Ну, хоть кто-нибудь подойдите к телефону! Равномерные гудки, однако, успокаивали, унося раздражение. Шампанское рассеивало неопределённость. Если поразмыслить – кто-то должен где-то быть. Пусть даже «блестящие». Вот он я! Посадите меня, только закончим всё это траля-ля. У «блестящих» должен быть штаб… У булочной стоял киоск «Розпечати», и Вовка даже видел стопки газет за разбитой витриной. Надо бы поинтересоваться, кто, что и почему? Чем вообще занимаются «блестящие»? Убивают собак убитых хозяев? Пишут ли об этом в газетах? Володя был не уверен, как и в том, что его будут искать, а если свяжется со штабом – пожурят и посадят. Его даже не отвезут в психушку. Почему? Просто Генка хочет его убить. Генка каким-то образом оказался глубоко законспирированным генералом ФСБ и приказал разнести город, только доставить к нему Вовку Вожорского, живого или мёртвого. Нет – просто мёртвого.
Память на телефонные номера иссякла. Володя очередной раз закурил и играючи прошёлся по стандарту служб. Пришёл к выводу, что если кто ещё в городе захочет потушить пожар, успокоить хулиганов и не умереть от инфаркта – придётся подождать до следующего витка цивилизации.
Вовка хотел было даже выбросить нагретую ухом трубку вместе с телефоном в окно, когда на ум пришёл номер справочной. Справочная! Скажите, какого чёрта никто не отвечает? Дайте номер борделя, что ли, для разнообразия! И там трубку сняли после первого гудка. Вовка так опешил, что пролил на халат остатки кофе.
– Слушаю. Говорите? – тихий, слегка застенчивый женский голос. – Алло? Говорите!
– Я не знаю что говорить, – признался Володя, ощущая, что – несмотря на обилие выпитой жидкости – в горле пересохло.
– Хорошо, – возбудилась девушка. – Как вас зовут?
– Вова. Эй, подруга! Вова я, Вожорский. Понимаешь, звоню-звоню, никто не отвечает, подумал – справочная…
– Прекрасно понимаю. Вы разговариваете с секретарем чрезвычайной комиссии по ликвидации очагов поражения, кандидат наук Шумова.
– Ё-мое. Это как? Очаг поражения… Что бабахнуло?
– Не волнуйтесь. Я специально ожидаю подобных телефонных звонков. Вы, наверное, обеспокоены ситуацией и хотите узнать, где все люди?
Вовка не нашёлся, что ответить, он боялся, что девушка оборвёт связь, но она воспитано прорывалась к сознанию успокаивающей интонацией:
– Жители города эвакуированы. Сейчас поисковые отряды ищут других… выживших, чтобы помочь. Хорошо, когда они, как вы, сами идут на контакт. Где вы находитесь?
– Погоди. Чего стряслось? Атомная война?
– Ничего страшного. Инфекционное заболевание. Скажите, у Вас не возникало… как бы это сказать… склонности к насилию? Не было желания совершить что-нибудь этакое и нельзя успокоиться, пока не сделаешь? Не возникало?
– Я не псих, – резко ответил Володя, у него не было склонности, он просто зарезал несколько человек без всяких склонностей. Вопрос насторожил. Интересно, куда это эвакуируют подобных ему – на тот свет?
– Никто не говорит, что вы псих, – голос девушки слегка потерял терпение. – Просто назовите своё местопребывание. За вами приедут.
– Зачем? Слушай, что ты мне сказки плетёшь? Я видел космических ментов, они убили собаку. Они в меня стреляли. Это называется – помочь?
– Возможно, вас с кем-то перепутали, Владимир. Где вы? Я хочу помочь. Виновные понесут наказание. Где стреляли? В парке?
В парке? Откуда она знает? Неужели он действительно – последний. Иначе как объяснить? Одна перестрелка за день? Один обнаруженный. Скрылся. От парка до универмага не более пятисот шагов. Чёрт! Его ищут! Его найдут! Генка – сволочь!
– Алло, ещё слушаете? Где вы были всё это время? Почему не уехали со всеми?
– Пошла ты… Шумова. За дурочка не держи. Сам выберусь. Обойдусь как-нибудь.
– Постойте! Не вешайте трубку! Через сорок часов горд будет полностью ликвидирован. Поймите! Если к этому времени в городе останутся живые – они погибнут. Скажите – где вас искать, и всё будет хорошо. С вами есть кто-нибудь ещё?
– Ага. Одна телка, она рекламирует сотовую связь, – Володя подмигнул плакату.
– Боже мой! – девушка потеряла терпение. – Я сижу тут дура дурой, жду звонков, хочу помочь. Меня отняли от работы, у меня семинары. Сижу в дурацком скафандре, через полчаса закончится кислород. Не знаю, когда придёт смена и придёт ли вообще. И что за всё это? Один звонок. От ненормального.
– Эй, я не псих.
– Уже слышала. Пока. Счастливо оставаться.
– Стой, твою мать! Погоди. Я сдаюсь, – Вовка автоматически отпил из горла шампанского и вцепился в трубку двумя руками. – Спрашивай, чего хочешь.
– Где вы были два дня?
– Пил. Водку. Беспробудно. Устраивает? Я никого не хотел убивать.
– Ещё и алкаш… Знаешь, Во-о-ва, мне расхотелось тебя спасать. Сдохни. Вначале две-три установки «Град», потом заровняют бульдозерами…
– Ну ладно. Ну чего ты в самом деле? Обиделась? Приезжайте. Слышишь? Приезжайте.
