— с вызовом спросила Гвин.
—Ничего,— пожала плечами Лави,— если это действительно то, чего ты хочешь. Если ничто и никто не сможет отвлечь тебя от воплощения мечты.
Неожиданно для себя Гвин на секунду задумалась. Потом сказала:
—Единственное, что я умею делать,— это играть на сцене. Причем, насколько я понимаю, довольно хорошо. Во всем остальном я совершенно не компетентна. Абсолютно во всем.
Лави потребовалось не более секунды, чтобы вынести приговор:
—Итак, если я правильно расслышала, ты считаешь, что либо ты будешь актрисой, либо, возможно, выйдешь замуж и родишь детей, но не то и другое вместе. А поскольку для тебя единственный способ быть собой — это стать актрисой, жизнь в том виде, в каком ее понимает остальной мир, для тебя исключена. Поэтому ты отметаешь в сторону все, что может помешать осуществлению твоих планов.— Гвин открыла было рот, но ничего не сказала. Лави встала из-за стола, подошла к раковине и сполоснула свою чашку.— Я сейчас скажу нечто такое, от чего ты, возможно, рассвирепеешь, поэтому просто выслушай меня, хорошо?
Она взяла жестяную банку, открыла крышку, выудила оттуда батончик из овсяной муки с изюмом и протянула банку Гвин. Та отрицательно помотала головой.
—У меня такое чувство, что лучше мне убежать, пока не поздно,— сказала Гвин.
—Бесполезно,— откусив кусочек батончика, ответила Лави.— Все равно я тебя догоню и заставлю выслушать.— Она прожевала и продолжила: — Солнышко, когда я тебя слушаю, у меня складывается впечатление, что ты еще очень юна. И я не видела в этом ничего плохого, пока ты не начала высказываться о своей позиции. И тут мне стало ясно, что хотя в твоей голове множество правильных понятий, они еще не разложены по полочкам. Ты понимаешь, о чем я говорю?
—Нет, не понимаю.
Гвин была настолько сбита с толку, что не могла сердиться.
—Хорошо, начнем сначала. Ты талантливая, милая, и в твоем сердце столько любви, что ты не знаешь, что с ней делать. Как любой другой человек — и поверь мне, я тоже через это прошла,— ты думаешь, что люди пытаются вмешиваться в твою жизнь, когда на самом деле они хотят лишь того, чтобы ты была здорова и счастлива, А ты стремишься к полной независимости и свободе от всяческих уз, потому что, если будешь связана, то что же станется с твоим талантом? Ты не видишь способа проявить свой талант и иметь при этом нормальную жизнь, так?
—Лави, ты меня смущаешь…
—Потерпи и слушай дальше. В школе есть несчастный человек, который не знает, как справиться с постановкой пьесы, и которому ты могла бы помочь. Но ты уверена, что, помогая ему, каким-то образом ущемишь свою независимость. Так вот, солнышко. Ты теряешь свободу только тогда, когда упускаешь возможности, которые встречаются на твоем пути.— Она приблизилась к самому уязвимому месту.— Так какова реальная причина твоего дурацкого упрямства? Только не говори, что ты не умеешь ладить с детьми. Это объяснение не пройдет.
Гвин резко отвернулась к окну и проглотила комок, сжавший горло.
—Мне кажется, малыш замерз,— сказала она.— Он не такой веселый, как несколько минут назад.
Лави подошла к ней.
—Наверное, у него подгузник мокрый. Ничего, сейчас я им займусь. Гвин, девочка, что с тобой происходит?— сказала она, поглаживая Гвин по плечу. Спрашиваю будто сама не догадываюсь, подумала она.
—На что ты намекаешь?
—На Алека Уэйнрайта.
—Не будь смешной!..
Воспоминание вдруг всплыло из глубин памяти. Ей тогда было восемь или девять лет. Дело было 4 июля, и она весь день сводила взрослых с ума, возбужденная предстоящей поездкой в Лаконию на праздничный салют. Мэгги в отчаянии упросила Алека, который собирался с друзьями на озеро купаться, взять Гвин с собой, чтобы она не путалась у остальных под ногами. Алек, а ему тогда было лет пятнадцать, вовсе не обрадовался «хвостику», который ему навязали. Всю дорогу он ворчал, а когда они пришли на место, вообще перестал обращать на нее внимание.
Рассердившись на такое пренебрежительное отношение, Гвин заплыла слишком далеко, да еще почти сразу после еды. Ногу неожиданно свело. В панике она начала барахтаться, беспорядочно бить по воде руками и звать Алека на помощь. Ей никогда не забыть, какое у него было перепуганное лицо, когда он подплыл к ней, и то, как внимателен он был весь остаток дня.
Сейчас она тоже барахтается на глубине вдали от берега. Но на этот раз Алек не может ее спасти.
—Лави, умоляю. Мы с ним как брат и сестра. У нас нет ничего общего, кроме привязанности к Поппи.— Она посмотрела в глаза подруге.— Я не увлечена Алеком, если ты на это намекаешь.
В этом была изрядная доля правды. Это школьницы «увлекаются». Для нее возраст таких «увлечений» давно миновал.
—Как ты могла догадаться, намеки и догадки — не мой стиль.— Лави снова откусила от батончика.— Я говорю о том, что вижу.
—Тогда проверь свое зрение.— Гвин решила не сдаваться.— Между мной и Алеком ничего нет.
—А я и не говорила, будто что-то есть,— с хитроватой улыбкой проговорила Лави.— Но не пытайся убедить меня, что ты не хочешь, чтобы кое-что было.
