й. Отсюда все очень хорошо видно. «Как на кинопленке», — говорит мой приятель. Мы пытаемся критически оценить обстановку. Действительно, как в фильме. Но мы хорошо слышим грохот «катюш» и засекаем их расположение из наших аккуратных одиночных окопов. И снова летят Ил-2; их ракеты уничтожают все, что лежит на земле. Любая жалкая вещь гибнет при этом непосредственно перед домом, за которым лежат наши огневые позиции. Осколки, шлепая, вонзаются в деревья. К нам прибывает связной из батальона и радостно сообщает, что на командном пункте можно забрать боеприпасы. «Боеприпасы! — кричит командир батареи, фельдфебель фанен-юнкеров Гербер. — Рейнхард, иди и узнай на командном пункте, когда нас сменят». — «Согласен!» Мы отправляемся в штаб с огневой позиции за ящиками с боеприпасами. Этот путь проходим довольно-таки быстро, так как нашим минометчикам никто не мешает. Наблюдатели на командном пункте батальона приводят мины в боевое положение. Что это еще за новая «музыка?» «Это мины», — показывает нам их один из оружейников и спускается в укрытие. Раздаются выстрелы… и одна из мин, казалось, летит к нам прямо в окоп. Я успокаиваю своих минометчиков: «Это чепуха, ошибка заряжающего. Такое случается часто». Теперь минометы ведут прицельный быстрый огонь! «Плопп-плопп-плепп!» далеко на русских позициях взрываются наши мины. Эффект будет только в том случае, если мы имеем хорошо разведанные позиции врага. Но теперь с достаточным количеством боеприпасов мы действительно сможем стрелять точно в цель. К нам направляются оружейники, которые буксируют полные ящики с минами. «Мой дорогой Отто, — говорю я одному из них, — я не хотел бы оказаться там, где они будут рваться!» Как я узнаю, нас сменит сегодня вечером румынский батальон. Точное время — 15 часов. Этот же приказ подтверждают прибывшие связные. Я беру свой автомат и возвращаюсь на огневые позиции. Там сидит пан Гербер (фельдфебель фанен-юнкеров), вокруг — командиры батарей. Я сообщаю ему, что узнал в батальоне. Мы отдаем команду для демонтажа минометов, чтобы к ночи все было готово. «Кто знает, в какую фигню мы вновь попадем?» — «Да, скорей всего из старой в новую „фигню“». Так и случилось. Но это для нас не новость, мы же «пожарная команда»! Шум боя стихает с уходящим днем. Медленно опускаются сумерки. В темноте прибывают наши сменщики с крупнокалиберными пулеметами. Мы образуем «ежи» вокруг огневых позиций, ложимся на солому и ждем сигнала на марш.
Я лежу в доме на деревянной скамье и смотрю через разбитое окно на сигнальные ракеты, поднимающиеся с основной линии фронта. Как приятно все же, когда наступает спокойствие! Только иногда раздается одинокий выстрел или зашумит где-нибудь пулеметная очередь. Ночь накрывает поле сражения. Наконец является заспанный, но вечно улыбающийся, свежий и любезный «мальчуган», связной батальона. Этот юноша из Штирии разбудил меня. Он прибыл к нам только в январе прошлого года. Мы стали хорошими приятелями. «Отлично, Фельбермайер, все приготовлено, кругом все тихо!» Дела идут быстро. Проводим поверку и готовимся выступить на далекое расстояние. Собираемся в старом командном пункте батальона. Солдаты ложатся в ожидании отдохнуть на подстеленном сене. Мы лежим и ждем. Наконец к нам приближается колонна транспортных средств. Мимо проходят тягачи с прицепленными к ним противотанковыми тяжелыми орудиями, и далее едут грузовики с пехотой. Наконец приходит наше время. Мы садимся в грузовики. Иван, кажется, не заметил нашего отъезда, во всяком случае, он ведет себя относительно спокойно. Проходит некоторое время, колонна останавливается. Звучат голоса: «Поворачивай! Мы едем не в ту сторону!» Какой же дурак ведет нашу колонну там, впереди? Итак, мы возвращаемся и едем по другой дороге мимо смердящих трупов расстрелянных и тех, по которым проехали русские орудия. Двигаемся мимо покинутых позиций, куда — неизвестно… Далее идем пешком. Куда и как далеко, никто не знает. Ноги горят, каски сдвинуты назад. Моросящий дождь поливает нас. Мы идем молча один за другим. Каски все вообще сняли — никто больше не стреляет! Двенадцатью часами позже мы предпринимаем новую атаку. Нападение — это лучший способ защиты.