– Если кончится кислород, и никто не подойдёт, будет лучше: снять скафандр или проще задохнуться? Как ты думаешь?
– Я без скафандра и ничего. Вообще в одном халате.
– Халате? В каком?
– Белом.
– Почему в белом? Ты врач?
– Ну не больной. Это точно. Шумова?
– Что?
– Когда я выберусь, встретимся где-нибудь?
– Пожалуй, я сниму скафандр…
– Шумова?! Ты слышишь? Алло!
– А, Вова? Ты ещё здесь? Скажи – где. И встретимся.
– Откуда я знаю, где буду? Телефончик дай или что там ещё…
– Нет. Где ты сейчас?
Вопрос Вовке не понравился. Он не знал почему, но не понравился. Может быть, потому, что девушка на плакате высунула язык и оскалилась. С клыков капали слюна и буквы. Они складывались в слова.
– Цап-царап, – прочитал Володя.
– Что? Где ты?
Кандидат наук, говоришь? Не психологических ли? Пасту давит. Кому по ушам ездишь? Вовка почувствовал себя умным, он и до этого не считал себя дураком, но новое ощущение всемогущей мудрости вселило уверенность. Полчаса? Кислород? Проверим. У него было всё, что угодно: кофе, шампанское, печенье и ВРЕМЯ. Времени хоть отбавляй. Он смотрел в окно из кабинета директора магазина, и нехорошая ухмылка притаилась в щетине.
– В булочной я, Шумова. Жрать захотел. Знаешь, напротив универмага?
– Недалеко от парка?
– Точно. Приезжайте. Помни, я не псих и не убийца. Просто был в запое.
– Хорошо, Владимир. До встречи, – она положила трубку. Первой.
Вожорский ждал. У него не было часов, но полчаса как-нибудь определит. Курил. Смотрел в окно. Если что-то пойдёт не так – ссученная Шумова. Если как надо, выйдет сам или позвонит ещё раз и поинтересуется – сменили ли её? Или она уже без скафандра?
Вскоре приехал танк. Он крошил асфальт гусеницами, остановился на пешеходной дорожке и небрежно развернул башню. Володя не верил своим глазам. Пусть «скорая», пусть «воронок», но танк? Затем окно разбежалось трещинами и осыпалось на пол. Вожорский закричал и юркнул под стол, зажимая руками уши. Громыхнуло ещё раз. Киоск и булочная как-то сразу превратились в факелы. Танк помедлил, выстрелил в третий раз, разворачивая башню, по «Lexus» и поехал, расталкивая безжизненные машины. Вовка робко приподнял голову над подоконником. «Блестящие». Ликвидаторы последствий. Дурак ты, Генка! Нас так просто не возьмёшь! У булочной завалились стены, поднимая снопы чадящей пыли.
– Чтобы ты так и не смогла снять скафандр… – Володя сплюнул и воодушевлеённо пропел: – Как шли мы по трапу на борт в холодные, мрачные трюмы…
53
…Это было нечто круглое, величиной с футбольный мяч… и с него свисали щупальца; мяч этот казался чёрным на колыхавшейся кроваво-красной воде, и передвигался он резкими толчками…
Она не хотела признаться, что рассказ Геннадия не просто взволновал, но и шокировал. Всего-навсего прийти к решению задачи другим путем, пусть даже через интегралы и квадратные уравнения. Как из нескольких малых крабов получить одного большого? И крабы ли это? Недвижимый бордовый шар солнца. Земля, обременённая тяжестью, перестала вращаться. Ни ветерка. Разряженный воздух, выдыхаемый и обескислороженный. На океане рябь. Океан – глаз зверя. Земля – тело. Крабы – всего лишь блохи. Марусе никогда не нравилась медицинская эмблема.
– Я задумался, чего хотят инфузории? Ни много, ни мало – завладеть миром. Понимаю, что звучит глупо, но и сама ситуация идиотская, – Молчун по-прежнему шагал рядом, близкий, но нереальный. Его фантазии пугали, потому что были правдоподобнее, нежели бесконечная хвойная тайга и подъём в гору.
– Предположим, Уэллса считали из моей головы, учтём, что Земля в космосе не одна. Инфузории будут жрать и жрать, уничтожая человечество, растительность, впитывая солнечную энергию и притягивая к себе планеты. Червь к тому времени будет настолько огромен, что, думаю – это будет ему по силам. Не будучи астрономом, предположу, что подобный насос искривит устоявшиеся миры и космос, поглощая их, голодный и всесильный. Страшная сказка? Но уже есть губка способная на такое, более того – нацеленная на поедание бесконечности. Мотив и цель преступления есть. Возможность его совершения доказана. Способ понятен.
Поставив себя на место ПБО, подумал – насекомые, звери, люди. Человек более мобилен, более в социуме. Будь я ПБО – нашёл бы первопроходца, разведчика-диверсанта. Мне это близко и знакомо. Необходимы сотни, миллиарды живых организмов, которые впоследствии совокуплений срастутся, соединяясь в единое тело. Масса! Лиса, медведь, Спортсмен и так далее. Чудовище, гнавшееся за нами – всего лишь разведчик, слуга, предназначенный для добычи массы. Еду готовит хозяин, губка со временем сможет уничтожать города и страны, насылая радиацию или тормозя психику людей. Слуга идёт по планете, подбирая бесчувственные трупы, разрастаясь и, впоследствии, сливаясь с Хозяином. Червь обвивает планету.
– Прекрати, – взмолилась Маруся. – Ты выдумал всё! Ты – ненормальный.