— Ты знаешь мое имя?
— Тебя слишком часто показывают по телевизору.
Мадам возмущенно раздувает ноздри. Как же больно, наверное, падать с вершины гордыни и тщеславия. Кассандра возвращает на лицо маску превосходства и спрашивает:
— Чего ты хочешь?
— Если ты думаешь, что я стану торговаться, — мои губы дергаются в улыбке, — то очень ошибаешься.
— Тогда зачем все это?
— Хочу поболтать. За двадцать лет у меня накопилось очень много вопросов.
Мадам делает шаг вперед, но я останавливаю ее, поднимаясь с места. Хватаю папку и запихиваю за пояс штанов, связка ключей отправляется в задний карман, во второй кладу электрошокер. Шагаю по направлению к двери, едва контролируя ледяную ярость:
— Нет. Не здесь. Мы немного прогуляемся. Разворачивайся!
— Ты об этом пожалеешь, — цедит Кассандра сквозь зубы, но повинуется.
— Вряд ли. Забыла, через что я прошла?
— Все это покажется тебе сладким сном. Ты будешь мечтать…
Прислоняю дуло пистолета к ее затылку:
— Шагай!
Покидаем кабинет. Думаю о возможном риске, но не теряю решимости. Королева ада у меня под прицелом. Если кто-то попытается помешать, я не раздумывая выстрелю, а все остальное меня уже мало волнует.
— Куда идти?
— А ты еще не догадалась? Исправитель ждет, Кассандра Локк. Думаю, тебе стоит покаяться.
Ее шаги становятся все медленней. Надеется на что-то? Хочет жить?
— Если мы встретим охрану, тебе же хуже, — говорю вполголоса.
Слышу впереди тяжелые шаги и останавливаюсь, вжимая дуло в затылок Мадам, чтобы не дергалась.
— Мадам, — грохочет булькающий голос.
Узнаю охранника. У него даже есть несколько шрамов от меня на память. Оружие в руках пьянит. Восемь патронов. Может быть, подарить один? Выглядываю из-за спины Кассандры и приказываю:
— Стой на месте!
Охранник мгновенно вытаскивает из петли на поясе электрошокер.
— Я бы не стала этого делать.
— У нее пистолет, — вмешивается Мадам.
— Как думаешь, насколько сильно я хочу вас всех убить, после того, что вы со мной сделали? — спрашиваю с усмешкой.
Сумасшедшие — страшные люди. Как и те, кому нечего терять.
Вижу на мерзкой морде понимание.
— Брось электрошокер, — командую я. — А теперь ложись лицом в пол. Руки за голову.
Какими же податливыми становятся люди, когда в твоих руках оружие. Страх смерти притупляет все остальные чувства. Мне ли не знать… Вытаскиваю из кармана свой электрошокер и заставляю Кассандру сделать несколько шагов вперед. Быстрым и безжалостным движением пропускаю разряд тока через гору мяса, валяющегося на полу.
В «исправителе» все именно так, как я помню. Он все еще снится мне время от времени. Ненавистное место. Часы адской боли на грани смерти. Именно здесь я чаще всего думала о том, что хочу умереть. Но сегодня я вхожу в это помещение не как жертва, а как палач. И от этого не легче. Сердце покрывается грязной коркой, черствеет с каждой секундой, но я не могу повернуть назад. Смотрю на женщину перед собой, слюна во рту превращается в яд. Мадам Монстр. Та, кто мучает и продает детей в рабство. Разве она достойна прощения? Сострадания? Нет! Она все это заслужила.
— Забирайся на кушетку, — слова вылетают изо рта и отражаются от стен, долетая до ушей чужим злобным голосом.
— Ви-восемь… — дипломатично произносит Кассандра с явным желанием договориться.
— Меня зовут Вивьен! — отрезаю я, а после вспоминаю, что это тоже неправда. — Нет. Меня зовут Стефани.
— Хорошо. Стефани…
— На кушетку! Живо!
Кассандра трясется, точно сухой лист на ветру. Теперь ей по-настоящему страшно. Закрепляю ремни на ее руках и ногах, закрываю дверь с внутренней стороны и оставляю ключ в замочной скважине, чтобы никто нам не помешал.
Руки все делают сами. Креплю провода к телу Кассандры и замечаю в уголках ее глаз слезы. Ну надо же! У Мадам Монстр, оказывается, есть чувства. Где же они были, когда в этой самой комнате она калечила детей?
Одна маленькая деталь привлекает внимание и вышибает ударом дух. Закатываю рукав кардигана Кассандры до локтя и всматриваюсь в шрам странной формы. Похоже на… Букву. А рядом… Цифру.
«Эй-тринадцать».
Прижимаю ладонь к своему запястью, где чернеет татуировка.
— Не ожидала? — выплевывает Кассандра.
— Что это такое?
— Как думаешь, сколько лет этому месту? Я такая же, как и ты, Ви-восемь.
Сила слов отбрасывает назад. Ноги слабеют, но я удерживаю равновесие, делая пару шагов к стене.
— Его называли Мастер. Больной богатый старикашка, который брал на опекунство детей из приютов или попросту собирал беспризорников. Мне было двенадцать, за плечами семь приемных семей, нищета и никакого детства. Я жила в камере по соседству с твоей, питалась водой и хлебом и большую часть времени проводила в «исправителе», мечтая, что в один прекрасный день вырвусь отсюда. Только Мастер не собирался меня продавать. Ему так нравилось издеваться надо мной, что он сделал меня своей личной куклой.
