— Кажется, все сгорело.
— Я слышала, что можно заказать пиццу.
— Я люблю тебя, Ви. Ты и представить себе не можешь, что значишь для меня.
— Меня зовут Стефани. Стефани Диксон.
Дэниел отклоняется и смотрит так, будто видит впервые. Может быть, сейчас не самый подходящий момент, но я хочу, чтобы он узнал настоящую меня.
— Я кузина Кэтрин, Дэниел. Наши матери сестры близнецы. Вот почему мы с ней так похожи.
Ожидаю бурной реакции или тихого ошеломления, но ничего подобного не происходит. Он все также сосредоточен и спокоен.
— Ты это знаешь?
— Мы с Ричардом не были уверены. Он хотел рассказать мне о своей догадке раньше, но я не стал слушать.
— Это правда. Мои родители погибли в автокатастрофе, а меня назвали мертвой и отправили в пансион.
Дэниел задумчиво отводит взгляд, а после возвращается к моим глазам и молчит.
— Что ты об этом думаешь? Я в родстве с…
— Считаешь, что это все меняет?
— Не знаю, поэтому и спросила.
— Нет, Ви… То есть, Стефани. Извини. Мне нужно немного времени, чтобы привыкнуть. Это ничего не меняет. Я хочу быть с тобой, все остальное для меня не важно, но… Что об этом думаешь ты? Родственники. Ты бы хотела встретиться с ними? Познакомиться?
Легкий ступор путает мысли. У меня пока нет ответа на этот вопрос. Сомнения кружат в голове. А стоит ли? Захотят ли они встретиться со мной? Примут ли меня или отрекутся?
— Сделаем так, — решительно заявляет Дэниел. — Сначала мы восстановим твои документы и переживем первую волну разбирательств и судов, а потом уже ты решишь.
— Да, Дэниел.
— Ты всегда будешь со мной так легко соглашаться? — произносит он, прищуривая один глаз.
— Нет, — мотаю головой и тихо смеюсь.
Эпилог
Три месяца спустя
«Продолжается расследование громкого дела Кассандры Локк. Женщина, которую все считали примером добродетели, прикрывала меценатством и благотворительностью страшный бизнес по продаже детей. Завтра состоится последнее заседание суда. Эксперты утверждают, что приговор будет самым суровым за последние пятьдесят лет».
На экране показывают фрагмент видео, где Кассандру выводят из здания суда, закованную в наручники. Вокруг толпится народ. Осуждающие взгляды, плакаты с угрозами. Кассандра потеряла былую стать и несокрушимость. Похудела на пару десятков килограммов и угасла, оставшись лишь тенью себя прежней.
«А сейчас вы услышите ответы на интересующие многих вопросы о детях, которых спасли из заточения. С нами на связи ведущий специалист — Ричард Кент».
На экране появляется Ричард. Глаза горят, борода блестит на солнце. Мы с Дэниелом пытались убедить его сбрить лишнюю растительность, но Ричард неумолим. Говорит, что это придает ему солидности, ведь должность обязывает. Да. Он не упустил шанс. Получив в руки не просто доказательства деяний Кассандры, но еще и компромат на нескольких крупных шишек, он выбил себе тепленькое местечко и полный контроль над делом пансиона. И я этому рада. Он хороший человек. Он этого достоин. И он точно сделает все правильно.
«На данный момент все несовершеннолетние дети распределены по детским домам и приютам. Активно ведется восстановление их психологического и физического состояния и поиск родных или опекунов. Для совершеннолетних пострадавших выделено несколько зданий в черте города и также проводится работа с психологами и службой поддержки пострадавших. В будущем году для всех спасенных будут предоставлены места в учебных заведениях. В целом состояние стабилизировано. Средства, изъятые у Кассандры Локк, полностью перенаправлены в фонд помощи и защиты пострадавших. Мы делаем все возможное, чтобы вернуть детям их жизни».
— Снова смотришь новости?
Вздрагиваю от неожиданности и оборачиваюсь. Дэниел стоит позади дивана и надевает темно-синий пиджак. Широкие плечи и сильные руки не скрывает даже плотная ткань. Дэниел, после моего возвращения, записался в спортзал и занимается с тренером по борьбе три раза в неделю. Я пыталась объяснить ему, что это не обязательно и меня больше не нужно защищать, но разве можно переубедить самого упертого на свете мужчину? Даю себе секунду, чтобы еще немного полюбоваться им, а после возвращаюсь в реальность.
— Завтра суд, — пожимаю плечами. — Я хочу знать, что все идет так, как должно.
— Ты можешь просто позвонить Ричарду. Он даст тебе эксклюзивное интервью.
Разворачиваюсь и поднимаюсь на колени, упираясь локтями в мягкую спинку дивана и наклоняясь вперед:
— И ты будешь не против?
— Во-первых, я тебе доверяю. А во-вторых, — игриво произносит Дэниел и шагает ближе.
— А во-вторых?
— Ты любишь меня, — говорит он и сладко целует.
Закидываю руки ему на шею, углубляя поцелуй и продлевая ощущение полета.
— Мне нужно ехать на работу, — хрипит Дэниел, потираясь носом о мою щеку.
— Да. Конечно. Мне тоже скоро нужно будет выезжать.
— Уверена, что хочешь сделать это сама? Может, дождешься меня и поедем вместе?
— Я уверена, Дэниел. Мы сто раз это обсуждали. Меня будут ждать в двенадцать.
