— Тебе не нужна была его смерть, верно? Ты желал завладеть его памятью, чтобы получить над ним абсолютную власть и управлять Дамиром, как марионеткой. А впоследствии занять его место и вернуть себе влияние в обществе, которое дают такие огромные деньги. Я прав?
Конечно, он был прав. И понял это, едва заметил, как дернулась у Альберта губа.
— Все вон из комнаты! — приказал главарь. — Немедленно!
В первую секунду вампы замешкались, но стоило Альберту раздраженно сломать пополам кий, который он держал в руках, как все его подчиненные мгновенно покинули комнату отдыха, захлопнув дверь. Герман и Альберт остались наедине стоять напротив друг друга, как бойцовские псы. И неожиданная ненависть, которая взыграла в каждом из них, искала выход.
— Быть может, я и не идеален. — Отбросив на пол половинки сломанного кия, Альберт скрестил руки на груди. — Но и не так коварен, как ты меня себе представляешь. Дамир был инициатором закона о преследовании и утилизации вампов. Через шантаж и манипуляции я мог бы добиться от него отмены этого закона. Вампы могли бы наконец снова вернуться в лоно общества и перестать быть изгоями…
— Это лишь отговорки, — оборвал его Герман. — Добиться подобного можно и через Шамиля, который имеет влияние на Госдуму. Ты хотел подобраться именно к Дамиру из-за его баснословного состояния, его бизнеса и тайных исследований. Ты просто использовал ассоциацию и верных тебе людей, чтобы поудобнее устроиться в этом мире.
— Даже если так, — процедил Альберт, дернув головой. — Твое слово против моего, Герман. Как думаешь, кого вампы станут слушать? Новичка, который сорвал многолетнюю операцию, или же их лидера, который вывел ассоциацию из болота, в котором та сидела годами?.. Я дал вампам работу, дал им цель и следил за этой ассоциацией на протяжении долгого времени. Тебе не стоит недооценивать полноту моей власти здесь, Герман!.. Как думаешь, многие ли станут горевать, если один говорливый боксер неожиданно пропадет из штаба?
— Быть может, плакать по мне и не станут, но мои слова уже заронили зерно сомнения в головы отдельных твоих подчиненных.
— Я выкорчую эти ростки, уж поверь. А после утилизации о тебе здесь и вовсе никто не вспомнит, — мрачно пообещал Альберт. — Я дам тебе последний и единственный шанс выжить, Герман. Отдай мне воспоминания Дамира, отдай добровольно свою кровь и слушайся меня во всем, как и прежде. И тогда ты останешься при мне. Я закрою глаза на твою колоссальную промашку.
Герман пошевелился впервые с начала разговора. Он задумчиво почесал мизинцем бровь, а после неторопливо приблизился к Альберту. Тот хмыкнул и протянул ладонь для рукопожатия:
— Ты оказался гораздо благоразумнее, чем я о тебе думал.
Герман, совершенно не изменившись в лице, подошел к главарю вплотную, на миг заглянул ему в глаза и практически сразу же нанес быстрый и решительный апперкот повернутым на себя кулаком. И пока Альберт еще не успел опомниться, добавил крепкий хук правой рукой прямо в челюсть. Что-то хрустнуло, а голова вампа дернулась в сторону, как на шарнирах.
— Такой ответ тебя устроит, выродок?
С протяжным стоном Альберт качнулся и выпрямился. Он рассеянно ощупал пальцами свое лицо, а после внезапно замер, ошарашенный какой-то мыслью. Его пальцы скользнули в рот, и по губам мгновенно заструилась кровь.
— Ты выбил мой имплант, — по слогам процедил Альберт.
Он ощерился в пугающем злобном оскале. На месте одного из золотых клыков зияла черная дыра, из которой и сочилась кровь.
«Похоже, теперь я действительно разозлил его не на шутку».
Герман уже поднял руки в двойную локтевую защиту, прикрывая часть корпуса и голову. Но Альберт схватил со стола ближайший бильярдный шар и, крепко зажав его в руке, со всей силы саданул Германа по тазовой кости. От резкой боли мужчина согнулся и практически сразу же ему по локтевому суставу прилетел второй удар шаром.
Альберт, опершись на стол, оттолкнул от себя Германа ногой в нижнюю часть живота. Зашатавшись, боксер отступил на пару шагов, но сумел сохранить равновесие.
— Значит, я достану эти воспоминания из тебя силой! — пригрозил главарь вампов. — Я еще успею забрать часть состояния Дамира!
— Стервятник!
Альберт хорошо замахнулся и бросил бильярдный шар в Германа. Боксер увернулся, тяжелая сфера с грохотом упала на пол, расколовшись. Однако вамп одним тягучим движением уже оказался на расстоянии одного удара, не позволяя противнику расслабляться. Они обменялись сериями из нескольких быстрых джебов по голове, и Герману даже удалось стукнуть Альберта по носу тыльной стороной ладони, но в ответ он получил резкий удар локтем по горлу.
Закашлявшись и отступив назад, боксер с куда большим уважением взглянул на главаря.
«Еще тогда, на парковке, он показался мне хорошим бойцом. Одолеть его будет нелегко».
Не позволяя Герману прийти в себя, Альберт налетел на него стремительной молнией и ударил пяткой в живот. Боксер вовремя развернул корпус, нога скользнула в сторону, но следом за ней шел короткий прямой удар кулаком под ребра, избежать его оказалось куда сложнее.
