Окопы теперь рылись в жидкой глине и тут же наполнялись водой и снегом. И солдаты лежали возле окопов, залепленные грязью, промокшие, простуженные, и падали в эти окопы под обстрелом, погружаясь по пояс в холодную студеную воду.
Управление полка отстало от роты Орлова. Видимо, не хотелось штабным лезть из теплых обустроенных блиндажей в туманную изморозь облаков. Штабное управление затихло в блиндажах под толстыми накатами возле жарких печурок, и Шульгин видел в бинокль, как целый караван солдат, груженных набитыми вещмешками, скопился вокруг этих укреплений. И были в вещмешках домашние термоса, столовые наборы вилок и ножей, спальные мешки с простынями и прочее барахло.
Оставив возле себя целую роту охраны, управление замерло в уютных норушках, и даже на связь выходил теперь только дежурный связист.
— «Первый» приказывает «Метели» продолжать движение.
— «Первый» приказывает «Метели» доложить о местонахождении.
— «Первый» приказывает «Метели» следовать заранее разработанному плану.
— «Первый» приказывает….
Но только все приказы Первого теперь преломлялись Орловым по-своему. И на все вопросы Первого он немногосложно отвечал:
— «Метель» действует согласно сложившейся обстановке.
И обстановка постепенно стала складываться в пользу «Метели».
— Ну, что Андрей Николаевич, — Орлов положил широкую ладонь на карту. — Кажется, мы изменили немного ход операции. Не так уже все плохо, не правда ли? Вот, что значит, верно угадать замыслы противника.
— Да, командир, — улыбнулся Шульгин. — Против нашей «Метели» воевать нелегко. Кажется, ломаем «духам» хребет…
— Ну, до этого еще далеко, — задумчиво произнес Орлов. — Пока что, замполит, мы только играем с «духами» в кошки-мышки. Мы им только пятки щекочем. Это все пустяки, замполит. Настоящий хребет душманов — это проклятый Зуб. Непокоренная высота с семью ярусами обороны. Если мы возьмем эту высоту, то хребет банды действительно будет сломан.
Орлов склонился над картой, вглядываясь в каждую черточку.
— Есть одна идея, замполит. Страшно интересная идея. У меня от нее даже мурашки бегут по спине. Погляди-ка сюда… Смотри внимательно, какая интересная топография. — Орлов навис над тонкой бумагой в пятнах оружейного масла. — Мне кажется, Андрей, что этот мифический Зуб можно вырвать, если вот здесь, — Орлов ткнул карандашом в голубую линию на карте, — мы научимся летать…
Шульгин тоже склонился над картой.
— Видишь этот горный хребет рядом с Зубом, замполит. Длинная горная гряда тянется прямо к Зубу. Напряги мышление, Андрей. Улавливаешь, тактический ход? Именно в этой каменной полосочке — ахиллесова пята душманов. Хребет выходит буквально в третий ярус обороны, вот здесь, — Орлов поставил крест на карте. — Это и есть ключ к решению задачи! Понял!
Орлов азартно хлопнул себя по колену.
— Если мы неожиданно оседлаем этот хребет и вдоль него пройдем к Зубу, мы сядем им прямо на шею, замполит. И нас с этой шеи не удастся сбить никому, понял?..
Шульгин удивленно покачал головой.
— Прекрасно понял, командир. Выйти на Зуб по тропам горного хребта. Сразу на третий ярус обороны. Избежать смертельной для нас атаки укрепрайона в лоб. Это же ход конем! Только вот вопрос, командир! Как мы перейдем на хребет? Это же невозможно!
Шульгин скептически поджал губы.
— Вот именно! В том-то все дело, замполит, — дернул щекой Орлов. — Чтобы выйти к хребту, нужно пересечь глубокое ущелье, по дну которого протекает ледяная горная река. Что практически, невозможно. Это наши полковые стратеги учли… К тому же, — Орлов потер затылок, — «духи», висящие у нас на хвосте, никогда не позволят нам сделать этого…
— Но «духи» уверены, что мы слепо следуем плану операции, — возразил Шульгин. — Они будут пасти нас завтра утром вот здесь… — Шульгин показал на красную линию движения роты. — Поэтому можно оставить небольшое прикрытие, чтобы изобразить ложное нахождение роты на своем месте согласно старого плана операции.
— Вот именно… А основные силы роты тремя штурмовыми группами стремительными бросками пересекут ущелье, форсируют водную преграду и закрепятся на противоположном хребте. Ну, что?.. Твое мнение, замполит? Возможен такой план?
— Мое мнение такое, — Шульгин задумчиво потер лоб. — Лучше один раз форсировать ледяную преграду и сбить «духов» с хвоста, чем постоянно быть у них на мушке. Это, по-первых. Остальным ротам полка будет легче форсировать реку под нашим прикрытием… Во-вторых…
— Вот именно… — усмехнулся Орлов. — Для остальных перейти ущелье будет гораздо проще. Весь полк оставит «духов» по ту сторону реки. Они же не посмеют пересечь ущелье под нашими прицелами.
— Таким образом, — улыбнулся Шульгин, — вся операция будет выиграна. Вопреки всему. Здорово! Что тут еще скажешь? Я останусь с группой прикрытия. Это мое условие…
— А я выдвинусь с первым взводом Алешина.
— Нарушаем план операции, командир…
— Вот именно! Нарушаем, замполит… А если правильно сказать, действуем согласно сложившейся обстановке. Устав мы не преступаем.
