— Спасибо!
— Я не хочу, чтобы это были вы, — заверил ее Александр. — Вы мне очень нравитесь, и Стоддарту тоже. Мы думаем, что вы просто божественно готовите. Абсолютно потрясающая жратва. И вы очень практичная.
Последнее явно было выражением наивысшего одобрения. Люси приняла его как должное и сказала:
— Спасибо. Но я не собираюсь дать себя убить только для того, чтобы доставить вам удовольствие.
— Ну, тогда вам надо поостеречься, — посоветовал Александр. Он помолчал, чтобы еще подкрепиться, а потом сказал небрежным тоном: — Если папа иногда будет приезжать, вы за ним присматривайте, хорошо?
— Да, конечно, — ответила Люси, слегка удивившись.
— Беда с папой в том, — сообщил ей Александр, — что жизнь в Лондоне ему не подходит. Он заводит знакомства с женщинами совсем неподходящего типа. — Мальчик обеспокоенно покачал головой. — Я его очень люблю, — прибавил он, — но нужно, чтобы кто-то о нем заботился. Он плывет по течению и связывается не с теми людьми. Очень жаль, что мама умерла так рано. Брайану нужна настоящая семейная жизнь.
Он мрачно посмотрел на Люси и потянулся за следующей шоколадкой.
— Только не четвертую, Александр, — умоляющим тоном произнесла девушка. — Тебя стошнит.
— О, я так не думаю. Однажды я съел шесть штук подряд, и ничего. Я не из тех, кого тошнит, чуть что... — Он помолчал, потом сказал: — Вы нравитесь Брайану, знаете ли.
— Очень мило с его стороны.
— Он немного глуповат в некоторых делах, — сказал сын Брайана, — но он был очень хорошим летчиком-истребителем. Он ужасно храбрый. И ужасно добродушный.
Мальчик снова помолчал. Потом, обратив глаза к потолку, произнес, изрядно смущаясь:
— Я думаю... правда... Вы знаете, было бы очень хорошо, если бы он снова женился... На порядочной женщине... Я лично не возражал бы против мачехи... Нет, я хочу сказать, если она порядочная женщина...
Потрясенная Люси осознала, что Александр в чем-то прав.
— Вся эта чепуха насчет мачехи, — продолжал тот, по-прежнему обращаясь к потолку, — уже устарела. У многих наших со Стоддартом знакомых есть мачехи — развод, и все такое, — и они очень хорошо ладят с ними. Конечно, это зависит от мачехи. И конечно, возникает некоторая неловкость, когда они приезжают за тобой, чтобы отвезти куда-нибудь, в День спорта, и все такое... Я хочу сказать, если появляется два комплекта родителей. Хотя опять-таки это полезно, если тебе надо разжиться деньгами! — Он помолчал, задумавшись над проблемами современной жизни. — Лучше всего иметь свой собственный дом и собственных родителей, но если твоя мать умерла... Ну, вы понимаете, что я хочу сказать? Если она приличная женщина, — в третий раз повторил Александр.
Люси была тронута.
— Я считаю, что ты очень практичен, Александр, — сказала она. — Мы должны постараться найти хорошую жену для твоего отца.
— Да, — равнодушно отозвался Александр. И прибавил небрежно: — Я решил просто упомянуть об этом. Вы очень нравитесь Брайану. Он мне сам сказал...
«Да уж, — подумала про себя Люси. — Здесь слишком многие занимаются сватовством. Сначала мисс Марпл, а теперь Александр...»
Почему-то ей вспомнился свинарник.
Люси встала.
— Спокойной ночи, Александр. Утром тебе надо будет уложить только умывальные принадлежности и пижаму. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — ответил мальчик, сполз пониже на постели, положил голову на подушку, закрыл глаза, став похожим на идеальное изображение спящего ангела, и тут же уснул.
Глава 19
— Я бы не назвал это алиби неопровержимым, — заявил сержант Уэтеролл со своей обычной мрачностью.
Крэддок читал отчет о проверке алиби Гарольда Крэкенторпа на двадцатое декабря.
Он был замечен на аукционе «Сотбис» около трех тридцати, но, как считали, вскоре ушел оттуда. Его фотографию не узнали в чайной Рассела, но так как в районе пяти часов там много посетителей, а он не был постоянным клиентом, едва ли стоило этому удивляться. Его слуга подтвердил, что он вернулся на Кардиган-гарденз, чтобы переодеться к обеду, без четверти семь — довольно поздно, так как обед был назначен на семь тридцать, и из-за этого мистер Крэкенторп был немного раздражительным. Слуга помнил, что слышал, как хозяин вернулся в тот вечер, но так как это было уже довольно давно, не смог точно вспомнить время, и, в любом случае, он часто не слышит, как мистер Крэкенторп возвращается домой. Они с женой любят ложиться по возможности рано.
Гараж в переулке, где Гарольд держал свой автомобиль, был частным, Крэкенторп арендовал его, и там никто не мог заметить, кто приезжает или уезжает, как не было и причин запоминать один конкретный вечер.
— Все результаты отрицательные, — со вздохом сказал Крэддок. — Он присутствовал на обеде в клубе, но ушел довольно рано, до конца речей.
— Как насчет железнодорожного вокзала?
Но там тоже ничего не удалось узнать — ни в Брэкхэмптоне, ни на вокзале Паддингтон. Прошло уже почти четыре недели, и было очень маловероятно, чтобы кто-то что-то вспомнил.
Крэддок вздохнул и потянулся за данными на Седрика. Здесь тоже все результаты оказались отрицательными, хотя один таксист не очень уверенно сказал, что в тот день вез пассажира к Паддингтонскому вокзалу где-то во второй половине дня, «который был немного похож на этого парня. Грязные брюки, растрепанные волосы. Ругался и сыпал проклятия, так как плата выросла с тех пор, как он был в Англии в последний раз». Он запомнил тот день, потому что лошадь по кличке Кролер выиграла забег в два тридцать и он получил приличный выигрыш. Именно после того, как таксист высадил того джентльмена, он услышал об этом по радио в своей машине и поехал домой праздновать.
— Благодарение богу за бега! — сказал Крэддок и отложил отчет в сторону.
— А вот отчет по Альфреду, — сказал сержант Уэтеролл.
В целом проверка не дала удовлетворительных результатов. Альфред жил один в своей квартире, приходил и уходил в разное время. Его соседи не проявляли любопытства; в любом случае это офисные служащие, их весь день нет дома. Но к концу отчета Уэтеролл ткнул длинным пальцем в последний абзац.
Сержант Лики, расследующий дела о кражах из грузовиков, побывал в шоферском кафе «Груз кирпича», на стоянке грузовиков на шоссе Уоддингтон — Брэкхэмптон, где держал под наблюдением некоторых шоферов грузовиков. Сержант заметил за соседним столом Чика Эванса, одного из шайки Дикки Роджерса. С ним сидел Альфред Крэкенторп, которого он знал в лицо, так как видел его, когда тот давал показания по делу Дикки Роджерса. Он спросил себя, что они затевают вместе. Время — 9.30 вечера, пятница, 20 декабря. Через несколько минут Альфред Крэкенторп сел в автобус, идущий в направлении Брэкхэмптона. Уильям Бейкер, контролер на вокзале Брэкхэмптона, прокомпостировал билет джентльмена, которого опознал как одного из братьев мисс Крэкенторп, как раз перед отправлением поезда в 11.55, следующего на Паддингтонский вокзал. Он помнит этот день, так как там случилась история с какой-то помешанной дамой, которая клялась, будто видела, как кого-то убили в поезде в тот день.
— Альфред? — произнес Крэддок, положив доклад на стол. — Альфред? Интересно.
— Он оказался прямо в нужном месте, — указал Уэтеролл.
Крэддок кивнул. Да, Альфред мог приехать поездом в 4:33 в Брэкхэмптон, по пути совершив убийство.
Потом он мог поехать автобусом в «Груз кирпича», отбыть оттуда в 9:30, и у него оставалось полно времени, чтобы поехать в Ратерфорд-холл, перенести тело с насыпи в саркофаг и попасть в Брэкхэмптон вовремя, чтобы успеть на поезд 11:55 в Лондон. Один из членов шайки Дикки Роджерса мог даже помочь ему перенести тело, однако Крэддок в этом сомневался. Они, конечно, неприятные парни, но не убийцы.
— Альфред?.. — задумчиво повторил он.
В Ратерфорд-холле состоялось общее собрание семьи Крэкенторп.
Из Лондона приехали Гарольд и Альфред, и очень скоро в доме зазвучали повышенные голоса и забушевали страсти.
Люси по собственной инициативе смешала коктейль в кувшине и вместе со льдом отнесла его к библиотеке. Голоса из библиотеки были ясно слышны в холле — и указывали на то, что большая доля недовольства была направлена в сторону Эммы.
— Это целиком твоя вина, Эмма, — сердито гремел низкий голос Гарольда. — Как ты могла быть настолько недальновидной и глупой, меня просто поражает. Если бы ты не отнесла то письмо в Скотленд-Ярд и не начала все это...
Высокий голос Альфреда произнес:
— Должно быть, ты лишилась рассудка!
— Перестаньте на нее наезжать, — сказал Седрик. — Что сделано, то сделано. Было бы гораздо более неловко, если бы эту женщину опознали как пропавшую Мартину, а мы бы держали в тайне то, что получали от нее известия.
— Тебе-то хорошо, Седрик, — сердито сказал Гарольд. — Ты находился за пределами страны двадцатого числа, в тот день, о котором они хотят знать. Но это очень неудобно для Альфреда и для меня самого. К счастью, я могу вспомнить, где был в тот день после обеда и что делал.
— Держу пари, что можешь, — сказал Альфред. — Если бы ты организовал убийство, Гарольд, то очень тщательно подготовил бы себе алиби, я уверен.
— Догадываюсь, что тебе не так повезло, — холодно ответил Гарольд.
— Это как посмотреть, — возразил Альфред. — Все, что угодно, лучше, чем предъявить полицейским железное алиби, если это алиби вовсе не железное. Они очень ловко умеют раскрывать такие вещи.
— Если ты хочешь сказать, что это я убил ту женщину...
— Ох, перестаньте, все вы! — воскликнула Эмма. — Разумеется, никто из вас не убивал ту женщину.
— И просто к вашему сведению, я не был за пределами Англии двадцатого числа, — вставил Седрик. — И полицейским это известно. Так что мы все под подозрением.
— Если бы не Эмма...
— О, не начинай все заново, Гарольд! — вскричала та.
Доктор Куимпер вышел из кабинета, где перед этим заперся вместе со старым мистером Крэкенторпом. Его взгляд упал на кувшин в руках Люси.