакое-такое, с перчиком, с перебором. Банальная преснятина… Машина застряла, скребя днищем по дымящемуся колесу. Въехала – не заметила. А возникшее перед капотом чёрное существо – оно должно было появиться. Или нет?
Может быть, в боевиках в подобных случаях и визжат, но она лишь досадливо хлопнула по панели, выжимая газ, дёргая накренённую машину. Чёрное продвинулось справа, обугленные, но достаточно прочные когти корябнули стекло. На него же облокотилась приплюснутая харя. Слипшаяся, сгоревшая шерсть, застывала, оплавленная, шишками-фурункулами. Из гнойника несуществующих ноздрей фыркалось зелёное. Слизанные огнём губы обнажили клыки до дёсен. Что радовало – чудовище ослепло и облысело, но симпатии из-за этого к нему, отнюдь, не прибавилось. Маруся нисколько бы не удивилась, услышав скрипучее: «ТЫ УБИЛА МЕНЯ! УБИЛА!» Да сколько можно?! Она ткнула кием в сердце, заманила, скинула с третьего этажа, получается, напрасно взорвала собственное имущество, бросила на произвол судьбы человека, которого любила. А до этого имела дело с ходячими мертвецами и галлюцинациями, драпала от безумных механизмов, сидела внутри них. И всегда казалось – вот теперь-то кончится… А что получилось?
Чуть живая образина по-прежнему хочет кусаться и обзываться. Надоело! И так всё болит. Выпить водки, чтобы пофигело. Предложить монстру. «Ты меня уважаешь? Давай договоримся? Разбежались и делу конец!»
Она продолжала газовать, приговаривая:
– Давай, давай. Поехали.
Машина тряслась, но прочно обняла шинами раскуроченные останки мотоцикла. Правая дверца вгибалась внутрь, стекло покрылось мелкими трещинами. И Маруся решилась впустить попутчика, раз так настойчиво просит. Толкнула дверь ногами. Медленно, как во сне, чудовище принялось карабкаться на сидение, попутно потроша энергией убийства. Вместо лап – чёрные култышки. Оторвало, погорелец? Не будешь чужое брать…
Девушка не стала дожидаться, пока оборотень влезет и сомкнёт челюсти на её колене. Она выскочила из машины, вдавила блокиратор и захлопнула дверцу. Удивлённо-обиженный череп приподнялся над «баранкой», голая пасть попробовала куснуть стекло. Маруся показала ей фигушку, попутно собираясь с духом. Соревнование на скорость. За первое место: приз – жизнь. Кто-то сейчас умрёт! Она не хотела проигрывать, но сомневалась в успехе. Не очень-то сегодня в спортивной форме: шмякнись с крыши, после безумной погони по этажам – сам поймёшь!
Белая машина приняла её тело с привычным одобрением. Маруся прыгнула на капот, перевернулась на спине. Монстр не успел среагировать, поворачивая мощный корпус в тесноте, а она уже заблокировала смятую дверцу и хлопнула ей по метнувшейся было к выходу морде. Опа-па! Попался?
Теперь начинается. Она шлепнула с азартом по бёдрам и припустила к багажнику, не обращая внимания на колики в груди. Она поймала ПБО! В ловушку. «На совок и в мусоропровод…» Может ещё, в зоопарк сдать? Это какая-то умора! В салоне опрокинулись спинки кресел. Слепой, но по-прежнему тяжёлый инвалид внутри сломал их, волочась следом и тычась головой наугад. Он даже не рычал, слизь шла горлом, выхаркиваясь на стекло. Маруся скрыла от себя мерзкое зрелище поднятой крышкой багажника. Всё повторяется: шланг и ведро. На этот раз ей не удалось легко отделаться: на подсосе хлебнула бензина по самое нехочу. Закашлялась, неприятно сдавило грудь. Согнулась, сжимая рёбра. Однако, всё-таки сломала одно-два… Слёзы навернулись на глаза. Моросящий дождик любопытно заглядывал в ведро и пузырил наполненный бассейн.
Маруся не собиралась тратить время даром, даже когда посыпались осколки. Треснувшее стекло вытолкнуло наружу белый оскал с пустыми провалами глазниц. Маруся схватила шланг, оценив объём сбежавшего в ведро топлива, и начала поливать неразумные мощи. Оборотень кусал струю, продолжая выгибать дверь. Бензин лился в салон, девушка видела разбитые приборы, сгрызенную панель с крошками печенья. Тёмные куски поролона хлопьями спадали с чёрного рыла. Потом бросила конец шланга на асфальт и взялась за ведро. Передумала. Генкина идея камикадзе ей не улыбалась. Рванула на себе блузу, скомкала, смочила в бензине. Побежала от машины. Ведро билось в голень. По шлангу из бензобака струилась маслянистая жидкость, перемешиваясь с тёмными лужами. В десяти шагах ещё дымилось заднее колесо «Хонды», которое она благополучно объехала, и надо же такому случиться?! – застряла на втором.
С ослаблением непогоды в бассейне слив заработал исправно, вода убывала на глазах. Где-то за зданием продолжала громыхать ползущая звезда столба, разбрасывая со скрипом железные конструкции и битые кирпичи. На её месте, на горе, столбик огня дожёвывал трансформатор. Чем не вулкан? Чем не дурдом? Перевёрнутый экскаватор не подавал признаков жизни. Тебе-то хорошо, Геночка. Твоё дело законченно. А тут ещё повозиться…
Плюясь привкусом бензина, она трясла ведро над асфальтом, расплёскивая дорожку от шланга до колеса. Так и знала, блин, что не хватит! Что там творилось за спиной – видеть не хотела. Некогда. Да и неудобно как-то. Пусть чудовище смотрит на загорелую спину, трясти перед ним бюстгальтером – увольте, не стриптиз-шоу. Оно не видит, слепое – вспомнила. Но чует. И чего? Мерзковато-гадкое. Помнишь, как он наблюдал за тобой в тайге, у костра? Ох, Гена, как без тебя не так! Что мне дальше делать? Как жить? И всё-таки свербело в спину, тихо стало. Она шагнула к колесу и оглянулась. Оборотень оставил попытку совладать с дверцей, узкое окно не выпускало широкие плечи. Что он делает, Маруся видеть не могла, мешал открытый багажник, который тут же захлопнулся. Трещины заднего стекла разлетелись, выпуская монстра на свободу. Передние уцелевшие лапы толкнули приподнятую крышку. Закрывшись, она показала Марусе фигуру обожжённого получеловека-полуволка. Тот скрёб когтями, выгребая металлическую стружку, готовясь к новому прыжку.
– Я – та ещё дрянь! И я убила тебя, – шепнула Маруся, поднося скомканную блузку к слабому язычку пламени на покрышке. В руке сразу образовалось горящее яблоко. Оно вспыхнуло резко, девушка даже отпрыгнула, чуть не выронив импровизированную гранату, которую сразу швырнула в устроенную дорожку бензина.
Могла бы кинуть и дальше, но… Соревнование на скорость. Полоска огня смело рванулась к машине. Маруся побежала за ней, краем глаза замечая барахтающегося на капоте оборотня, запоминая его навсегда, чтобы – не дай бог – не проглядеть при встрече. Поэтому видела вытягивающиеся черви когтистых лап; проваливающуюся в плечи чёрную лысину – омаристый слизень утекал под машину. Но её это уже не волновало.