рибавил: — Но все равно, я понимаю ваши чувства.
— Я спрашивала себя, не следует ли мне рассказать полицейским о... обо всем. Седрик и остальные говорят, что в этом нет никакой необходимости. А вы как думаете?
— Гм. — Доктор Куимпер поджал губы. Он несколько секунд молчал, глубоко задумавшись. Потом сказал, почти нехотя: — Конечно, будет гораздо проще, если вы ничего не скажете. Я могу понять чувства ваших братьев. И все же...
— Да?
Куимпер посмотрел на нее. В его глазах блеснула нежность.
— Я бы решился и рассказал им, — сказал он. — Вы будете продолжать тревожиться, если не расскажете. Я вас знаю.
Эмма слегка покраснела.
— Возможно, я веду себя глупо.
— Делайте то, что хотите, моя дорогая, и пошлите остальных членов семьи к черту! Я всегда поддержу ваше суждение — против их суждений.
Глава 12
— Барышня! Эй, вы! Зайдите сюда.
Люси удивленно повернула голову. Старый мистер Крэкенторп энергично манил ее пальцем из своей двери.
— Я вам нужна, мистер Крэкенторп?
— Не надо так много болтать. Зайдите сюда.
Люси повиновалась повелительному жесту. Старый мистер Крэкенторп схватил ее за руку, втащил в комнату и закрыл дверь.
— Я хочу вам кое-что показать, — сказал он.
Люси огляделась вокруг. Они находились в небольшой комнате, очевидно предназначенной на роль кабинета, но так же очевидно не использовавшейся в этом качестве уже очень давно. На письменном столе возвышались кипы пыльных бумаг, а с потолка в углах фестонами свисала паутина. Воздух был пыльный и затхлый.
— Вы хотите, чтобы я убрала эту комнату? — спросила она.
Старый мистер Крэкенторп яростно затряс головой.
— Не вздумайте! Я запираю эту комнату на ключ. Эмма хотела бы навести здесь свой порядок, но я ей не разрешаю. Это моя комната. Видите вот те камни? Это геологические образцы.
Люси посмотрела на коллекцию из двенадцати или четырнадцати кусков камня; некоторые были отполированы, некоторые остались необработанными.
— Красиво, — любезно согласилась она. — Очень интересно.
— Вы совершенно правы. Они интересные. Вы умная девушка. Я их не всем показываю... Я вам покажу еще кое-что.
— Это очень любезно с вашей стороны, но мне действительно нужно вернуться к своей работе. В доме шесть человек...
— И они меня объедают! Разорить хотят... Вот и всё, что они делают, когда приезжают сюда! Едят. И не предлагают заплатить за то, что съедают... Кровопийцы! Все ждут моей смерти... Ну, я пока умирать не собираюсь — и не умру, чтобы доставить им удовольствие. Я гораздо крепче, чем полагает даже Эмма.
— Я в этом уверена.
— И я не такой уж старый. Она делает вид, что я старик, обращается со мной как со стариком... Вы ведь не считаете меня старым, правда?
— Конечно, нет, — ответила Люси.
— Разумная барышня... Взгляните на это.
Он показал пальцем на большую выцветшую схему, висящую на стене. Люси увидела, что это генеалогическое древо; некоторые надписи были сделаны так мелко, что пришлось бы воспользоваться лупой, чтобы прочесть имена. Дальние предки тем не менее были написаны крупными, гордыми заглавными буквами с коронами над ними.
— Мы — потомки королей, — заявил мистер Крэкенторп. — Это семейное древо моей матери, а не отца. Он был простолюдином! Вульгарным стариком! Не любил меня. Я всегда его превосходил. Пошел в материнскую родню. У меня природная склонность к искусству и древней скульптуре, — он в них не разбирался, старый глупец... Я не помню матери, она умерла, когда мне было два года. Последняя из их семьи. Они разорились, и она вышла за моего отца. Но вы посмотрите сюда — Эдуард Исповедник, Этельред Неразумный — и все им подобные... И это было еще до прихода норманнов. До норманнов — это уже кое-что, правда?
Он повел ее через комнату к огромному предмету мебели из темного дуба. Люси смущала сила пальцев, вцепившихся в ее руку.
Сегодня в старом мистере Крэкенторпе действительно не было заметно никакой слабости.
— Видите этот шкаф? Он из Лашингтона, это было поместье моей матери. Эпоха королевы Елизаветы. Чтобы его сдвинуть, нужно четыре человека. Вы не знаете, что я храню в нем, а? Хотите, я вам покажу?
— Покажите, пожалуйста, — вежливо согласилась Люси.
— Вам любопытно, да? Все женщины любопытны. — Старик вынул из кармана ключ, отпер дверцу нижней части шкафа и достал оттуда небольшой сейф, выглядевший на удивление новеньким; его он тоже открыл ключом. — Взгляните сюда, моя дорогая. Вы знаете, что это такое?
Он поднял маленький цилиндр, завернутый в бумагу, и развернул с одного конца. На его ладонь высыпались золотые монеты.
— Посмотрите на них, юная леди. Посмотрите на них, прикоснитесь к ним. Знаете, что это такое?.. Держу пари, не знаете! Вы слишком молоды. Соверены, вот что это такое. Добрые золотые соверены. То, чем мы пользовались до того, как вошли в моду все эти грязные клочки бумаги. Они стоят намного больше, чем глупые клочки бумаги. Я собирал их много лет... У меня в этой коробке еще много других вещей. Много чего я сюда положил. Всё готово на будущее. Эмма не знает, никто не знает. Это наша тайна. Понимаете? Вы знаете, почему я вам это рассказываю и показываю?