Смешанные чувства овладевают разумом. Меня разрывает на части от непонимания и злобы.
— В двадцать два я его убила. Ударила по голове его же наградой, когда он вызвал меня в кабинет, чтобы… — Кассандра замолкает и переводит дыхание. — Я била его до тех пор, пока лужа крови не превратилась в озеро. Пришлось потом менять полы в кабинете.
— Зачем ты мне все это рассказываешь? — сухо спрашиваю я и отхожу к аппарату настройки.
— Потому что ты должна понять. Мы не такие уж и разные.
— Я не хочу тебя понимать. И мы с тобой ни капли не похожи.
— Да ну? Я всегда знала, что с тобой что-то не так. У тебя слишком сильная воля. Кукла из тебя не вышла, но ты можешь стать отличным кукловодом.
Это удар. Чувствую его в хрустящих костях, слышу звенящей болью в голове.
— Я. Никогда. Не стану. Такой. Как ты, — чеканю каждое слово с лютой ненавистью.
— Мы обе через многое прошли. У тебя есть выбор, Ви-восемь…
— Стефани! — кричу я. — Меня зовут Стефани! Ты украла у меня жизнь, имя, свободу, но больше не заберешь ничего.
— Послушай меня, Стефани, — все таким же приглушенным и гипнотизирующим голосом продолжает Мадам. — Ты ничего не изменишь. Есть спрос, будет и предложение. Я создала империю. Сотни людей работают на меня, и ты можешь стать одной из них, а когда придет время, сменить меня. Этим местом может управлять только сильный человек, безжалостный и беспощадный. Такой, как ты.
Палец замирает над тумблером, который пускает ток.
— Ты станешь немыслимо богата. Перед тобой будут открыты все двери. Общество будет любить тебя, клиенты боготворить. Подумай, сколько всего мы можем сделать вместе. Я не молодею, а работы много. Детские дома, которые принадлежат мне, — отличный источник сырья. Нужного и отборного сырья. Схема идеальная. Никто и никогда тебя не поймает, ведь большинство влиятельных людей нашего округа находятся у меня под каблуком. Я предлагаю только один раз. Подумай хорошенько.
Касаюсь кончиком пальца прохладного металлического рычажка, улетая в невесомость размышлений:
— Что мне мешает убить тебя прямо сейчас и просто забрать все себе?
— Без меня у тебя будет много проблем. Тебе понадобится несколько лет, чтобы во всем разобраться. Я нужна тебе.
— А сколько лет мне понадобится, чтобы спалить здесь все дотла?
— Ты совершишь огромную глупость. Кто ты, девочка? Ты — Никто и звать тебя — Никак. У тебя нет ничего. Ни документов, ни денег, ни связей, а у меня все это есть в неограниченном количестве.
Улыбка растягивает губы. Она ошибается. Эту женщину, по всей видимости, никто никогда не любил. Она озлоблена. В ней все еще живет маленькая обиженная девочка, которая топает ногами и все время плачет. Но кое в чем она права. Я могу ее понять. И я понимаю. Но одобрить, а тем более присоединиться…
Отхожу от аппарата и становлюсь сбоку от кушетки, прижимаясь спиной к стене:
— Почему я должна тебе верить?
Кассандра с трудом поворачивает голову, ее взгляд сияет надеждой:
— Я даю тебе слово.
— Твои слова для меня ничего не значат.
— Хорошо. Мы можем выйти из этой ситуации по-другому.
— И как же? — прищуриваюсь и наклоняю голову вбок.
— Я тебя отпущу. Дам столько денег, сколько попросишь. Назови любую сумму, и она будет твоей. Ты сможешь улететь куда угодно и забыть обо всем.
— Такое невозможно забыть.
— О-о-о… Не рассказывай мне, девочка. Деньги — лучший стиратель памяти.
Делаю вид, что обдумываю ее предложение, а сама слежу, как ликование расползается по ее лицу и расслабляет тело.
— Сначала ответь на вопрос, — вхожу в новый вираж нашей беседы.
— Какой?
— Почему ты продолжаешь это делать? Разве за тридцать лет ты не заработала на безбедную старость? Почему не вышла замуж? Не завела детей?
Кассандра в мгновение сереет. Ее возраст становится очевидным. В глазах печаль и дичайшая усталость:
— Потому что это мой дом и моя семья.
Она сломана. Сломана даже больше, чем все куклы в этом проклятом месте. Из нее выжгли все человеческое. Осталось лишь ненависть, которая заставляет ее сердце биться. Я могу сейчас сделать всего пару движений и после смотреть, как человек, которого я искренне ненавижу всей душой, умирает в мучениях. Душой… Есть ли у меня еще эта светлая частичка? У всех есть шанс на спасение, но иногда бывает попросту поздно. Для Кассандры уже все потеряно, но для меня… Надеюсь, что нет.
Из коридора доносится шум, словно выпустили стадо животных. Мадам тоже это замечает и хмурит брови.
— Все твои предложения очень заманчивы, Кассандра. Особенно второе. Куча денег и свобода. Если бы ты предложила мне это полгода назад, я бы согласилась не раздумывая, но у меня есть свой вариант.
— Что там происходит?! — истерично спрашивает Мадам.
— Начало конца. Твоего конца и работы этой чертовой фабрики по производству кукол.
— Что ты сделала?! Что ты натворила?!