— Правда, могу сказать тебе, что после того, как выставишь себя полной идиоткой на репетиции, сделать какой-то там доклад — это вообще раз плюнуть.
Ванесса хихикнула, потом посерьезнела. Гвин догадалась, о чем она думает.
—Никто не станет смеяться над тобой, Несса. А не то я их побью.— Она снова посмотрела на часы и взяла сумку.— Послушай, мне пора на репетицию. Идем, я должна закрыть класс на ключ. Кстати, тебе известно, что я пробуду в школе только до каникул?
Ванесса вздохнула.
—Да. Мама сказала.— Потом ее лицо осветилось.— А после того, как вы снова вернетесь в Нью-Йорк, можно мне будет иногда навещать вас?
Гвин подняла глаза как раз вовремя, чтобы увидеть идущего к ним по коридору Алека. Их глаза встретились, и сердце Гвин сжалось.
—Конечно, дорогая,— сказала она, отворачиваясь, чтобы запереть дверь.— Это будет замечательно.
Учитывая, что во время подозрительно тихого ужина Мэгги не сводила с нее глаз, Гвин совсем не удивилась, услышав поздно вечером стук в дверь своей спальни и тихий голос:
—Гвинни?
Да, видимо, детские имя и прозвище будут преследовать ее всю жизнь.
—Войдите!
Устав за день, Гвин рано облачилась в пижаму и халат, и теперь сидела, скрестив ноги, на кровати и писала — подумать только!— поурочные планы. Экономка бесшумно, как кошка, вошла в комнату, держа в руках небольшой поднос, на котором стояла чашка. Бобо поднялся на ноги, заставив Мэгги сделать шаг в сторону.
—Ах ты, лохматая бестия, я же могу сейчас расплескать все это,— сказала она.
Пес, извиняясь, махнул хвостом и снова улегся на свой коврик.
—Мне подумалось, что ты не откажешься от чашки горячего шоколада,— сказала Мэгги с вопросительной улыбкой.
—Спасибо. С удовольствием.
Экономка поставила поднос на тумбочку и сделала жест в сторону кровати.
—Можно мне присесть?
—Конечно,— сказала Гвин, пожимая плечами, и взяла чашку.
Устроившись на краешке кровати, Мэгги сказала:
—Я чувствую, что должна извиниться.
—Ну что вы, Мэгги, забудьте об этом.
—Нет-нет, я не имела никакого права налетать на тебя только из-за того, что была не в духе. И кроме того, ты права.
—Насчет чего?— Гвин откинулась на подушки и осторожно сделала глоток.
—Насчет продажи гостиницы, конечно. Если твой дед хочет продать гостиницу, это его дело. Не мое. И я не могу обвинять в этом тебя. Как ты сказала, не ты привезла покупателей.
Гвин помолчала, потом спросила:
—Поппи говорил еще что-нибудь об этом?
Мэгги покачала головой.
—Нет, он только позвонил Кэрол Хенли, чтобы та подъехала сюда. Ты знаешь, она в прошлом году получила лицензию риелтора, несмотря на недовольство своего тупоголового мужа, который не хотел… Но это не важно. Лицензия у нее есть, так что завтра она приедет и сделает — как это Ангус сказал?— ах, да, анализ рынка. Поможет нам понять, сколько стоит это место.
Слово «нам» резануло ухо Гвин, но она не подала виду.
—Вы ведь знаете, все это пока лишь планы. Может случиться много чего, что заставит его передумать.
Мэгги с подозрением посмотрела на Гвин.
—Но я думала, что ты…
—Послушайте, Мэгги. Я хочу только того, чтобы все были довольны.— Гвин вздохнула. Она и в самом деле начинает говорить, как Алек.— И кроме того, Алек согласен с вами. Не со мной.
—Ааа,— протянула Мэгги,— понятно…
—Но… ведь дело не только в гостинице, так?
—Не понимаю, о чем ты говоришь.
—Бросьте, Мэг.— Гвин поставила чашку на тумбочку, наклонилась вперед и обхватила руками колено.— Признайтесь. Как давно…— Она задумалась, подбирая слова, которые были одно не лучше другого.— Как давно вас влечет к моему деду?
Бедная женщина едва не подпрыгнула и прижала руку к груди.
—Гвиннет Робертс! Что вы себе позволяете?
Нисколько не смутившись, Гвин подперла коленом подбородок.
—Я не слепая, Мэгги,— спокойно ответила она.— И мне очень нравится эта идея.
Экономка покраснела, даже кончики ее ушей стали малиновыми.
—Какая идея?
—Не прикидывайтесь,— со смехом сказала Гвин.— Идея, чтобы вы двое были вместе.
Бобо пошевелился во сне, и Мэгги на мгновение бросила взгляд в его сторону.
—Дело в том,— наконец сказала она,— что сейчас это зависит не от меня.
—Так, значит… влечение все-таки есть?
Опустив глаза, Мэгги произнесла таким же голосом, каким могла бы сообщать о прогнозе погоды:
—Более правильно сказать, что я испытываю к нему определенные чувства.
Гвин рассмеялась.
—Именно на это я пыталась намекнуть, не используя слово «любовь».
—Я тоже избегаю этого слова, даже в мыслях,— призналась Мэгги. Потом бросила осторожный взгляд в сторону Гвин.— В моем возрасте такое, наверное, звучит совсем уж глупо?
—Не порите чушь!— Гвин проворно подвинулась ближе, поджав под себя ноги, и обняла пожилую женщину.— Если хотите знать правду, это звучит вдохновляюще. Я определенно надеюсь, что в пожилом возрасте все не заканчивается.