—Можешь верить во что угодно, Лави, но я повторяю: ты ошибаешься. Знаешь, я вообще не хочу говорить на эту тему.— Гвин встала со стула.— Лучше я пойду и…
—Подожди минутку,— сказала Лави, поймав Гвин на ходу за руку.— Для актрисы ты плоховато притворяешься. Один только факт, что ты расстроилась, говорит о многом. Возможно, о большем, чем ты готова признать. Но…— Лави вздохнула.— Это не мое дело, так?
Гвин скрестила на груди руки и плотно сжала губы.
—Так.
—О черт… Похоже, я зашла слишком далеко. Извини,— мягко сказала Лави.— Обещаю, что больше не буду вмешиваться. Хорошо?
Гвин кивнула. После секундного размышления Лави ободряюще сжала ее руку, потом выглянула в окно.
—Пожалуй, ты права насчет Коди. Он действительно поскучнел.
Она распахнула заднюю дверь и позвала детей домой. С них сняли комбинезоны, переодели, напоили горячим шоколадом и отправили в гостиную смотреть телевизор. Убирая со стола чашки, Гвин поймала на себе странный взгляд Лави. Видимо, обещания «не вмешиваться» хватило ей ровно на двадцать минут.
Гвин отвернулась, ставя на полку банку с «Несквиком», а когда повернулась, увидела, что подруга все еще смотрит на нее и на губах Лави блуждает опасная улыбка.
—В чем дело?— спросила Гвин.
—Не понимаю, как ты собираешься поймать мужика, если выглядишь как мешок на палке?
Гвин в замешательстве оглядела свой наряд: просторный комбинезон серо-коричневого цвета поверх бежевого свитера под горло. Ну да, немного мешковато и по цвету похоже на мешок…
Затем резко вскинула голову.
—Поймать мужика? Я не собираюсь никого ловить!
—В таком наряде и не поймаешь.— Лави скрестила руки под в меру пышным бюстом.— Грудь-то у тебя должна быть под всем этим.
—Это ты так думаешь,— пробормотала Гвин.
—Дело не в количестве, а в качестве,— сказала Лави, подходя ближе.— А почему ты не пользуешься косметикой?
—Я ее не люблю.
Лави взмахнула рукой.
—Ошибаешься! Все, что украшает тебя,— твой союзник, понимаешь?— Она взяла Гвин за подбородок и повернула ее лицо сначала в одну сторону, потом в другую.— Требуется совсем немного — чуть-чуть туши на ресницы, серые тени для век…— Гвин решила, что если она никак не будет реагировать, то Лави быстро от нее отстанет. Напрасно.— Гм. С волосами вряд ли что-то удастся сделать.
—Спасибо, дорогая подруга.
—Слушай, не понимаю, зачем ты подстриглась, как новобранец? О чем ты только думала, детка?
—Это была ошибка. И они отрастают.— Она дернула себя за прядь над ухом и вздохнула.— Я надеюсь.
—Ну что же, придется над этим поработать…
—Постой, Лави. Погоди минуту. Над чем поработать?— Гвин засунула руки в глубокие карманы комбинезона и сделала шаг назад.— Что ты собираешься делать?
Лави скрестила на груди руки и медленно покачала головой.
—Похоже, тебе срезали не только все волосы, но и часть мозгов, солнышко. Ты хочешь, чтобы тебя считали взрослой…
—Я такого не говорила!
—Это ясно и так. Так вот, если ты хочешь быть взрослой, то и одеваться должна как взрослая женщина. Взгляни на себя! Ты же красавица! Высокая, стройная, с прекрасной фигурой. И посмотри, что ты с собой сделала.
До этого момента не обращавшая внимания на то, как Лави одета, Гвин с некоторым любопытством окинула подругу взглядом. Стройную фигурку этой невысокой женщины подчеркивали серые облегающие легинсы и тонкий шерстяной свитер, стянутый в талии кожаным ремешком. Ее густые волосы были аккуратно уложены французской косой, губы подкрашены. И от нее пахло духами.
Гвин снова оглядела себя. Гм, да…
—Мужчины, как правило, слепы. Чтобы они тебя заметили, надо прилагать к этому усилия.
—Ты от меня еще не отстала?— скривившись, спросила Гвин.
—И не отстану.
Повисла тишина.
—Все не так просто,— сказала наконец Гвин со вздохом.
Глаза Лави вспыхнули торжеством.
—Значит, ты действительно хочешь, чтобы он обратил на тебя внимание!
—Это будет нелегко, потому что Алек считает, что нам не стоит часто встречаться.
Брови подруги подскочили вверх.
—А почему он так считает?
—Не знаю,— солгала Гвин, отворачиваясь к раковине, чтобы вымыть чашки, из которых дети пили шоколад.— Когда я только приехала сюда, он предложил мне работу, от которой я отказалась. А потом…— Краска против воли залила ее лицо.— Я совершила глупость, и тогда он решил…— Она тяжело вздохнула.— В общем, он забрал свое предложение обратно. Почему ты на меня так смотришь?
—Объясни, что значит «сделала глупость»?
—Начала открыто флиртовать с ним,— промямлила Гвин.
—И какова была реакция мистера Уэйнрайта?— спросила Лави, приподняв левую бровь.
—Он уехал в Бостон.
Правая бровь подползла к левой.
—Теперь понятно,— вполголоса сказала Лави. Потом пожала плечами.— Тебе придется приложить чуть больше усилий, вот и все.