— Будем считать, нас вынудили отойти в это проклятое ущелье силы пр ев о сходящего противника.
— Правильно, замполит. Вынуждены были отойти, но героическими усилиями вышли на другой хребет. Овладели новыми командными высотами. Я уверен, что тогда наш штаб воспользуется возникшим преимуществом и отправит все роты вслед за нами. Мы же все-таки — головная рота. Мы просто потянем за собой весь полк. Вот так!.. Осталась, замполит, самая малость… Перемахнуть через речку. Собирай взводных и сержантский состав…
— Есть, командир!
С шорохом полезла в планшет карта совместной операции десанта кундузской дивизии и отдельного файзабадского полка. Новые пометки легли на эту карту.
А между упомянутыми вершинами лежало ущелье такой страшной глубины и отвесности, что камень, сдвинутый с места, срывался и летел вниз так долго, что лень было наблюдать за его падением. Кроме того, блестела внизу серебристой нитью река, билась с шумом на порогах, хотя на вершинах не доносилось ни единого ее всплеска. И такие же крутые отвесные скалы поднимались на другом берегу и тоже упирались в седые клочья ленивых туч.
33
Солдаты стали готовиться к опасному переходу с вечера. Дружно скрипели пружины снаряжаемых магазинов. Лязгали автоматные затворы. Шелестели липучки на бронежилетах. Богунов с улыбкой растирал щеки снегом.
— Жрать нечего, ребята, это плохая новость. Зато снега больше, чем нужно, это новость хорошая, — он с аппетитом лизнул снежный комок, зажмурился. — Вот оно — наше солдатское мороженое. Эй, Пантацид, беги-ка сюда.
Богунов махнул рукой санитару из медсанбата, которого зачислили в состав орловской роты в «Первый» день операции.
— Где там твои поливитамины, которыми ты замучил добрых людей?
Санитар заворчал что-то неразборчивое и полез в свою здоровенную сумку. Он вынул большую жестяную банку, потряс ее:
— Полная совсем. Не жрете, паразиты. Вам Елена Сергеевна из санчасти специально дополнительный запас витаминов выделила. С полным уважением. А вы уклоняетесь. Зубы у всех шатаются от авитаминоза.
— Какого еще там аминоза! Я им пошатаюсь, — засмеялся Богунов и протянул руку за банкой. — Давай все сюда, Пантацид. Сейчас будем делать витаминное мороженое-драже. Потому что пустой снег жрать неинтересно. Только желудок обманывать. А вот так, смотри… И вкусно, и полезно.
Богунов взял полную горсть желтого драже и, высыпав в пригоршню холодного снега, слепил круглый запахший витаминами шар.
— Вот это солдатский пломбир. Ешь и радуйся, — оскалился Богунов. — Эх, братцы… С удовольствием залепил бы этим мороженым в морду тыловикам. Обленились, сволочи. Не могут паек доставить исхудавшим боевым волкам.
Сержант с аппетитом отхватил от мороженого кусок, затряс головой, зажмурил глаза:
— Наслаждение! Как на ялтинском пляже. В разгар сезона.
Тут же потянулись к санитару другие солдаты, зашумели:
— Ну-ка, Пантацид, давай. Сыпь свою желтую смерть…
— Всем поровну, ребята, не толкайся…
— Эй, кому эскимо, глазурованное окопной грязью?.. Кому сливочное с орехами…
Слепил такое же мороженое неулыбающийся Осенев. Откусил, сморщился болезненно и зашелся тяжелым грудным кашлем.
Матиевский хлопнул его рукой по спине:
— Ты что давишься, Осень? Поперхнулся, что ли?
Осенев махнул рукой:
— Случайно… Не в то горло пошло.
Усилием воли он заставил кашель умолкнуть, бросил под ноги свое «мороженое», поспешно наступил на него сапогом. Никто не заметил, что на белоснежном шаре алело пятно крови.
А Богунов, слизав с ладоней последние капли, стряхнул с бронежилета упавшие комья снега, повернулся к друзьям:
— Ну что, пионеры, полетим через ущелье на перепончатых крылышках?
Из окопов понеслись соленые реплики:
— На саночках…
— На горных лыжах…
— На собственных задницах…
Орлов привстал, потер ладонью горячий лоб. Подошел к Богунову. Тот сворачивал скользкий, влажный от испарений плащ из защитного комплекта. У каждого были эти широкие удобные резиновые плащи. Под ними спалось теплее и суше. И не только от дождя спасали они в непогоду. В сильный холод их можно было жечь вместо хвороста, слегка полив соляркой, и даже вскипятить на таком вонючем топливе чай в металлических фляжках.
Орлов пнул ногою плотный резиновый ком.
— Кто здесь помянул задницу?
Из окопа приподнялся покрасневший Матиевский:
— Я, товарищ лейтенант. Вырвалось…
— За то, что вырвалось, объявляю благодарность, — Орлов посмотрел в удивленное лицо Матиевского, — потому что спускаться мы будем действительно вышеназванным способом.
Орлов показал в сторону ущелья:
— Все видят вон ту горную складку?
Недалеко от окопов от самой вершины тянулась вниз горная балка, засыпанная снегом. Отвесная снежная полоса спускалась до самой реки.
— Зрение у всех в порядке, — Орлов удовлетворенно хмыкнул. — А про срамное место вспомнил один снайпер Матиевский. Или никто в детстве не катался с горок на дощечках, на картонках? У всех были деньги на финские лыжи?