В настенных светильниках коридора еле слышно гудели лампы; ветки скреблись в окно, словно просились в дом; скрипели половицы лестницы – кто-то торопливо спускался; снизу доносились пронзительные звуки фильма: звон мечей, крики, тревожная музыка. Многие комнаты оказались пусты. Только из владений Алисы был слышен неистовый стук двух сердец.
***
Хозяйка и ее гость молчали. Дыхание обоих было размеренным, но тяжелым. Эллен сомневалась, хочет ли видеть эту картину.
«Сколько можно, трусиха? Пора бы посмотреть своим страхам в лицо!»
И она скользнула внутрь.
Эллен сглотнула ком в горле, увидев застывшую пару: Алиса – клубком посреди кровати, Олег – сидя на краю и склонив голову. Ее рука – чуть вытянута вперед, его рука – заведена назад. Кончики их пальцев соприкасаются…
Эллен оборвала связь и резко приподнялась. Глаза наполнились слезами.
Немного придя в себя, она бухнулась на подушку. Неведомая сила тянула ее к молчаливой паре, замершей в общем несчастье, поэтому она вернулась.
Ничего не изменилось. Время как будто остановилось. Эллен не могла оторвать взор от двух статуй. Она застыла вместе с ними в безмолвии.
– Я пойду, – прошептал Олег спустя несколько минут.
– Не уходи. – Алиса крепче ухватилась за его пальцы.
Эллен пронзило болезненным сочувствием. Она видела, что спокойствие, в котором они утопают, стоит обоим немалых усилий.
Олег медленно обернулся к девушке.
– Это обман, – произнес он, бросив взгляд на их сцепленные пальцы.
Алиса сжалась еще сильнее, словно дитя – уязвимое, беззащитное, брошенное. Она не спеша убрала руку, которая тянулась к копии ее любимого. Олег не торопился покидать девушку. Неотрывно смотрел на рыжий комочек. Его взгляд и ласкал, и корил одновременно.
Вздохнув, Олег принял прежнюю позу: подпер рукой опущенную голову, вторую протянул назад. Алиса крепко сомкнула их пальцы. Она с трепетом посмотрела на парня, а потом приподнялась и подсела ближе.
– Прости меня, – шепнула она, уткнувшись лбом в его плечо. – Я обещала твоей маме, что не буду тебя мучить и превращать в няньку, что возьму себя в руки и справлюсь сама. Прости. Иди, – уверенно закончила Алиса.
Олег повернул голову, и их щеки почти соприкоснулись. Алиса отстранилась, убрала с лица огненные пряди, что выбились из неаккуратно собранного хвоста. Олег молча смотрел на нее, а потом, словно вдохнув решительности, произнес:
– Ты ведь знаешь, что меня мучает не это. А то, что я люблю девушку своего брата.
– Прости. Я не знаю, что сказать.
– Нечего говорить. Ты не виновата.
Они утонули во взгляде друг друга. Замерли, словно завороженные. Олег слегка склонился к ней – Алиса не дрогнула. Казалось, даже не заметила этого. Она отстраненно рассматривала его лицо. Всего на мгновение она улыбнулась, и Олег решился, – поцеловал. Алиса отдалась его губам с ответной страстью.
У Эллен перехватило дыхание.
Через несколько секунд, они резко отпрянули друг от друга. Во взгляде обоих вздымался испуг. Алиса первая пришла в себя, торопливо отползла. Она коснулась губ, а после отвела взгляд и стерла следы поцелуя.
Олег встрепенулся.
– Прости меня, Лис. Я не…
Он умолк. Не смог произнести лживое «не хотел». Алиса взглянула на него. Нахмурившись, она завертела головой, будто не веря, что все случилось на самом деле.
– Это не повторится. Больше никогда, – уверенно отчеканил Олег и встал с кровати. – Обещаю. Прости меня и забудь, что это было. Не переживай. Пожалуйста.
Он ушел. Какое-то время Алиса безразлично смотрела на хлопнувшую дверь, а потом прилегла, укрыла голову подушкой и разрыдалась…
Невидимка-Эллен упорхнула из комнаты, и наткнулась на Олега. Он уперся лбом и сжатыми кулаками в кирпичную стену. Его учащенное дыхание эхом разлеталось по объятому полумраком коридору. Когда Олег помчался к лестнице, Эллен решила проследить за ним. Иногда казалось, что он на грани самоубийства.
Олег спустился на этаж ниже и влетел в свою комнату. Эллен интуитивно притормозила у порога и осмотрелась. Отсчитала двери от лестницы. Нет, это была комната не Олега, а Тимура.
Эллен прошла сквозь преграду.
Парень упал на кровать и, подобно Алисе, накрыл голову подушкой.
– Прости меня, брат. Это я идиот, а не ты, – с горечью произнес Олег.
Эллен вынеслась из комнаты и оборвала связь.
Чужая боль для нее была хуже собственной!
Эллен встала с кровати, выпила стакан воды. Отодвинув штору, она посмотрела на ночной лес. Неожиданный поцелуй никак не шел из головы.
«Как же им тяжело! И даже представить страшно, что приходится выносить в эти минуты Тимуру. Если он еще…»
***
Чтобы отвлечься от печальных мыслей, Эллен вернулась под одеяло и продолжила шпионить за жизнью Дома. В этот раз она порхнула в гостиную, откуда доносились громкие звуки кинофильма.
– Какого черта она вообще приперлась? – Эллен уловила голос Антона, и без усилий ухватила картинку.
– Ты можешь тише? – шикнула на него Лора.
