у вас стол?
Сеймур и Гахраман, перенесли Альби в кочегарку и уложили на стол. На траве там, где лежал Алби, осталась лужица запекшейся крови. Доктор посмотрел на нее и покачал головой.
Осторожно прикасаясь пальцами, он ощупал рану, позвоночник, после чего, ухватившись за хвост у самого основания, несколько раз с усилием нагнул его в разные стороны. Хвост каждый раз возвращался в прежнее положение. По-видимому, доктору это понравилось, но не Алби, тот заскулил сильнее.
— Нравится не нравится — терпи. Я хоть не ветеринар, но могу сказать, что позвоночник цел. Будет ходить, бегать и прыгать. Займемся раной.
— Хотите, я вам помогу, — предложил Сеймур. — Вообще-то он не кусается.
— А почему он меня должен кусать? Он умный пес и чувствует, что я хочу купить ему кусок говяжьей печенки, — нарочито льстивым голосом сказал доктор. Разговаривая, он вытаскивал из раны дробинки. — Дробь мелкая на перепелов, кучное попадание.
Он вынул последнюю дробинку и смазал рану какой-то мазью с резким неприятным запахом, после чего плотно перебинтовал поврежденное бедро. Прокипятив на плите в стерилизаторе шприц и иглы, доктор сделал укол рядом с наложенной повязкой.
— Обезболивает и успокаивает, — объяснил он Сеймуру. — Со стола он может во сне свалиться, лучше уложить его на полу. Теперь слово за природой. — Доктор слил в раковину воду из стерилизатора и собрался уходить. — Кто это сделал? Говори! — прикрикнул он на охранника.
— А я откуда знаю?! — обиделся Гахраман. — У всех уже привычка такая, как что — так Гахраман.
— Не кричи. Будешь кричать и врать — у тебя вырастет хвост. Здесь у многих уже хвосты выросли, под одеждой незаметно пока, — для Сеймура доктор счел нужным дать дополнительное пояснение. — Удивительное дело: здесь все врут, микроклимат, наверное, такой.
— Я вам очень благодарен, — сказал Сеймур, — но врачу полагается гонорар. Скажите, пожалуйста, сколько я должен?
— Ну вот, — вздохнул доктор, — я вам собаку лечу, а вы мне говорите обидные вещи. Завтра утром зайду, посмотрю, как больной себя чувствует. До свидания.
— Гахраман, я и сам догадываюсь, кто это сделал, — оставшись наедине с охранником, сказал Сеймур, — но мне надо знать точно. Ты видел, кто ранил собаку? Говори, ты же знаешь, я тебя не выдам.
— Кто? Ты думаешь, доктор сам не догадался, что это Самандар? Еще посмотрим, у кого хвост вырастет! — сказал Гахраман.
— Алби лаял на него?
— Алби смотрел в сторону столовой, он ждал тебя. Самандар и Газанфар проходили мимо. Самандар прицелился и выстрелил, а мне сказал, что пошутил. Когда собака упала и задергала лапами, они засмеялись и ушли.
— Гахраман, мы же с тобой друзья? Ты мне разрешишь на полчаса, от силы на сорок минут, отлучиться от совхоза. У меня срочное дело в сельсовете. Вполне официальное.
— Что я могу сказать? Иди, только не задерживайся.
Расстояние до сельсовета Сеймур пробежал на одном дыхании. Самандар был в кабинете один. При виде Сеймура он оторопел от неожиданности и смотрел на него так, как будто увидел привидение.
— Ты… ты как здесь оказался? — сказал он, прежде чем Сеймуру удалось перевести дыхание. — Тебя кто выпустил из совхоза?
— Ты почему стрелял в мою собаку? — Сеймур старался говорить спокойно.
— Посмотрите на этого обнаглевшего зэка! Ты с кем разговариваешь? «Почему стрелял в мою собаку?» — передразнил он Сеймура. — Потому что она такая же наглая, как ты, жалею, что не убил. А я тебе разрешал заводить собаку?.. Всегда говорил и буду повторять, что никого напрасно не сажают! Все-таки ты очень наглый негодяй! И опасный, я тебя с первого взгляда раскусил, — он потянулся к телефону. — Сейчас, сейчас… Сперва посидишь до суда месяц в карцере, а потом тебя навсегда отправят куда надо, — он набрал номер, но на другом конце провода трубку не взяли.
— Не отвечают? — сочувственным тоном спросил Сеймур. — Тебе очень не повезло, что не отвечают.
— Дозвонюсь, не сомневайся! Свое получишь. Сполна, — уверил его Самандар. — Ты чего это?! — Он вскочил, с шумом отодвинув кресло, и уставился на Сеймура, когда тот обошел стол и подошел к нему вплотную.
— Не надо было стрелять в собаку! — с сожалением сказал Сеймур и тут же сделал наконец то, что давно ему хотелось. С Самандаром он был одного роста, и тот стоял неподвижно. При таких условиях качество удара всем корпусом правой в Самандарову челюсть признал бы безупречно правильным даже его институтский тренер Агаларов. И тут же почти одновременно с ударом в челюсть он сделал то, что до глубины души возмутило бы любого тренера: с размаху ударил ногой Самандара в пах. Не дав свалиться обмякшему телу, Сеймур обхватил толстую шею Самандара правой рукой и несколько раз ударил квадратной головой о стену, монотонно приговаривая при этом: «Не будешь больше стрелять в собак, не будешь делать гадости людям, не будешь стрелять в собак, не будешь…»
Потом отпустил шею, и Самандар тяжелым мешком рухнул на пол. Он лежал на спине посередине своего кабинета с закрытыми глазами, из его носа на мундир тонкой струйкой текла кровь. С давно забытым чувством удовлетворения Сеймур подошел к раковине и умылся. О неизбежных последствиях происходящего он думал, но не испытывал при этом ни малейшего страха. Сеймур потянулся за полотенцем и вдруг увидел, что Самандар очнулся и внимательно наблюдает за ним. Тот сразу же закрыл глаза, но было уже поздно.