— Почему?
— Потому что не хочу, чтобы вы думали, что я — бессильный, больной старик. Этот старый пес еще полон жизни. Моя жена уже давно умерла. Вечно всему противилась. Ей не нравились имена, которые я дал детям — хорошие, саксонские имена, — она не проявляла никакого интереса к семейному древу. Правда, я никогда не обращал внимания на ее слова, а она была слабым существом, всегда уступала... А вот вы — бойкая кобылка, очень славная кобылка, правда. Я дам вам один совет. Не тратьте себя понапрасну на молодого человека. Молодые люди глупы! Вам надо подумать о будущем. Вот погодите... — Его пальцы впились в руку Люси, он нагнулся к ее уху. — Больше я ничего не скажу. Ждите. Эти дураки думают, что я скоро умру. А я не умру. Не стоит удивляться, если я многих из них переживу. А там посмотрим! О да, там посмотрим... У Гарольда нет детей. Седрик и Альфред неженаты. Эмма... Эмма никогда уже не выйдет замуж. Она немного увлечена Куимпером, но тот и не подумает жениться на Эмме. Есть еще Александр, конечно. Да, есть Александр... Но, знаете, я люблю Александра... Да, это затруднение. Я люблю Александра.
Он на мгновение замолчал, нахмурился, потом сказал:
— Ну, девушка, так как? Что скажете?
— Мисс Айлзбэрроу...
Голос Эммы слабо донесся из-за закрытой двери. Люси с благодарностью ухватилась за представившуюся возможность.
— Мисс Крэкенторп зовет меня. Я должна идти. Большое спасибо за все, что вы мне показали...
— Не забудьте... наша тайна...
— Я не забуду, — пообещала Люси и поспешно вышла в холл, не совсем уверенная: получила ли она только что условное предложение вступить в брак или не получила.
Дермот Крэддок сидел за письменным столом в своем кабинете Нового Скотленд-Ярда. Он непринужденно развалился в кресле, опираясь локтем на стол, и беседовал по телефону, держа трубку у уха в той же руке. Говорил по-французски — этим языком он владел достаточно бегло.
— Это всего лишь моя идея, как вы понимаете, — сказал он.
— Но это явно удачная идея, — произнес голос на другом конце линии, из парижской префектуры. — Я уже начал проводить расследование в этих кругах. Один мой агент сообщает, что у него появились два или три следа. Если у таких женщин отсутствует какая-то семейная жизнь — или любовник, — они очень легко исчезают из поля зрения, и никого это не беспокоит. Они уезжают в турне или у них появляется новый мужчина — никому до этого нет дела. Жаль, что на той фотографии, которую вы мне прислали, ее так трудно опознать. Удушение не улучшает внешний вид... Ну, с этим ничего не поделаешь. Сейчас пойду читать последние сообщения от моих агентов по этому делу. Возможно, что-то появится. Аи revoir, mon cher[7].
Крэддок вежливо попрощался, и в этот момент перед ним на стол положили листок бумаги. На нем было написано: «Мисс Эмма Крэкенторл. К детективу-инспектору Крэддоку. По делу Ратерфорд-холла».
Инспектор положил трубку и сказал констеблю:
— Пригласите мисс Крэкенторп ко мне.
В ожидании он откинулся на спинку кресла и задумался.
Итак, он не ошибся: есть нечто такое, что известно Эмме Крэкенторп; возможно, не так много, но что-то есть. И она решила ему это нечто рассказать.
Крэддок встал, когда она вошла, пожал ей руку, усадил в кресло и предложил сигарету, от которой она отказалась.
Затем наступила недолгая пауза. Полицейский решил, что она пытается подобрать нужные слова. Он подался вперед.
— Вы пришли о чем-то мне рассказать, мисс Крэкенторп? Я могу вам помочь? Вас что-то беспокоит, не так ли? Какая-то мелочь, может быть, которую вы считаете не относящейся к делу, но, с другой стороны, она может иметь к нему какое-то отношение... Вы приехали сюда, чтобы рассказать мне о ней, не так ли? Вероятно, она имеет отношение к личности покойной? Вам кажется, что вы знаете, кто она такая?
— Нет, не совсем так. Я думаю, что это очень маловероятно. Но...
— Но есть некая возможность, и это вас беспокоит. Лучше расскажите мне об этом, потому что тогда мы сможем вас успокоить.
Эмма помолчала несколько секунд, затем заговорила:
— Вы видели трех моих братьев. У меня был еще один брат, Эдмунд, который погиб на войне. Незадолго до того, как он погиб, он написал мне из Франции...
Она открыла сумочку, достала старое, пожелтевшее письмо и прочла из него:
— «Надеюсь, это не станет для тебя потрясением, Эмма, Но я собираюсь жениться, на француженке. Все произошло очень внезапно, но я знаю, что тебе понравится Мартина и что ты позаботишься о ней, если со мной что-нибудь случится. В следующем письме я напишу обо всем подробно, к тому времени я уже буду женатым человеком. Осторожно сообщи эту новость старику, ладно? Наверное, он взорвется...»