Однажды Луиза собрала в кулак все свое мужество. Случилось это во время одной из обычных пеших прогулок. Обогнав миссис Мургатройд, словно не замечая ее, она уже было совсем прошла мимо, но внезапно вернулась и приблизилась к ней.
— Что такое, — сказала она слегка взволнованным голосом. — В чем дело? Чего вы хотите?
Старуха молча смотрела на нее, только мутные глазки моргали на хитром и смуглом, как у цыганки, лице, обрамленном седыми космами. В ее взгляде читалось недоверие. Луиза подумала, не пьет ли она.
Та ответила плаксивым, но вместе с тем угрожающим тоном:
— Спрашиваешь, чего я хочу? Взаправду, чего? То, что у меня взяли. Кто меня выгнал из Кингсдина? Я там жила и девчонкой, и взрослой женщиной аж сорок годков. Выгнать меня было черное дело, и оно выйдет боком и тебе, и ему, ваша беда тоже будет черной!
— Но у вас, — принялась объяснять Луиза, — теперь есть чудесный домик и...
Тут старуха взорвалась. Взмахнув руками, она выкрикнула:
— А мне-то чего в этом хорошего? Мне нужно мое собственное жилье и мой собственный очаг, у которого я провела столько лет. А что до тебя и его, то я так скажу: не будет счастья вам в новом красивом доме. Он будет вам черным проклятием! Горе вам, смерть и мои проклятия. Чтоб у тебя лицо сгнило.
Луиза отшатнулась и, спотыкаясь, побежала прочь. «Я должна отсюда убраться, — думала она. — Мы должны продать дом! Нам нужно уехать».
В тот момент подобный исход казался ей простым. Но полное непонимание со стороны Гарри поразило ее.
— Уехать? Продать дом? Из-за угрозы сумасшедшей старухи? Ты сошла с ума.
— Нет, не сошла. Но она... она пугает меня. Я знаю, что-то должно случиться.
— Предоставь миссис Мургатройд мне, — заявил Гарри Лакстон мрачно. — Я с ней разберусь.
К тому времени между Кларисой Вейн и юной миссис Лакстон установились дружеские отношения. Обе девушки были примерно одного возраста, хотя характер и вкусы их различались. В компании Кларисы Луиза чувствовала себя бодрее. Клариса была такая сильная, такая уверенная в себе. В разговоре с ней Луиза упомянула об угрозах со стороны миссис Мургатройд, но Клариса, похоже, считала эту историю скорей досадной, нежели пугающей.
— Это все так глупо, — сказала она. — Должно быть, сильно действует тебе на нервы.
— Знаешь, Клариса, я... я иногда чувствую себя просто напуганной. Сердце так и начинает колотиться в груди.
— Ерунда, ты не должна допускать, чтобы выходки глупой старухи так на тебя влияли. Она сама скоро от них устанет.
Минуту-другую Луиза не отвечала.
— Ну, что скажешь? — спросила Клариса.
Луиза помолчала еще с минуту, затем ее прорвало:
— Ненавижу это место! Ненавижу жить здесь. Рощи и этот дом, и ужасную тишину по ночам, и странные крики сов. О, и здешних людей, и все остальное.
— Людей. Каких?
— Тех, кто живет в деревне. Этих вечно подглядывающих, сплетничающих старых дев.
— И что они такое говорят? — спросила резко Клариса.
— Не знаю. Ничего особенного. Но у них вечно гадости на уме. Когда с ними говоришь, возникает чувство, будто нельзя никому верить, вообще никому.
Клариса постаралась ее успокоить:
— Забудь о них. Им нечем заняться, кроме сплетен. Большинство мерзостей, о которых болтают, они сами же и выдумывают.
— Жаль, что мы вообще сюда приехали, — сказала Луиза, — но Гарри здесь так нравится. — Ее голос потеплел.
Клариса подумала: «Как она обожает его». И проговорила отрывистым голосом:
— Мне надо идти.
— Скажу шоферу, чтобы он тебя отвез. Приезжай опять поскорее.
Клариса кивнула. Луиза почувствовала облегчение от приезда своей новой подруги. Вернувшись, Гарри застал жену приободрившейся и с тех пор просил ее чаще приглашать Кларису в их дом.
Однажды он сообщил:
— Дорогая, у меня есть для тебя хорошие новости.
— Какие же?
— Я все устроил с Мургатройд. Знаешь, у нее сын в Америке. Ну, я и устроил так, чтобы она к нему поехала. И оплачу ей проезд.
— Ой, Гарри, как чудесно. Теперь, может быть, я все-таки полюблю Кингсдин.
— Полюбишь? Да это самое замечательное место на свете!
Луиза слегка вздрогнула. Ей было не так просто избавиться от суеверных страхов.
Если дамы, проживающие в Сент-Мери-Мид, поначалу и надеялись получить наслаждение, наушничая Луизе о прошлом ее мужа, то вскоре сам Гарри Лакстон развеял их радужные надежды.
Мисс Хармон и Клариса Вейн как раз находились в аптеке мистера Эджа, где первая покупала нафталин, а другая пакетик борной кислоты, когда туда вошли Гарри Лакстон с женой.
Поприветствовав обеих дам, Гарри подошел к прилавку и, едва объявив, что ему нужна зубная щетка, не дал себе закончить начатую фразу и сердечно воскликнул:
— А ну-ка, ну-ка, смотрите, кто тут! Ручаюсь, что это Белла.
