— На полу?
— Да.
— В первый вечер ты была более многословна.
В первый вечер я еще не понимала, что делать и чего хочу добиться. Опускаю голову, в неискреннем смирении.
— Где же твоя живая сущность, Ви? Я вижу, что ты играешь. Только вот не пойму… Зачем?
— Я делаю то, что должна.
— А чего ты хочешь?
Вопрос вызывает волну призрачной боли. Никто и никогда мне его не задавал. Разве что я сама. Ответ есть, а вот смысла его произносить — нет. По крупицам собираю выдержку и говорю:
— Хочу быть тебе полезной.
— Ложь… — вздыхает Дэниел и подходит к шкафу. — Снова ложь, Ви… Как же я устал. Знаешь, я могу выпустить тебя прямо сейчас. На все четыре стороны. Хочешь? Открою дверь и забуду, кто ты такая. Это нетрудно, ведь передо мной только оболочка без личности.
Сердце стучит так часто, что закладывает уши. Пальцы скребут по ворсистому ковру в преддверии безумного страха перед следующими его словами.
— Но сколько ты протянешь? Ты об этом подумала? Документов нет, а чтобы их сделать потребуются большие деньги. Их можно заработать, но единственный быстрый способ вряд ли тебе понравится. А еще за вами наблюдают. Продавцы так просто не разбрасываются товаром. Если их деятельность, о которой не знает разве что тупой, всплывет совсем на другом уровне, более масштабном и открытом, они могут все потерять. А такие люди своего не упускают. Они подчищают хвосты и довольно быстро. Знаешь, что написано в договоре о вашей продаже? Покупатель обязуется контролировать куклу и не допускать раскрытия тайн организации. Слухи слухами, они им не страшны, но если кто-то попробует поставить их в неловкое положение… Пуля в висок — самое гуманное, о чем я слышал. А еще я слышал, что беглых кукол никто и никогда больше не видел. Может, конечно, это очередная утка для запугивания. Ты готова это проверить?
Финальной точкой становится холодный взгляд голубых глаз.
Я понимала, что есть вероятность слежки. Знала, что легко и просто не будет. Сейчас мне предлагают свободу, ту самую заветную мечту на блюдечке, но риск слишком велик. Кое в чем Дэниел прав. Не так, как он думает, но все же… Я не готова. Не потому, что боюсь или сомневаюсь в собственных силах, а потому что у меня нет полной информации и четкого плана, нет связи с Кейси и путей отступления. На все это нужно время и… Доверие мужчины напротив.
— Нет, Дэниел. Не готова. Я правда хочу быть полезна и не желаю доставлять неудобств. И я благодарна за то, что ты позволил остаться. Понимаю, меня не ждет ничего хорошего, но… Если я могу что-то сделать для тебя, то сделаю. К этому я точно готова.
— Тогда ложись в постель.
Медленно поднимаюсь на ноги, опираясь ладонью о стену. Я должна выдержать. Выбора нет. Это почти то же самое, что исправитель. Нужно отключить чувства и оградить сознание. У меня получится. Всегда получалось.
Подхожу к краю кровати и ложусь на спину, откинув одеяло. Каждый вдох пропитан немым криком, перед глазами пелена слез. Чувствую, как хозяин приближается, как наклоняется надо мной. Тень давит на тело, взгляд разрезает кожу. Слышу в голове призрачный смех Мадам-монстр, который из человеческого превращается в демонический.
— Что ты думаешь я собираюсь делать, Ви?
Вздрагиваю от голоса хозяина и молчу. Не могу ответить из-за мучительного ужаса, сковавшего связки. Взываю к храбрости, но все тщетно.
— Ответь на вопрос, — приказывает Дэниел.
— Сделаешь то, зачем такие, как ты, и покупают кукол.
— Разве я тебя покупал?
— Нет, но…
— Еще раз повторяю. Что ты думаешь я собираюсь делать?
— Заняться со мной сексом.
— А ты бы позволила?
— Да, — выдыхаю я, поворачивая ключ в двери пыльного чердака, где прячется душа.
Перестаю трястись, не чувствую тела. Оставляю в комнате лишь тонкую оболочку. Дэниел поднимает руку, слежу за его действием, а после закрываю глаза. Прикосновение прохладного одеяла срабатывает, как ледяной душ.
На противоположный край кровати опускается тяжелое тело. Поворачиваю голову, вижу спину и затылок на соседней подушке. Каменные мышцы расслабляются, не могу поверить в происходящее. Отголоски страха отзываются в каждом ударе сердца, кровь в венах теплеет.
— Почему? — вопрос срывается с языка прежде, чем я успеваю вернуться к роли куклы.
— Спокойной ночи, Ви.
В комнату только-только заглядывают рассветные лучи. Дэниел просыпается от тихих стонов и открывает глаза. Он видит перед собой темные волнистые волосы и дрожащие плечи. Связь между сном и реальностью так тонка, что мужчина не различает границу и не понимает на какой именно он стороне. Прерывистое дыхание девушки пропитано болью, нежная кожа покрыта крупными мурашками. Рука сама тянется вперед и касается шеи в желании успокоить.
— Милая, тебе плохо? — тихо спрашивает Дэниел, придвигаясь ближе. — Тебя снова тошнит?