Мэгги фыркнула.
—Для некоторых все только начинается в этом возрасте. Или хотя бы возникает шанс.
—Понимаю…— Гвин спустила ноги на пол, и теперь обе женщины просто сидели рядом.— И что же вы собираетесь предпринять?
—Я не собираюсь ничего предпринимать!— ощетинилась Мэгги.— Это не мое дело.
—Тогда чье же?
—Вот что, дорогая, выслушай меня. Допустим, ты знаешь о моих чувствах. Но не вздумай подталкивать нас друг к другу. Я даю такие намеки, которые считаю нужным. И если Ангус воспользуется ими, хорошо. Если нет, то ничья гордость не пострадает. Но я не хочу, чтобы кто-то еще вмешивался в это дело, ты поняла меня?
Значит, самой Мэгги можно вмешиваться в дела других, а наоборот — нельзя, подумала Гвин. Однако она не стала говорить об этом.
—Да, я поняла. Он — мужчина и должен сделать первый шаг, так?
—Да. В этом отношении я старомодна.— Экономка понизила голос до шепота и сказала: — А поскольку мужчина, которого я люблю, тоже не молод, я думаю, что и он старомоден в этом вопросе. Так что пусть все будет как в наше старое доброе время. И никаких шуточек насчет того, что этого времени у нас осталось мало,— предостерегающе добавила она.
—Я об этом и не думала, Мэг.
—Вот и хорошо.
Некоторое время они сидели молча. Гвин взяла чашку и допила остывшее какао. Разглядывая осадок на дне, она спросила:
—Так, значит, вы теперь спокойно относитесь к тому, что Поппи может продать гостиницу?
—Нет!— последовал резкий ответ.— Но я готова согласиться с тем, что хочет Ангус.— Она скрестила руки на груди.— Видишь ли, любовь предполагает именно это. Готовность понять то, что хочет другой, даже если тебе это не нравится.
Гвин не смогла сдержать улыбки.
—Вы говорите со знанием дела.
Мэгги встала и расправила свитер. Потом взяла пустую чашку и поднос и пошла к двери. Открыв ее, она остановилась и обернулась.
—Я не ответила на твой вопрос о том, как давно меня влечет к твоему деду.
—И вы хотите ответить?
—Я люблю Ангуса столько же времени, сколько ты любишь Алека. Но разница в том, что я всегда понимала, что проявление моих чувств может навредить тем, кто мне дорог, и держала их при себе. Сейчас, когда Ангус свободен, моя любовь — если она нужна ему — не может причинить никому вреда.— Она слегка наклонила голову.— Можешь ли ты сказать то же самое о себе?
Она закрыла дверь, оставив Гвин с ощущением, что ее ударили.
ГЛАВА 14
За полторы недели Гвин выполнила то, что он, Алек, не сумел бы сделать и за два года.
Устроившись в заднем ряду зрительного зала, Алек наблюдал за репетицией. Он сидел, наклонившись вперед и обхватив руками спинку переднего кресла. С этого места было отлично видно все, что происходило на сцене. Гвин перебегала от одного участника спектакля к другому, подсказывая детям, как лучше произнести слова роли, и показывая, какие театральные приемы следует использовать, чтобы «текст зазвучал». Как и предсказывал Алек, дети буквально влюбились в Гвин. И было за что.
Взять хотя бы Ванессу. Всего несколько частных уроков и занятий в классе драмы повлияли на нее радикальным образом. В первый раз в жизни девочка смогла поднять руку на уроке и ответить на вопрос, не обливаясь холодным потом. И сделала тот доклад, о котором просил Алек. Ужасно боялась, но сделала.
Однако перемена, произошедшая с самой Гвин, была еще разительнее. Она ожила. Когда за обедом или в машине по дороге домой она рассказывает о том, что тот или другой ребенок сделал в классе или на репетиции, ее лицо буквально светится, а руки то и дело взлетают в выразительных жестах. А еще твердила, что не умеет ладить с детьми!
Несколько дней назад Марианна прислала заявление об увольнении. Она нашла себе место в другой школе, поближе к родителям, и написала, что не вернется. Вот если бы Гвин заняла ее место! Но та все чаще заговаривала о своем возвращении в Нью-Йорк. Видно, занимаясь с детьми постановкой пьесы, она еще явственнее осознала, как ей не хватает сцены. Да, театр у нее в крови. Что Алек может сделать, чтобы изменить ситуацию? Ничего.
После того, как Гвин начала работать, они лишь однажды сумели остаться наедине. В воскресенье после обеда она пришла к нему домой якобы для того, чтобы помочь с какими-то школьными делами. Но эта их тайная встреча получилась несколько скомканной, будто оба боялись, что в любую минуту может заявиться Мэгги.
Алек понимал, что в тех отношениях, которые связывали их сейчас, переплелось несовместимое — постоянство и незыблемость с эфемерностью. Это, конечно, неправильно. Но сделать что-то, чтобы изменить ситуацию, он не мог.
Да, он жаждал, чтобы Гвин осталась с ним, но в то же время он ни в коем случае не хотел лишать ее шансов на успех. А потому не позволял себе говорить о своих истинных чувствах к ней.
Не сказал он ей и о племяннике Мирты и Виолы, о том, чем тот занимается. Алек и сам не знал этого до сегодняшнего утра. Он стоял у машины и ждал Гвин, когда подошла Виола с просьбой встретить племянника и его семью на вокзале в шесть часов вечера. О его роде занятий она упомянула вскользь: