– Что скажите, товарищи? – спокойно произнес Иосиф Виссарионович, как только заговорщики расселись по местам. Очень многим из них придется вскоре поменять начальственные кресла на менее удобные места в заведении Берии. А вот и он звонит, легок на поминках.
– Одну минутку, товарищи.
Сталин поднял трубку. Без крайней необходимости Лаврентий не стал бы звонить.
– Слушаю.
– Товарищ Сталин тут ко мне пришли четыре товарища. Из вашего списка. Сейчас поют оперу. Я выделил самого надежного человека. – в голосе наркома звучали нотки торжества, он уверял вождя, что этот заговор не будет таким уж всеобъемлющим, по сравнению с трагедией тридцать седьмого.
– Хорошо. Продолжайте.
Сталин повесил трубку телефона. Теперь всё стало на свои места. Не так уж едины были эти господа-товарищи. Хорошо! У кого-то инстинкт самосохранения оказался на высоте. Они сделали правильный выбор. Жизнь сохранят. И работать будут, пусть и не на таких ответственных должностях.
– Итак. Товарищи, вернемся к вашим баранам, точнее, вашим вопросам. Что привело вас в мой кабинет в столь позднее время?
Кто начнет разговор, кто играет тут главную скрипку? Нет, этот человек промолчит, думаю, спикером они выбрали Кириченко, вот как надулся, покраснел, собирается, решительность накачивает! Вот же точно бычок на скотобойне! Такой же тупой и такой же агрессивный. Он и начал разговор.
– Иосиф Виссарионович, нас всех встревожил ваш новый курс на преуменьшение роли нацобразований, это ведь полнейшее изменение той национальной политики, которую вы же и отстаивали, как нарком по делам национальностей! Мы ведь еще не закончили формирование наших национальных идентичностей (У! какое слово из себя выдавил, хорошо готовился к разговору, удивил), а говорить о том, что сформирована уже такая идентичность, как советский народ, это несколько преждевременно. Мы считаем, что рано демонтировать ленинскую систему советских республик. Это вызовет ненужные волнения в народе, да и в партийных организациях. Слишком похоже на воссоздание старого имперского губернского управления страной.
В беседу вступил Кандит Нестерович Чарквиани, руководитель советской Грузии. С этим партийцем, которому Сталин доверял, потому что тот был человеком Берии, мингрелом, Иосиф Виссарионович уже всё решил. Молодой и рьяный Акакий Иванович Мгеладзе уже начал раскапывать в республике то, что в его время стало «мингрельским делом». Вот только сейчас Сталин не допустит ошибок своего времени. На Берию нужен очень короткий поводок надеть, стал в последнее время слишком уж самостоятельным. И предупреждал же Лаврентия, не лезь на первые роли, не лезь! Эх! А Чарквиани, наконец, набрал в легкие долю решимости, вот, посмотрел на свою «группу поддержки» в лице молодого Саши Мурцхилава, руководитель абхазских коммунистов, нет, надо там эту мингрельскую братию к ногтю прижать, и выдавил из себя:
– Товарищ Сталин, у нас, на Кавказе, национальная картина очень сложная, мы очень трудно и кропотливо создавали национально-территориальные автономии, их отмена будет воспринята очень негативно не только партийными организациями, но и широкими народными массами, которые только при советской власти получили возможность на национальное саморазвитие. Только в составе Грузинской ССР мы имеем Осетию, Абхазию, Аджарию. Не менее сложная обстановка на всем Кавказе, где национальные автономии чеченцев, ингушей, черкесов, мингрелов назрели как неотложная необходимость. А при переделе в региональные структуры вся политика партии на Кавказе оказывается скомпрометированной. Не слишком ли крутой разворот у нас получается?
Иосиф Виссарионович повторил свой любимый трюк с «Герцоговиной Флор», набив трубку и раскурив её, давая возможность выговориться всем участникам заговора, но, они, скорее всего, заранее распределили свои роли. Очень жаль, что звукозаписывающей качественной аппаратуры у нас еще слишком мало – нет возможности слушать все, что представляет интерес для безопасности страны. Но этот разговор люди Власика записывают. Пригодится. Опять слово взял Кириченко.
– Нас очень насторожили слова товарища Маленкова о том, что партия должна сосредоточиться на идеологических вопросах, оставив вопросы хозяйственного и военного строительства советским органам власти. Но ведь без партийного руководства наша Победа над Гитлером была бы невозможна! Мы, как и большинство партийцев, на такие преобразования пойти не можем. Уверен, что по ходу завтрашнего обсуждения доклада товарища Маленкова, его ошибочные воззрения получат должную оценку и отпор со стороны делегатов партконференции. Думаю, что в составе политбюро, ЦК и ЦКК назрели важные перемены, слишком много там товарищей, которым успехи в войне вскружили головы. В высшие партийные органы проникли люди, которые неправильно понимают ленинские заветы и извращают их! Необходима очистка высших звеньев партии от новых оппортунистов, нам надо продемонстрировать партийное единство перед угрозой нового раскола и создания троцкистско-левацкой оппозиции. Тут собрались представители всех крупнейших партийных организаций СССР. И наш голос имеет свой вес, товарищ Сталин. Думаю, к нам необходимо прислушаться. Мы сейчас говорим от имени партийных организаций на местах.