— Хорошо. Держи телефон при себе и…
— Успокойся. Ладно? Все будет хорошо. Передавай привет Коулу. Кори уже чувствует себя лучше?
— Да. Она умница. Сильная девочка, — вздыхает Дэниел и оставляет поцелуй на моем виске. — Увидимся вечером.
— Как насчет ужина в том ресторанчике у моря? Погода чудная… — предлагаю, немного смутившись.
— Я заеду за тобой…
— Нет. Встретимся там.
— Ты меня пугаешь, Стеф, — хмурится Дэниел.
— Вам пора на работу, доктор Росс, — произношу улыбаясь.
Я готовилась к этой встрече, но все еще не могу сказать, что по-настоящему готова. Выбираюсь из машины перед высоким многоэтажным зданием, теплый ветер треплет край платья. Делаю глубокий вдох и первый шаг навстречу своему прошлому. Далекому и незнакомому. Я не жду многого, просто надеюсь посмотреть в глаза людям, которые знали моих родителей и знали когда-то меня.
Называю портье имя, и он провожает меня к лифту. Я уже почти привыкла к новому звучанию, но часть меня все еще отзывается только на «Ви». Темная часть, которую я стараюсь спрятать, как можно глубже.
Нахожу нужную дверь в коридоре двенадцатого этажа и замираю перед ней, собираясь с силами и мыслями. Волнение не думает отступать. Есть два варианта: сбежать и жить дальше или нажать на кнопку звонка и, возможно, обрести что-то новое. И я выбираю второй.
Через несколько мгновений дверь распахивается, на пороге меня встречает взрослая женщина, глядя на которую пропадает дар речи. Она тоже застывает на месте, долго рассматривая меня, а после бросается вперед, крепко обнимая.
— Стефани! Неужели это ты?
Небольшая уютная кухня наполнена запахом свежей выпечки. Эвелин разливает чай по трем красивым чашкам, не выпуская меня из виду. Рядом за столом сидит пожилая женщина, чьи вьющиеся седые волосы уложены в расслабленный пучок на макушке.
— Стефани, — обращается она ко мне.
— Да, миссис Пирс.
— Можешь звать меня бабушка Эрин. И я ношу фамилию покойного мужа. Уже сорок пять лет я не Пирс, а Блейк. Да упокой Господь его душу. Как же Гарри любил тебя, деточка, — произносит она со слезами на глазах.
— Мама, прошу тебя, помни о давлении. Лучше выпей чаю, — говорит Эвелин, занимая место за столом напротив. — Стефани, когда ты позвонила, я не могла поверить, что это возможно, но увидев тебя, сомнений не осталось. Где же ты была?
Вопрос заставляет напрячь правую руку, где еще два месяца назад было то самое клеймо, что могло меня выдать. Теперь там едва заметный светлый шрам, но я все еще чувствую жжение татуировки.
— Разве ты еще не догадалась, Эвелин? — бабушка Эрин опускает чашку и касается моей руки. — Но это не важно, теперь ты здесь, Стефани. С нами. С семьей.
— И я этому очень рада, — отвечаю искренне.
— Мы тоже, Стефани. Ты ведь уже знаешь, что мы с твоей мамой… Прости, — Эвелин хватает салфетку и прикладывает ее по очереди к уголкам глаз. — Мы с ней близнецы. Когда ее не стало, мне словно оторвали часть сердца. Мы были очень близки. Больше, чем просто сестры. У каждой, конечно, была своя жизнь, но это не стало преградой. В тот день они с Мэттью ехали к нам, чтобы отпраздновать Рождество, но… Случилось то, что случилось. Мы их видели, нас вызывали на опознание, но вот тебя… Нам не разрешили. Сказали, и опознавать нечего. В полицейском отчете написано, что ремень на твоем удерживающем кресле порвался и… Нужно было настоять на своем, — сжимая зубы произносит тетя.
— Эвелин, не будем об этом, прошлого не изменить. Я не виню никого из вас. Тот, кто в этом виноват, уже наказан.
— Верно, — кивает она. — Ты так похожа на Айлин. На нас обеих. Кудряшки, веснушки…
— А я всегда говорила, что наши гены сильнее мужских, — гордо заявляет бабушка Эрин, приподнимая бровь. — Ох, как же твой отец любил со мной спорить, Стефани, пока Айлин была беременная. Мэт вопил во всю глотку, что ты будешь русоволосой, как он, но проиграл мне целый ящик бурбона.
— Половину которого он сам и выпил, — смеется Эвелин.
Улыбаюсь, думая о родителях:
— Расскажите что-нибудь еще. Какими они были?
— О-о-о… — усмехается старушка. — Они были еще теми авантюристами. Зажигательная пара. Яркая, как тысячи звезд. Все, кто их видел, не могли оторвать взгляд, но они…
— Смотрели только друг на друга, — заканчивает с теплотой в голосе Эвелин.
Не веду счет времени, плавая по воспоминаниям двух удивительных женщин. Слушаю забавные и трогательные истории о семье. О маме и папе, о дедушке Генри, о юношеских забавах Айлин и Эвелин. Душа расцветает, сердце поет. Это прекрасно. Обрести семью спустя столько времени и быть принятой ими без лишних вопросов — счастье.
Звонок в дверь прерывает очередной рассказ. Эвелин подскакивает с места:
— Это, наверное, Кэтрин. Сейчас ты познакомишься со своей сестрой, Стефани.