4–5 июня 1944 г. Теперь я — в командирском резерве. Другой унтер-офицер, который командовал минометчиками до сих пор, заменяет меня. Попав в обоз, я первым делом отправляюсь мыться, бриться и менять белье. Затем чувствую себя новорожденным! Ночью в большинстве случаев царит спокойствие. Само собой разумеется, приходится заниматься похоронами убитых. Это одна из самых печальных работ, когда видишь трупы бедных парней, с которыми еще совсем недавно сидел в окопе. Все карманы осматриваются, как и различные предметы в вещевых мешках. Ордена и почетные знаки упаковываются особо. Все это протоколируется, и затем пишется сообщение родственникам о смерти «во имя спасения народа и отечества»! Часто прибавляют сюда еще несколько хороших слов для родителей или жен. Затем трупы упаковывают в одеяло или брезент, грубо зашивают и прикалывают личный знак. Хоронить убитого в большинстве случаев стараются на почетных местах вместе с другими погибшими в боях. В зависимости от характера боевых действий трупы кладут либо в общие могилы, либо по трое-четверо, но очень редко в отдельных могилах. Это для меня всегда одна из самых тяжелых и печальных работ. У нашего командования существует план окружить противника перед болотами Прута и уничтожить. Однако совершенно ясно, что противник будет защищаться отчаянно!
6–7 июня 1944 г. Бурный юго-западный ветер, вопреки солнцу и жаре, дует зачастую со страшной силой. Весь ландшафт: деревья, кусты, сады и хижины — становится коричневого цвета. Такой пыли я не встречал никогда в России! Если «катюша» дает залп, то небо становится черным, и только через полчаса можно снова увидеть солнце и берега.
Поднятая пыль от наших танков и штурмовых орудий заставляет проводить атаки почти вслепую. Иван успешно контратаковал с севера от Захорны с очень сильной авиационной поддержкой. Наши войска смогли легко отвоевать местечко и захватить батарею штурмовых орудий. Но не высоту 181. К сожалению, командир штурмовых артиллерийских орудий, участник жестоких танковых сражений старший лейтенант Диддо Дидценс, был ранен, как и другой боевой командир взвода.
8–9 июня 1944 г. Мы узнаем, должны ли будем и дальше заниматься здесь захоронениями, и задаем себе вопрос: куда нас отправят на этот раз? Наступление приостанавливается. Мы отмечаем в нашем журнале боевых действий «пожарной команды», что за время со 2 по 7 июня 1944 года «Великая Германия» уничтожила 70 вражеских танков, сбила 19 самолетов. Затем была зафиксирована ликвидация 45 орудий на гусеничном ходу и 36 русских противотанковых орудий. Наши саперы извлекли и обезвредили 10 300 мин! Армейское зенитное орудие «Великой Германии» произвело 17 выстрелов, а за 12 месяцев — 100 выстрелов на поражение. Наше штурмовое орудие уничтожило 15 танков. Было взято в плен около 90 вражеских солдат. Такими успехами можно гордиться. Между тем к нам постоянно прибывают румынские войска, призванные поддержать нас.
13 июня 1944 г. Наше подразделение расположили к югу от шоссе Яссы — Тыргу-Фрумос и подтянули к лесной территории. Но здесь мы не должны оставаться. Предполагается, что нас отправят в какое-либо тихое место. По радио мы услышали о тяжелых сражениях на фронте во Франции. Мы очень надеемся, что фронт все-таки сумеет там продержаться.