Эллен наполнилась волнением. Она огляделась. На центральном диване напротив плазменной панели сидели Антон, Лора и Нелли. На втором – еле помещаясь, разлеглись в обнимку Максим и Маша, а на третьем – развалился Дима.
– Нет, ну серьезно. Кто ее звал? – еще громче возмутился Антон.
Эллен напряглась. Не о ней ли речь?
– Антон! – осадила его Маша.
– Все войны из-за баб, – буркнул худощавый юноша.
Эллен мало общалась с парнем, равно как и с его другом Сергеем, но явной антипатии с их стороны никогда не замечала. Скорее – безразличие. Она с тревогой ожидала продолжения разговора.
«О какой войне говорит Антон? Либо это паранойя, либо речь действительно обо мне и войне, которая уже, по сути, идет. Первые жертвы есть, к сожалению».
– Ну вот, видишь, – кокетливо произнесла Нелли, махнув на экран, – он не очень-то и против.
Эллен обратила внимание на фильм. Девушка в длинном изумрудном платье, расшитом золотом, грациозно изогнулась в объятиях статного мужчины – похоже, короля.
«Паранойя» – с облегчением подумала Эллен.
– Завалилась бы ко мне такая, – сказал Антон, – я бы тоже не устоял.
Все дружно рассмеялись.
Расслабившись и поняв, что в гостиной не плодятся заговоры, Эллен бесшумным призраком скользнула к дивану, где лежал тот, кого не волновали ни шуточки, ни обсуждение фильма, ни сам фильм. Дима не смотрел на экран. Нахмуренные брови и сосредоточенный взгляд в никуда говорили о том, что он погружен глубоко в себя.
Настоящая Эллен тяжело вздохнула, призрачная – присела рядом с Димой.
«Интересно, если я его поцелую, он что-нибудь почувствует?»
Она склонилась к нему, но ее сверхъестественный слух уловил резкий звук – Эллен, словно магнитом, притянуло к источнику.
***
– Ты можешь говорить тише? Как я буду смотреть в глаза Георгу, если он услышит подобное? – сказал Кирилл Андреевич.
Эллен занесло в комнату Семеновых. Все семейство было в сборе. Алла Николаевна расчесывала мокрые волосы, сидя в кресле. Отец и дочь расположились на краю широкой кровати.
– Все только и молчат, – буркнула Кристина.
– Потому что тут не о чем говорить, – возразил доктор.
– Да почему вы не видите, к чему все идет? Рано или поздно они придут за Эллен, и тогда нам всем крышка!
«Вот оно»…
– Я ничего не хочу слышать. Иди к себе и выкинь эту дурь из головы.
– Это не дурь, а шанс все исправить. Я же не предлагаю вам сдать ее мяснику на растерзание. Всего лишь вернуть в семью. К маме и дяде. Это же не плохо, – не умолкала Кристина. – Ей там ничего не сделают. Будет жить припеваючи в роскоши, а мы дадим ребятам возможность спокойно жить дальше и обеспечим себе безбедную жизнь.
– Хватит, Кристина! – рявкнул мужчина.
– Нет, не хватит! Как вы представляете нашу дальнейшую жизнь? В ноябре мы наконец-то свалим отсюда. И что? Вернемся в ту развалюху? Ты, – девушка кивнула на ошеломленную мать, – опять будешь горбатиться в столовой, а ты, – подарила короткий взгляд отцу, – снова будешь возиться со зверушками. Хотя нет, ты же у нас теперь и людей лечишь, – ядовито исправилась она.
– Ты как с отцом разговариваешь?! – заступилась Алла Николаевна.
Кирилл Андреевич тяжело вздохнул и обратился к жене:
– Как мы умудрились воспитать таких алчных детей?
«Детей?» – удивилась Эллен и ее, словно потусторонней силой, развернуло к тумбе, где стояла фотография в рамке. Четверо: семейная чета, их еще юная дочь и парень-подросток. Голубоглазый блондин с короткой стрижкой застыл на фото в мгновение серьезности. Его взгляд исподлобья выражал безразличие к действию, а вот Кристина – девчушка лет двенадцати – обнимала его сзади за шею и улыбалась во все зубы.
– Когда ты уже признаешь, что Сережа ушел в «Элиту» не из-за денег? – девушка с вызовом распрямила плечи.
Алла Николаевна, наоборот, сникла, в глазах блеснули слезы.
– Он только и твердил о них, – ответил Кирилл Андреевич.
– Это чтобы вам не было больно, – огрызнулась Кристина. – Ты не хочешь мне верить, но это так. Ты не знал его так, как я. Разве ты говорил с ним? Спрашивал, что его тревожит? Никогда! Он ушел, чтобы защитить нас, подарить еще пять лет спокойной жизни.
– А смысл?! За тобой бы все равно пришли. Мы бы что-то придумали, уехали, я предлагал, но он не захотел.
Алла Николаевна не выдержала и заплакала. Кристина тут же бросилась к матери.
– Мамочка, пожалуйста, не плачь, – она присела на подлокотник, обхватила ее за плечи и прижалась к ней всем телом.
– Опять мать до слез довела, – проворчал Кирилл Андреевич.
– Пап, ну пожалуйста, – захныкала девушка, – подумай! Это наш шанс получить свободу для Сережи и какие-то средства на жизнь. Отдай им Эллен.
– С чего ты взяла, что ему нужна свобода? Он ни разу с нами не связался. Может, его уже и… – доктор не договорил, услышав резкий всхлип жены. – «Можете гнить в своей нищете сами» – вот, что Сергей сказал мне перед уходом. Это, по-твоему, ушел не из-за денег?