Глухая оборона не давала Герману пространства для маневров: он закрыл руками голову, старался избегать ударов по корпусу и особенно следил за ногами противника, но Альберт постепенно выматывал его, загоняя в угол комнаты и не давая развернуться. Это не могло продолжаться долго, и после очередной защиты нырком Герман нанес ответный прямой удар правой рукой прямо в голову, вложив в кулак всю свою силу. Альберт не успел увернуться или подставить плечо, костяшки врезались ему в рот, разбивая нижнюю губу. Брызги крови попали даже на боксера, но он не обратил на них внимания, а лишь усилил свой натиск.
Замелькали кулаки, Герман не стеснялся удерживать противника за руки, бить по открывшемуся затылку или обхватывать туловище, сжимая его в своих медвежьих объятьях. Запретов ринга здесь не было, и мужчина лишь пытался отстоять свою жизнь и свои идеалы. А Альберт, разъяренный и неудовлетворенный крахом всех своих планов, отбивался с особенным бешенством. Разбитое лицо и изорванная испачканная в его же собственной крови одежда лишь подстегивали главаря бить ожесточеннее, действовать грубее и коварнее. Несколько раз ему удалось откинуть Германа на стену, снеся какой-то старый шкаф. Полки с грохотом обрушились вниз, подняв кучу пыли, но боксер лишь использовал случившееся в свою пользу: подхватив одну из деревяшек он с размаху огрел Альберта ей по голове.
— Дрянь!.. — сплюнул кровью главарь, с трудом поднимаясь на ноги после такого удара.
Герман пошел на таран, снеся Альберта с места и бросив его прямо на бильярдный стол, который заскрипел от такого давления и чуть сдвинулся. Кулак боксера рассек вампу бровь, впился в скулу куском гранита, и после нескольких мощных ударов боксер отступил на шаг, а после с особенным удовольствием толкнул Альберта ногой в грудь. Уже плохо соображавший главарь ассоциации с хрипом повалился спиной на стол, дерево затрещало и неожиданно проломилось.
Альберт упал на пол, с головой оказавшись под щепками и деревянной крошкой. А вот Герман, тяжело дыша и едва сдерживаясь, чтобы не закричать от боли в сбитых костяшках, не собирался останавливаться. Он стал бить противника ногами по бедрам, спине и корпусу, вынудив Альберта со стоном свернуться в клубок, защищая живот и лицо.
— Что за шум?!
В комнату ворвался Тимур, который в первый миг в шоке замер на пороге, обводя взглядом все разрушения. Но практически сразу же он пришел в себя и бросился к Герману, избивавшему Альберта. Взяв его в кольцо рук со спины, он попытался оттащить боксера.
— Какого черта вы тут морды друг другу бьете?! Мужики! Помогите! — закричал Тимур.
Из коридора сразу пришла подмога. Кто-то бросился поднимать Альберта, другие разгребали обломки бильярдного стола, а Тимур удерживал за руки слабо сопротивлявшегося Германа, который устал и обессилел настолько, что даже не особенно дергался.
Едва Альберта поставили на ноги, и он смог самостоятельно держать равновесие, то первым делом он раздраженно сплюнул кровью в сторону Германа.
— Свяжите и заприте его в каком-нибудь чулане. Я позднее с ним разберусь.
Альберт пошатнулся и сразу же схватился за свою гудевшую голову. Его привычный строгий хвост волос растрепался, пряди спутались и облепили избитое лицо, присохли к крови. Но главарь лишь грузно дышал и не сводил свой темный взгляд с напряженной фигуры Германа, которого Тимур насильно поволок в сторону выхода.
— Я с тобой еще не закончил, — напоследок презрительно бросил в его сторону боксер.
— Пошли уже! — Тимур дернул мужчину за обляпанный в пыли пиджак и потянул дальше по коридору.
Идти пришлось не очень далеко. Тимур отыскал первую попавшуюся незапертую кладовку, размеры которой едва превышали туалетную кабинку, и завел туда Германа. Света в этой крошечной комнатке не было и в помине, а большая часть свободного места была заставлена высокими шаткими шкафчиками, на которых лежал всякий мусор, начиная от старых ведер и швабр и заканчивая строительными инструментами.
— Садись, — бросил Тимур и указал взглядом на пол.
Стоило боксеру послушно упасть на ледяной пол, облокотившись спиной на один из шкафов в полумраке, то подручный Альберта взял с одной из полок пластиковый хомут и крепко перетянул запястья Германа.
— Не рыпайся, — хмуро произнес Тимур. — Посиди тут, остынь пока.
Он развернулся, чтобы уйти, но Герман легко схватил его за штанину.
— Постой… Тимур, позови Дантиста.
— С чего бы это? — хмыкнул парень, тем не менее остановившись.
— У меня нос сломан. Дышать не могу. Хочу, чтобы он глянул.
— Не уверен, что Альберт обрадуется, если я к тебе кого-нибудь пущу.
— А ты всегда намерен слепо подчиняться любым его приказам? — спросил Герман, из-под полуприкрытых век наблюдая за парнем в затемненных очках.
— Он мой босс. Так положено.
Тимур вырвал штанину из пальцев боксера и вышел за пределы кладовки.