— Ах ты, мошенник! — наклонившись над ним, с легким упреком сказал Сеймур. — Прошел, значит, у барышни обморок, а она молчит?
Несмотря на шутливый тон Самандар истолковал эти слова как сигнал опасности и машинально закрыл лицо руками.
— Бить не буду. Я уже руки вымыл, — успокоил его Сеймур. — Пожалуй, побегу. Ты можешь себе такое представить, какой-то мерзавец ранил мою собаку? Вот вспомнил сейчас, и меня всего опять затрясло от злости. Ты случайно не знаешь, кто бы это мог быть? Знаешь?
Самандар с сожалением покачал головой, проникновенным взглядом давая собеседнику понять, что он скорбит вместе с ним, но ему, Самандару, ничего по поводу раненой собаки неизвестно.
Выйдя из кабинета, Сеймур увидел во дворе Газанфара, который, судя по дымящимся судкам на большом подносе, привез Самандару обед.
— Ты здесь прогуливаешься, а твой больной дядя как раз в этот момент лежит без сознания в кабинете на полу, — сообщил ему Сеймур. — Если помрет, тебе от этого лучше не будет.
Побледневший Газанфар застыл на месте:
— Как болен? Что с ним?
— Уши. Нужно срочно сделать горячий компресс на оба уха. Иначе помрет от боли. Сковородка у тебя есть? Надо на сковородке сильно нагреть соль, завернуть ее в тряпочку и приложить поочередно к обоим ушам. Беги! — несмотря на сочувственный тон, Сеймура, Газанфар все-таки насторожился.
— А ты что здесь делаешь?!
— Блестящую карьеру я здесь делаю… А дядя твой как раз в эту минуту помирает в судорогах. Беги, дурачок, пока не поздно!
Газанфар положил поднос на землю и, невнятно причитая, побежал к крыльцу.
Охранник Гахраман ждал Сеймура у ворот.
— Я боялся, что тебя не отпустят, — с заметным облегчением сказал Гахраман.
— Кто меня не отпустит?
— Как кто? Самандар! Я боялся, что тебя посадят за то, что ты ушел, а меня — за то, что я тебя выпустил. Стоял и ждал прихода Самандара или Газанфара. А тут смотрю, ты идешь, — обрадовался.
— Рано обрадовался. Все еще впереди, — пообещал Сеймур. — Ты не знаешь, Фаталиев здесь?
— С утра здесь и никуда не уходил. Он весь день у себя в лаборатории.
— Ладно, пойду к Фаталиеву. Гахраман… Если у тебя будут неприятности, вина моя, извини.
— Если будут неприятности, какая мне разница, кто виноват, — подумав, сказал Гахраман.
Прежде чем идти в лабораторию, Сеймур зашел в кочегарку проведать раненого.
Алби не спал. Завидев хозяина, пес попытался встать и слабо вильнул хвостом, а когда Сеймур наклонился долить в поилку свежей воды, все-таки изловчился и лизнул его в нос.
Фаталиев что-то объяснял двум лаборанткам. Марьям не было. К приходу Сеймура он отнесся как к обычному явлению, скорее даже приятному, приветливо улыбнулся и провел его в свой кабинет.
Сеймур сказал, что пришел к нему с просьбой. Дело необычное, но для него, Сеймура, чрезвычайно важное. Обратиться, кроме Фаталиева, не к кому. После этого давшегося с трудом предисловия он попросил Фаталиева позаботиться о собаке в связи с предстоящим отсутствием ее хозяина. Просил убедительно, в самых теплых словах.
— С твоей собакой все уладится. Я обещаю. Теперь поговорим о тебе, дорогой друг. Может быть, расскажешь, что произошло?
Слушая Сеймура, общественный представитель внутренних органов Ахлиман Фаталиев старел на глазах.
— А нельзя было без этого обойтись? — спросил он так, как будто теперь это могло иметь значение.
— Нет. Невозможно.
— Понимаю. Ты из-за минутного торжества поставил под угрозу свое будущее, а может быть, даже жизнь. Скажу честно, я растерян. Ты понимаешь, что с минуты на минуту за тобой должны прийти? Так… Давай-ка подумаем вместе. Прежде всего Самандар должен поставить в известность товарища Назимова. Обязан!.. Хорошо бы, если бы мне удалось встретиться с ним раньше Самандара.
— А что это даст? — усмехнулся Сеймур.
— Хоть что-нибудь, может быть, и даст… Надо использовать любую возможность. Ты посиди здесь, а я поднимусь в кабинет директора и позвоню товарищу Назимову. Конечно, это нетелефонный разговор, но позвонить надо. Расскажу, что произошло, и попрошу его…
— О чем? — невесело усмехнулся Сеймур.
— Еще не знаю, — откровенно признался Фаталиев. — Но просить буду.
— А может, не надо просить Назимова? Мне не поможете, а Назимов, если ему понадобится, вашу просьбу может использовать против вас. Я знаю о таких случаях.
Фаталиев улыбнулся.
— Спасибо за заботу о судьбе престарелого товарища. Жди меня здесь и никуда не уходи.
На телефонный разговор Фаталиева с Назимовым Сеймур никаких надежд не возлагал. Да и ко всему, что может произойти, он относился с надежно выработанным безразличием. Но теперь он был спокоен, потому что Фаталиеву верил и был убежден, что собака на улице не останется.