Инспектор Крэддок даже не сделал попытки опровергнуть это рассуждение; вместо этого он небрежным тоном спросил:
— Никто из семьи не имел контактов во Франции или... или отношений, о которых вам известно?
Брайан сказал, что Крэкенторпы не из тех, кто любит развлечения, — Гарольд имеет респектабельную жену, — сообщил он. — Женщина с рыбьим лицом, дочь какого-то обедневшего пэра. Не думаю, что Альфред сильно увлекается женщинами: он тратит время на свои сомнительные сделки, которые, как правило, плохо кончаются. Полагаю, у Седрика есть несколько испанских сеньорит, которые ублажают его на Ибице... Женщинам Седрик нравится. Он не всегда бреется и выглядит так, будто никогда не мылся, — не понимаю, почему это так привлекает женщин, но, очевидно, привлекает... Не очень-то я вам помог, да? — Он улыбнулся. — Лучше подключите к этому делу Александра. Они с Джеймсом Стоддарт-Уэстом повсюду разыскивают улики. Держу пари, что эти пацаны уже что-то выкопали.
Инспектор Крэддок сказал, что надеется на это. Затем он поблагодарил Брайана Истли и объявил, что хотел бы поговорить с мисс Эммой Крэкенторп.
Инспектор Крэддок разглядывал Эмму Крэкенторп более внимательно, чем раньше. Он все еще думал о том выражении, которое неожиданно заметил на ее лице перед ланчем. Тихая женщина. Неглупая, но и не блестящего ума. Одна из тех уютных, приятных женщин, которых мужчины склонны принимать как нечто само собой разумеющееся и которые владеют искусством превратить жилище в уютный дом, придав ему атмосферу покоя и тихой гармонии. Такой, по его мнению, была Эмма Крэкенторп.
Подобных женщин часто недооценивают. За своей тихой внешностью они часто скрывают сильный характер, с ними приходится считаться. Возможно, думал Крэддок, ключ к тайне мертвой женщины в саркофаге скрывается в глубине мыслей Эммы.
Пока эти соображения проносились в его голове, он задавал различные незначительные вопросы.
— Полагаю, вы уже почти все рассказали инспектору Бэкону, — сказал он. — Поэтому мне не стоит надоедать вам множеством вопросов.
— Прошу вас, спрашивайте все, что хотите.
— Как мистер Уимборн вам сказал, мы пришли к выводу, что мертвая женщина жила не в этой местности. Это может быть облегчением для вас — кажется, мистер Уимборн думал именно так, — но для нас это создает большие трудности. Ее будет труднее опознать.
— Но разве у нее не было ничего? Сумочки? Документов?
Крэддок покачал головой:
— Никакой сумочки. Ничего в карманах.
— Вы не знаете ее имени, откуда она приехала, совсем ничего?
Крэддок подумал про себя: «Она хочет знать, ей очень не терпится узнать, кто эта женщина. Интересно, все время ли она этого так хотела? Бэкон мне об этом не говорил, а он — проницательный человек...»
— Мы ничего о ней не знаем, — ответил он. — Вот почему мы надеялись, что один из вас сможет помочь нам. Вы уверены, что не можете? Даже если вы ее не узнали, можете высказать предположение о том, кто она такая?
Ему показалось — возможно, он это себе вообразил, — что она ответила после почти неразличимой паузы.
— Просто не представляю.
Поведение инспектора Крэддока изменилось. Это было почти незаметно, только его голос стал чуть жестче.
— Когда мистер Уимборн сказал вам, что эта женщина — иностранка, почему вы подумали, будто она француженка?
Эмма не смутилась. Ее брови слегка приподнялись.
— Неужели?.. Да, кажется, подумала... Я не знаю почему, разве что люди всегда склонны считать иностранцев французами, пока не узнают, какой они национальности. Большинство иностранцев в нашей стране — французы, разве не так?
— О, я бы так не сказал, мисс Крэкенторп. Сегодня уже нет. У нас здесь столько разных национальностей — итальянцы, немцы, австрийцы, различные скандинавы...
— Да, наверное, вы правы.
— У вас не было никакой особой причины считать, что эта женщина — француженка?
Эмма не спешила это отрицать. Просто подумала минутку, а потом покачала головой почти с сожалением.
— Нет, — ответила она. — Я думаю, не было.
Женщина ответила ему спокойным взглядом, не дрогнув.
Крэддок взглянул на инспектора Бэкона. Тот нагнулся вперед и показал маленькую эмалевую пудреницу.
— Вы это узнаете, мисс Крэкенторп?
Она взяла пудреницу и осмотрела ее.
— Нет. Она, безусловно, не моя.
— Вы не знаете, кому она принадлежит?
— Нет.
— Тогда я думаю, нам незачем больше вас беспокоить — пока.
Эмма коротко улыбнулась им, встала и вышла из комнаты. И снова инспектору показалось, будто идет она очень быстро, словно подгоняемая чувством облегчения.
— Вы считаете, она что-то знает? — спросил Бэкон.
Крэддок грустно ответил:
— На нынешнем этапе мне кажется, что все знают чуть больше, чем хотят нам сказать.
— Обычно так оно и бывает, — согласился Бэкон, руководствуясь собственным опытом. — Только, — прибавил он, — часто это не имеет ничего общего с расследуемым делом. Это какой-то семейный грешок или какой-то глупый пустяк, который может выйти наружу, и люди этого боятся.