Ну вот, ему предлагают компромиссный вариант: пожертвовать Маленковым и несколькими своими сторонниками и соратниками, ввести в Политбюро контролеров от заговорщиков, снова добровольно ограничить свою власть, а ему оставят и его пост, и призрак властных полномочий. Иначе могут и переизбрать товарища Сталина! Вот только расклады на партконференции не в их пользу. Не зря секретариат провел такую серьезную подготовительную работу, не зря большинство на конференции – представители армии и флота.
– Слишком сильно товарищи в Москве оторвались от событий на местах, в нашей национальной глубинке!
А это подал голос человек, который и был, фактически, сердцем и мозгом заговора, его партийное величество Николай Третий, как его еще за глаза называют острословы, точнее, Николай Александрович Скворцов, первый секретарь компартии Казахстана. Его активная организаторская роль в этом выступлении оказалась для Сталина ещё одним интересным фактом: Скворцов был выдвиженцем товарищей Жданова и Маленкова, в его лояльности вождь был уверен, но факты упорно противоречили мнению руководителя СССР. Николай Александрович был отличным хозяйственником, очень много сделал для Казахстана и для всей страны, очень много людей принял Казахстан в годы войны, очень большой объем работы и такая же ответственность легла на плечи местных товарищей, но прощать попытку переворота Сталин не собирался.
– Значит, вы считаете, что роль партийных органов сейчас, после войны, должна возрасти? Я правильно понял ваше мнение, товарищи?
– Да, наше общее мнение в том, что нельзя партии сосредотачиваться только на решении идеологических вопросов и выдвигать кандидатуры на руководящие места в регионах, должна сохраняться всеобъемлющая руководящая роль партии как в сельском хозяйстве и промышленности, так и в социально-культурной сфере, в строительстве армии! – высказался Кириченко.
– И мы считаем, что сложившуюся административно-государственную структуру СССР сейчас реформировать нет никаких оснований, необходимо дать устояться кадрам на местах, до логического завершения довести формирование национальных образований, как союзных республик, так и автономий. – это уже подал голос руководитель Грузии.
«И довести страну в итоге до развала!» – эта мысль прозвучала в голове вождя, выйдя из секундного оцепенения, Иосиф Виссарионович сказал:
– Товарищ Чарквиани, а когда была последняя административная реформа в СССР?
– С принятием новой Конституции 1936 года, товарищ Сталин. – нехотя отозвался тот.
– Товарищ Скворцов, напомните, когда была образована Казахская ССР?
– Тогда же, товарищ Сталин. – ответил первый секретарь компартии Казахстана и уточнил: – А Казахская АССР в 1925 году.
– Вы не совсем точны, товарищ Скворцов. Казакская АССР была образована в 1925 году, а Казахская АССР – в 1936, накануне принятия Новой Конституции. И в том же году выделена из состава Российской федерации с образованием Казахской советской социалистической республики. Так что административные реформы постоянно продолжаются, в соответствии с задачами времени, товарищи. Но я считаю, что ваше мнение необходимо учесть, товарищи. И мы обязательно учтем его, тем более, что партконференция будет длится еще три дня: два отведены на дискуссию по докладу товарища Маленкова и один – на организационные вопросы. А сейчас вам товарищ Поскребышев раздаст на выходе папочки с документами – нашими конкретными предложениями. Ознакомьтесь с ними внимательно. Там есть что почитать (компромат на каждого из вас, сволочи). Потом жду от вас письменных предложений с учетом этих документов. От каждого по отдельности. Мне важно мнение КАЖДОГО присутствующего здесь товарища! При необходимости мы сможем собраться тут снова, например, завтра вечером. На двадцать два я оставлю для вас время.
Иосиф Виссарионович не был уверен, что после прочтения материалов кто-то захочет с ним завтра встретиться. Пока заговорщики вставали и собирались, вождь точно ощутил, что победного настроения у них нет, скорее всего, они озадачены и поведением вождя, и тем, что их ждут какие-то материалы. Он выждал несколько секунд и произнёс:
– А вас, товарищ Скворцов, я попрошу остаться!
Тот застыл на месте. Когда все вышли, вождь произнёс:
– А твоя папочка у меня случайно осталась. Прочитай пока в спокойной обстановке.
И Сталин лично бросил перед его бывшим величеством обычную картонную канцелярскую папку с глупыми веревочками-завязочками, наблюдая, как при чтении съеживается этот крупный, широкоплечий, большеголовый мужчина с властным тяжелым взглядом, как кривятся его слишком полные губы, как косая челка на голове стремится выпрямится от ужаса. Проняло! Почувствовал, что тут его приговор. Окончательный и бесповоротный. Спазм? Как-то его сильно скрючило! А! Нет, прошло… Истерики тут только не хватает.