15 июня 1944 г. Мы проехали примерно 100 км на юг — однако куда? Надеемся, что в какое-то спокойное место для отдыха! Из сообщений вермахта снова узнаем, что наша дивизия вернется на фронт.
«…при сражениях в домах города Яссы немецко-румынские войска в составе танково-пехотной дивизии „Великая Германия“ достигли замечательных успехов под командой румынского генерала кавалерии Раковита, генерала бронетанковых войск Кнобельсдорфа. Большую доблесть проявили немецко-румынские наземные войска и летчики в жестоких сражениях с большевиками благодаря глубокоэшелонированным и упорно защищаемым позициям и, таким образом, сумели значительно усилить оборону линии фронта».
16 июня 1944 г. Мы хорошо укрыты в здешних лесах. После всех лишений должны здесь отдохнуть. Уже первым вечером мы собираемся своей теплой компанией. «Пи-па-по», как говорят наши берлинские приятели. Мы занимаемся личной гигиеной, приводим в порядок оружие и выставляем надежный караул. Но сегодня должен состояться настоящий полковой праздник. В нем будут участвовать наш прежний командир роты и командир батальона. Они пригласили нас «отведать пущенную по кругу маленькую чарку». Вечер прошел очень спокойно и гармонично. Мы поминали погибших приятелей, а также поднимали рюмки за многих лежащих в военных госпиталях раненых. И в заключение главный тост: «За нашу окончательную победу!» Когда я позднее, еще довольно бодрый, лежу в своей палатке, много мыслей приходит мне в голову. «Как долго это будет продолжаться?» В 1942 году были разбиты немецкие войска на Кавказе, затем горький конец 6-й армии под Сталинградом. Мы вынуждены были отступать. Не появилось и многого из «оружия возмездия», о котором говорили и писали.
При вторжении на территорию России мы видели уже ракеты «Фау I» и «Фау II». Мы надеялись на последующее новое оружие, которое сделает для нас возможным добиться перевеса над противником. Что мы должны предложить солдатам, во всяком случае, не возвращаться же обратно? Союзники очень ясно заявили нам: «Мы требуем безоговорочной капитуляции!» После многих тяжелых лет войны и таких больших потерь они предлагают нам гибельную сдачу? Этого нельзя допустить, и остается надежда только на новое оружие, а до его появления необходимо сохранить выдержку. Что скажут нам в противном случае погибшие на фронтах солдаты? Такие мысли не выходят у меня сейчас из головы. Без боевых криков «ура!» и без стрельбы проходит сегодняшняя ночь.
Следующее утро солнечное и спокойное. В течение дня мы узнаем, что сегодня вечером у нас будет очень большой праздник с присутствием командования. Мы усердно занялись его подготовкой! «На деревья! Как обезьяны! Подметать лес!» И действительно подмели, но только не лес, а землю под деревьями! Сцена сооружается прямоугольная. Мы роем четыре глубоких ямы и закапываем в них столбы. Распределяем среди кустарников места для зрителей отдельных подразделений. Устанавливаем декорацию. Работаем со всем воодушевлением! И вот большой праздник начинается! Мы и не знали, что в наших войсках есть такие талантливые художники. И то, что они нам предложили, просто замечательно! Это самые настоящие специалисты. Потом находятся и артисты, оперные певцы, участники художественной самодеятельности — все из солдат и офицеров дивизии. Таким образом, нас ожидала разнообразная программа. Мы бурно аплодировали! На концерте присутствовали наш генерал Хассо Мантейфель, командир полка полковник Лоренц и все «адмиралтейство». Наш полковой оркестр играл отлично! Раздавались не только военные марши, но и легкая музыка, а также много известных шлягеров. И, конечно, достаточно выпивки! Наши маркитанты не позволяли себе кутить и растрачивать такое добро. Каждый час настроение поднималось. В полночь