— Да, понимаю. Ну, по крайней мере...
Но что бы инспектор Крэддок ни собирался сказать, он не успел это сделать, так как дверь распахнулась, и шаркающей походкой вошел старый мистер Крэкенторп с очень возмущенным видом.
— Хорошенькое дело, — произнес он. — Хорошенькое дело, когда приезжает Скотленд-Ярд и не считает нужным проявить уважение и поговорить сначала с главой семьи! Кто хозяин этого дома, хотел бы я знать? Отвечайте мне! Кто здесь хозяин?
— Конечно, вы, мистер Крэкенторп, — успокаивающим тоном ответил Крэддок и встал. — Но, как мы поняли, вы уже рассказали инспектору Бэкону все, что знали, и так как у вас слабое здоровье, мы не должны слишком напрягать вас. Доктор Куимпер сказал...
— Это верно, это верно. Я — человек не очень сильный... Что касается доктора Куимпера, он просто старая баба — очень хороший врач, понимает мою болезнь, но старается держать меня завернутым в вату. У него пунктик насчет еды. Приехал тут на Рождество, когда я немного приболел... Что я ел? Когда? Кто готовил? Кто подавал? Суетится, суетится... Но пусть у меня и слабое здоровье, я достаточно здоров, чтобы оказать вам всю доступную мне помощь. Убийство у меня в доме — или, по крайней мере, в моем собственном амбаре!.. Интересная постройка, этот амбар. Времен Елизаветы. Местный архитектор это отрицает, но этот парень не знает, что говорит. Тысяча пятьсот восьмидесятый год, и ни днем позже... Но мы не об этом говорим. Что вы хотите знать? Какая у вас теория в данный момент?
— Немного рановато строить теории, мистер Крэкенторп. Мы пока пытаемся выяснить, кто была эта женщина.
— Вы говорите — иностранка?
— Так мы считаем.
— Вражеский агент?
— Маловероятно, я бы сказал.
— Вы бы сказали, вы бы сказали... Они повсюду, эти люди. Просачиваются! Почему Министерство внутренних дел их пропускает, мне непонятно! Выведывала промышленные секреты, держу пари. Вот чем она занималась.
— В Брэкхэмптоне?
— Заводы есть всюду. Один стоит прямо у моих задних ворот.
Крэддок бросил вопросительный взгляд на Бэкона, который ответил:
— Металлические ящики.
— Откуда вы знаете, что они там в действительности выпускают? Нельзя же верить всему, что эти люди вам говорят... Ладно, если она не шпионка, тогда кто же, по-вашему? Думаете, она связана с одним из моих драгоценных сынков? Если так, то это Альфред. Не Гарольд, тот слишком осторожен. А Седрик не снизошел до жизни в этой стране... Ладно, значит, это одна из «юбок» Альфреда. И какой-нибудь крутой парень последовал за ней сюда, думая, что она едет на встречу с ним, и прикончил ее. Как вам это?
Инспектор Крэддок дипломатично ответил, что это, несомненно, версия. Но мистер Альфред Крэкенторп, сказал он, не опознал ее.
— Ба! Испугался, вот и всё. Альфред всегда был трусом. Но он лжец, помните, всегда им был! Лжет и не краснеет. Ни один из моих сыновей никуда не годится. Стая стервятников, ждут моей смерти, вот их настоящее занятие в жизни. — Он захихикал. — И пускай ждут. Я не умру им в угоду! Ну, если я больше ничего не могу для вас сделать... Я устал. Пойду отдыхать.
И он снова шаркающей походкой вышел из комнаты.
— Одна из «юбок» Альфреда? — спросил Бэкон. — По-моему, старик только что это придумал. — Он помолчал, колеблясь. — Лично я думаю, что с Альфредом все в порядке. Возможно, он в каком-то смысле сомнительный тип, но не наш клиент. Имейте в виду, я усомнился в этом парне из ВВС.
— Брайане Истли?
— Да. Я встречал людей его типа. Они, можно сказать, плывут по течению в этом мире — слишком рано в своей жизни встретились с опасностью, смертью и приключениями и теперь находят жизнь пресной. Пресной и неинтересной. В каком-то смысле мы несправедливо с ними обошлись. Хотя не совсем понимаю, что мы могли поделать. Но они есть — всё в прошлом и никакого будущего, так сказать. И они из тех людей, которые с готовностью идут на риск. Обычный человек инстинктивно чурается риска; дело тут не столько в морали, сколько в предусмотрительности. Но эти парни не боятся, «избегать риска» — слова не из их лексикона. Если Истли путался с этой женщиной и хотел убить ее...
Он замолчал, безнадежно махнул рукой.
— Но зачем ему ее убивать? И если ты убиваешь женщину, зачем помещать ее в саркофаг своего тестя? Нет, если вы спросите меня, никто из них не имеет отношения к убийству. Если бы имел, он не стал бы прятать труп у своего собственного черного хода, так сказать.
Крэддок согласился, что это едва ли разумно.
— Вам здесь еще что-нибудь нужно?
Крэддок ответил, что нет.
Бэкон предложил вернуться в Брэкхэмптон и выпить по чашке чая, но инспектор Крэддок сказал, что он собирается зайти к одной старой знакомой.
Глава 10
Мисс Марпл, сидящая очень прямо на фоне фарфоровых собачек и сувениров из Маргита