—А кто такая Гвин?
—Ваши тетушки не говорили вам о ней? Это внучка владельца гостиницы, приехала ненадолго из Нью-Йорка. Она согласилась поставить эту пьесу в нашей школе.— Алек свернул к гостинице.— Ей удалось добиться от детей почти невозможного…
Но Ньюман уже не слушал его. Выгнув шею, он вглядывался вперед.
—Это она? Гостиница?
—Да.
—Ты только взгляни на этот дом, Пен! Он словно сошел со страниц готического романа.
Выйдя вместе со всеми из машины, Алек посмотрел на здание. Он провел здесь две третьих своей жизни, но никогда не считал это сооружение «готическим». Да, дом производил впечатление — белые двери и ставни на фоне старых каменных стен, красные кирпичные трубы на крыше. Но назвать его «готическим»? Впрочем, решил он, не спорить же с гостями.
Прибывшие вошли в дом. Среди радостного оживления и веселого гвалта приветствий Алек почувствовал, что кто-то тянет его за рукав. Он обернулся и увидел огромные карие глаза, которые смотрели на него почти с отчаянием. Безмолвно повинуясь, он прошел следом за Гвин в гостиную деда.
—Звонила мать Тиффани Хендрикс. Мне еще на репетиции показалось, что девочка плохо себя чувствует. Но когда она пришла домой, у нее поднялась температура.
—Дети нередко простужаются в это время года. Уверен, к спектаклю она поправится.
Гвин, нервно расхаживая взад и вперед, только покачала головой.
—Мать Тиффани — медсестра. Она сказала, что это скорее похоже на вирусную инфекцию, на грипп. Если завтра Тиффани не станет лучше, то, скорее всего, она выйдет из строя как минимум на неделю. И что я буду делать без Розалинды?!
Алек схватил ее за руку, заставив остановиться.
—Рано паниковать, подождем до завтра. И потом, ведь Хейди тоже готовила эту роль на случай, если потребуется замена?
—Ха! Отец Хейди решил взять ее на каникулы с собой в Колорадо, поэтому она еще два дня назад подошла ко мне и спросила, не буду ли я возражать, если она уедет. И что я должна была ей ответить? Нет, останься, пусть папочка едет один?
—А как насчет Ванессы?
Склонив голову набок, Гвин посмотрела на него удивленным взглядом, как собака, которая не понимает, о чем говорит хозяин — о еде или о прогулке.
—При чем здесь Ванесса?
—Лави говорила мне, что Ванесса выучила все роли. Она слышала, как девочка репетирует в своей комнате.
—Ты шутишь?— Гвин покачала Головой.— Нет… нет. Даже если она знает роль, она, конечно, не готова сыграть ее. Не все так сразу. Может быть, на следующий год…— Она резко оборвала фразу, потом продолжила: — Надеюсь, тот, кто будет вести занятия по драматическому искусству в следующем году, внимательно отнесется к Ванессе и уговорит ее попробовать сыграть что-то. Если девочка захочет. Но не сейчас.
—Тогда тебе самой придется сделать это.
—Что сделать?
—Сыграть Розалинду.
—Мне?— Она прижала руку к груди.
—Не мне же. Ты отлично знаешь роль. Вот и сыграешь. Подумаешь, большое дело.
В глазах Гвин вспыхнули огоньки.
—Ты ко всему относишься так легкомысленно?
—Нет, не ко всему,— сказал Алек, нежно беря ее за подбородок.— Так что перестань стонать и повторяй роль.— Он поцеловал ее в лоб и взял за руку.— Идем. Если мы не появимся сейчас в вестибюле, все начнут интересоваться, чем же мы занимаемся.
Через двадцать минут он поймал на кухне Мирту, которая собиралась отнести в столовую тяжелую супницу.
—Алек, дорогой, вы не могли бы отнести это? Что-то мой артрит сегодня разыгрался… Какой у вас странный вид. С вами все в порядке?
—Да, все нормально.— Он взял у нее супницу.— Но мне нужна ваша помощь. И я не хочу, чтобы Гвин знала о нашем разговоре…
Брови Мирты удивленно поднялись.
—Что, тайный сговор?
—Да, в некотором роде.— Он поставил супницу на кухонный стол.— Послушайте, я узнал, что ей, видимо, придется самой играть Розалинду в школьном спектакле, поскольку девочка, которая должна была исполнять эту роль, заболела гриппом. Вы не могли бы вместе с сестрой уговорить вашего племянника прийти на спектакль?
Рыжеволосая дама внимательно посмотрела на него, потом раскрыла рот.
—То есть чтобы он увидел, как она играет?
Алек кивнул.
—Я знаю, что это может ни к чему не привести, но он здесь, и она здесь… Ведь в этом не будет ничего плохого, правда?
Мирта несколько секунд изучала его лицо. Алеку всегда казалось, что обе пожилые дамы несколько чудаковаты. Но когда Мирта заговорила, ее голос звучал абсолютно серьезно.
—Вы правы. Это может не сработать. Но вы понимаете, насколько важный человек Брайан? Я хочу сказать, что если он что-то предложит Гвин, то она здесь не останется.
—Этого я и добиваюсь, Мирта.
Она снова задумалась, потом сказала:
—Когда я в первый раз услышала о том, что вы собираетесь оплатить ее возвращение в Нью-Йорк, я решила, что вам безразлично, уедет она или останется. Но я наблюдаю за вами двумя все последние дни.— Она помахала пальцем.— Я, конечно, старая дева, но когда-то, тысячу лет назад, я была влюблена и знаю эти признаки. Вы оба без ума друг от друга. И однако вы хотите устроить так, что она уедет от вас. Почему?