Миссис Эдж, поспешившая выйти к прилавку в связи с неожиданным наплывом покупателей, просияла в ответ лучезарной улыбкой, приоткрывшей большие белые зубы. Темноволосая и симпатичная в прошлом девушка теперь превратилась в достаточно миловидную женщину, правда, несколько прибавившую в весе и с немного погрубевшими чертами, но ее большие карие глаза потеплели, когда она произнесла:
— Ну разумеется, это я, Белла, и очень рада опять вас увидеть. Сколько лет прошло.
Гарри обернулся к жене.
— Это Белла, моя прежняя любовь, — объявил он. — Когда-то я совсем потерял от нее голову. Помнишь, Белла?
— Заметь, ты сам это сказал, — ответила миссис Эдж.
Луиза рассмеялась.
— Мой муж обожает встречать старых друзей, — проговорила она.
— О да, — подхватила миссис Эдж, — но и мы вас не забыли, мистер Гарри. Подумать только, женились, а теперь строите новый дом на месте развалин старого Кингсдина, ну просто сказка.
— Вид у тебя прямо цветущий, — не поскупился на комплимент Гарри; миссис Эдж засмеялась и ответила, что с нею-то все в порядке, а вот как насчет его зубной щетки?
Клариса посмотрела на растерянное лицо мисс Хармон и мысленно воскликнула: «Так их, Гарри! Круши и обезоруживай».
— Что за чепуху болтают о старой миссис Мургатройд, будто та околачивается у Кингсдина, трясет кулаками и проклинает новый порядок? — неожиданно обратился к племяннице доктор Хейдок.
— Это не чепуха. Все очень серьезно. Луиза ужасно расстраивается.
— Скажи, пусть не тревожится; когда Мургатройды работали смотрителями, они только и делали, что ворчали и жаловались; прожили они в поместье так долго лишь оттого, что пили; больше их никуда просто не взяли бы.
— Я ей скажу, — проговорила Клариса с большим сомнением в голосе. — Только не думаю, что она поверит. Старуха от ярости то и дело кричит на нее.
— Когда Гарри был мальчишкой, она его обожала. Не понимаю.
— Ну что же, — проговорила Клариса. — Они от нее скоро избавятся. Гарри оплачивает ей поездку в Америку.
Тремя днями позже Луиза расшиблась насмерть, упав с лошади. Двое из развозившего хлеб фургона видели это собственными глазами. При них Луиза выехала из ворот, при них старуха с криком выскочила на дорогу и замахала кулаками, при них конь испугался, прянул в сторону и понес так, что Луиза Лакстон вылетела из седла.
Один из них остался стоять в растерянности у бездыханного тела, тогда как другой бросился к дому за помощью.
Прибежал Гарри Лакстон, и на него было страшно смотреть. Они сняли с фургона дверь и на ней принесли пострадавшую в дом. Та вскоре умерла, не дождавшись доктора и не приходя в сознание».
(На этом рукопись доктора Хейдока заканчивается.)
Когда на следующий день доктор Хейдок подошел к постели больной, он с удовлетворением отметил, что щеки у пациентки порозовели, и вообще мисс Марпл явно ожила.
— Ну, — обратился он к ней, — каков будет ваш приговор?
— А в чем проблема? — вопросом на вопрос ответила та.
— Ах, дорогая, мне ли вам объяснять?
— Думаю, — сказала мисс Марпл, — все дело в непонятном поведении смотрительницы. Почему она себя так странно вела? Да, людям не нравится, когда их гонят из собственного дома, но ведь дом-то был не ее. Конечно, живя в нем, она привыкла ворчать и жаловаться. Да, все это, разумеется, шито белыми нитками. А кстати, что с ней, где она сейчас?
— Сбежала в Ливерпуль. Случившееся напугало ее. Решила подождать лайнер там.
— Все это кое-кому очень на руку, — проговорила мисс Марпл. — Хотя, думается, задачку с поведением смотрительницы в качестве неизвестного решить достаточно просто. Пожалуй, он ее подкупил, разве не так?
— Это ваше заключение?
— А как же, ведь если такое поведение не входило в ее привычки, если она все, как говорится, «разыграла», то, значит, кто-то заплатил ей за подобный «розыгрыш».
— И вы можете назвать имя этого человека?
— Пожалуй, да. Увы, здесь, кажется, опять замешаны деньги. К тому же я давно заметила, что мужчина всегда отдает предпочтение женщинам какого-то одного типа.
— Теперь, похоже, начинаю понимать.
— Конечно, все сходится. Гарри Лакстон когда-то восхищался Беллой Эдж, этакой бойкой смуглянкой. Ваша племянница Клариса принадлежит к тому же самому типу. Но его бедная женушка была совершенно другой — светловолосой, меланхоличной — совсем не его тип. Так что совершенно ясно: он женился ради денег. И убийцей стал из-за них!
— Вы назвали его убийцей?
— И он этого заслуживает. Привлекателен для женщин и понятия не имеет о морали. Думаю, он хотел заполучить деньги Луизы и жениться на вашей племяннице. Кажется, его видели разговаривающим с миссис Эдж. Но я не думаю, что он все еще к ней привязан. Хотя, сдается мне, ради своих целей он заставил бедняжку думать именно так. Осмелюсь утверждать, что вскоре он мог ею помыкать, как хотел.
— Но как все-таки ему удалось подстроить убийство жены, что вы скажете?
Мисс Марпл помолчала несколько минут, уставившись в одну точку задумчивыми голубыми глазами.