Девушка дрожит сильнее, словно в лихорадке. Испарина по всему телу говорит об интоксикации, как и жар. Дэниел приподнимается на локте, беспокойство достигает максимума. Она больна. Он догадывался об этом и раньше, но она все отрицала.
— Кэти, — нежно произносит Дэниел, стараясь разбудить девушку. — Девочка моя…
Ему удается перевернуть ее на спину. Напряженный мокрый лоб, искусанные бледные губы, впалые щеки. Все не так, как было вчера вечером. Веснушек стало вдвое меньше, а нос потерял где-то маленькую горбинку, которую сам Дэниел никогда не считал недостатком, в отличии от Кэтрин.
Девушка в ужасе распахивает глаза. Их серый цвет такой тусклый и темный, словно мокрая пыль, смешанная с кровью, где-то в подворотне города огней и больших денег. Дэниел окончательно просыпается, мозг начинает работать, позволяя трезво оценить ситуацию.
Больше пяти лет прошло с того дня, в который он позволил себе вернуться, поддавшись сонному подсознанию. Сейчас перед ним Ви-восемь. Кукла, подаренная на день рождения. Кукла, которую неумелый мастер скопировал с его бывшей жены.
— У тебя температура, — произносит Дэниел, едва справившись с эмоциональным ударом. — Чувствуешь недомогание? Боль?
— Нет, — сипло отвечает Ви не моргая.
Дэниел знает, почему она так смотрит. Эта девочка не заслужила такой жизни, но ничего другого он пока не может ей дать. Слишком много ловушек в дурацком договоре. Просто отпустить ее нельзя. Есть всего два варианта: вернуть обратно и подарить кому-то еще. Только вот Дэниел не знает ни одного человека, который бы принял такой подарок с благодарностью и заботился потом о ней, а не… Медленно уничтожал.
Люди по своей сути пользователи. Дай им власть и возможность обладания, они тут же сожмут предмет в руках так крепко, что раздавят, а после выбросят и побегут за новым. Ценность сократилась до цены. Бесценных вещей становится все меньше и меньше. Куда ни глянь, везде развешаны ярлыки с множеством цифр. Таков теперь мир. На вершине не тот, кто смог достичь ее благодаря силе духа и нравственности, а тот, кто смог приумножить свой фонд, а каким путем он это сделал — неважно.
— Тебе снился кошмар? — спрашивает Дэниел, которого не отпускает собственный страшный сон вот уже несколько лет.
— Не помню, — говорит Ви, с трудом сглатывая.
Находиться с ней в одной постели непросто. Глаза видят одно, сердце чувствует другое, а мозг понимает третье. Каждый орган тянет свой канат и разрывает на части.
— Прими душ, Ви. Должно стать легче.
Она хлопает влажными ресницами, будто не понимает слов. Снова ждет приказа? Эта ситуация невыносима. Ви в личном пространстве Росса, загоняет его в призрачную комнату, где из стен торчат острые пики, а пол двигается из стороны в сторону, не давая держать равновесие.
Дэниел возвращает голову на подушку и отворачивается. Ему противно видеть, как живая девочка превращается в бездушную куклу, но он не может вести себя с ней по-другому.
— Это приказ, Ви.
Если она оживет. Если станет настоящей… Она может пробудить в нем то, что давно было похоронено, а после выкопать рядом новую могилу. Страхи присущи всем. Маленьким детям, взрослым мужчинам, самодостаточным женщинам, прожившим прекрасную жизнь старикам. Все боятся одного — боли. Разбитая коленка, сорвавшаяся сделка, несчастье детей, потеря любимых. У каждого она своя. И у каждого свои щиты и стены, которые создаются для защиты.
Не могу вспомнить, что именно видела во сне. Я привыкла к кошмарам и легко стираю их, ведь наяву ждут новые и не менее страшные. Умываюсь холодной водой и смотрю в зеркало над раковиной. Проснуться с кем-то рядом для меня впервые. На железном столе, на койке в медкабинете, на полу в клетке — вот что привычно, но от прикосновения горячей ладони, от пристального обеспокоенного взгляда…
Выкручиваю кран и провожу мокрыми руками по шее, скашивая взгляд на душевую кабину. Вчера я так и не осмелилась залезть в нее, но сегодня у меня есть разрешение. Интересно, каково это мыться без нескольких десятков пар глаз? Посвятить время только себе и своему телу? Это приятно? В книгах было сказано, что вода смывает проблемы и налет прошедшего дня. Правда ли это? Может, у них там какая-то особенная вода? Вряд ли здесь такая же.
Снимаю одежду и пару минут трачу на то, чтобы разобраться с системой подачи воды. Сильный напор сверху пугает, и я тут же его выключаю. Попробовав еще несколько рычагов настраиваю температуру и скорость и, наконец-то, вхожу под искусственный мягкий дождь.
Выдох удовольствия срывается с губ. Не глушу его, не могу. Теплые капли по затылку, шее, плечам… Закрываю глаза, позволяя себе расслабиться. Ради этого момента стоило жить. Не могу сказать, что становится сильно лучше морально, но физически… Действительно чувствую облегчение, словно пропадают железные доспехи с плеч.
Выключаю душ и выбираюсь наружу. Понимаю, что нужно чем-то вытереться, и замираю. Разрешение на полотенце я не получала. Придется постоять так, пока не просохну.