Черт, эти пожилые женщины всегда все усложняют!
—Потому что Гвин этого хочет,— сказал он.— И если я смогу помочь ей, то помогу.
Мирта хмыкнула.
—Ладно. Думаю, будет несложно уговорить Брайана пойти на спектакль. Он чувствует себя виноватым, что так давно не навещал нас. Пожалуй, мы могли бы даже заставить его пробежаться на лыжах в одном белье.— Она взяла оливку с блюда с закусками и отправила ее в рот.— Но хочу предупредить,— добавила она, жуя,— что мы ничего не обещаем.
—Нет, конечно нет. Просто приведите его туда.— Он запечатлел поцелуй поверх рыжих локонов.— Спасибо.
—Ого!— В дверях кухни появилась Виола с выражением притворного возмущения на лице.— Как это ей удалось получить поцелуй?
Красный свитер Виолы был украшен бантиками и колокольчиками, которые звенели при каждом движении.
—Потому что я оказалась в нужное время в нужном месте,— заявила Мирта и, гордо подняв подбородок, выплыла из кухни, махнув им рукой с ярко-красным маникюром.
Алек со смехом снова взял супницу, потом наклонился и поцеловал Виолу в мягкую морщинистую щеку.
—Ну вот,— сказал он,— так лучше?
Звякнув колокольчиками, Виола вздохнула.
Гвин не находила себе места. Генеральная репетиция в костюмах прошла без заминки. Никто не забыл роль, реплики были поданы вовремя, костюмы всем подошли, и ни один ребенок больше не заболел.
И сейчас, за полчаса до поднятия занавеса, все шло гладко. Чересчур гладко: Ванесса приготовила необходимый реквизит, вся труппа была в сборе и даже в гриме, осветительные приборы работали исправно. Сама Гвин уже надела тот наряд, в котором Розалинда появляется в первом акте,— синее бархатное платье, сшитое для подружки невесты году этак в 1972-м. Чтобы прикрыть короткую стрижку Гвин, Виола постаралась и соорудила для нее головной убор, отдаленно напоминающий те, что носили в эпоху Возрождения.
Однако дурные предчувствия все сильнее одолевали Гвин. Алек поймал ее в коридоре, у дверей гардеробной девочек.
—Послушай, у тебя такой вид… Что с тобой?
Она сказала. Он решил, что она не в себе.
—Ничего не понимаю. Генеральная репетиция прошла идеально, сегодня все идет хорошо, а ты так нервничаешь.
—Это старая театральная примета,— сказала она, что есть силы сжимая руки.— Плохая репетиция — отличный спектакль, хорошая репетиция…
—…Психованный режиссер.— Алек нежно взял ее за руку.— Успокойся. Все будет хорошо.— Он легко коснулся губами ее уже накрашенных губ.— Ты выглядишь бесподобно…
—Мисс Робертс!
При звуке испуганного голоса Лоры Мейсон Гвин криво улыбнулась.
—Сейчас увидишь,— сказала она Алеку и повернулась к девочке, которая выполняла функции помощника режиссера.— Что случилось?
—У Бекки рвота,— сказала Лора, морщась от отчаяния и отвращения.— Ей очень плохо.
—Я же говорила,— бросила Гвин Алеку. Потом снова обратилась к Лоре: — Мать Ванессы — врач. Найди ее. Она или в зале, или где-то за сценой вместе с Ванессой.
Лора исчезла. Гвин прислонилась к двери.
—Все, теперь у меня нет Селии. Если у этой девочки то же самое, что у Тиффани, она не сможет сегодня играть.
Так оно и оказалось. Лави приложила руку ко лбу девочки и покачала головой.
—Температура очень высокая. Девочку надо немедленно отвезти домой и уложить в постель.
Бекки, тихо лежащая на кушетке в кабинете медсестры, открыла лихорадочно блестевшие голубые глаза.
—Простите, мисс Робертс.
На мгновение у Гвин закружилась голова.
—Перестань, Бекки,— сказала она и ободряюще похлопала девочку по руке.— Можно подумать, что ты нарочно заболела. Знаешь, я поговорю с мистером Уэйнрайтом, может быть, после каникул он организует еще одно представление, чтобы и ты, и Тиффани смогли принять участие. Вы обе так старались…
Но Бекки чувствовала себя слишком плохо, чтобы думать о таких пустяках. Вскоре приехала мать и забрала девочку домой, успев при этом поблагодарить Гвин.
—Ребекка просто в восторге от вас,— сказала она, поддерживая пухлой рукой едва стоящую на ногах девочку.— Говорит, что ей никогда не было в школе так интересно и весело.
—Я рада.— Гвин ласково провела рукой по пылающему лицу девочки. Помимо тревоги за пьесу, другое, незнакомое беспокойство охватило ее. Она так привязалась к этим детям. И впервые в жизни мысль о том, что неплохо было бы иметь своего ребенка, не показалась ей безумной.— Поезжайте домой. И успокойте дочку: мы справимся. А я позвоню завтра и узнаю, как у вас там дела,— сказала она.
Когда мать и дочь вышли, Гвин опустилась в кресло у стола медсестры и застонала. Потом перевела взгляд с Алека на Лави.
—Ну и кто из вас двоих будет играть Селию?
Взгляд Лави сместился выше, на что-то или кого-то за спиной у Гвин. Гвин повернулась и увидела в дверях Ванессу.