Сенатор Джонсон загасил сигару и отправился в комнату, где теперь ждали только его. После произнесения обязательных вступительных фраз глава Комитета обратился к генералу, который ждал этого обращения:
– Генерал-майор Уолтер Кемпбэл Шорт, расскажите комитету о причинах, по которой вы без боя сдали наши позиции на Гавайских островах?
– 5 августа 1942 года мы стали свидетелями разгрома нашего Тихоокеанского флота.
– Генерал, перейдите к делу, это не относится к делу. – раздраженно заметил сенатор Джонсон, но Шорт не смутился, абсолютно.
– Это относится к делу, господин сенатор, с вашего разрешения я продолжу. В час дня с флотом США было покончено. Мы готовились к обороне. Ситуация была сложной. Дело в том, что наши возможности заключались в том, что боеспособными были только противодесантные батареи. Батареи береговой обороны калибром шесть и двенадцать дюймов остались без электричества. Японские диверсанты не только обрубили линии электропередач, но и вывели электростанции из строя. Мы попытались завести дизельные генераторы, но они не работали.
– Вам известна причина, по которой они не работали? – поинтересовался кто-то из конгрессменов.
– К сожалению, нет. Прибывшие техники занимались ремонтом оборудования, они должны дать свое заключение после того, как проведут свои анализы. Возможно, проблемы с топливом, но это только предположения.
– И это было причиной вашей капитуляции? – снова подал голос председательствующий.
– С вашего разрешения я продолжу. Наша авиация была выведена из строя, а взлетно-посадочные полосы разрушены. Фактически, в моем распоряжении за час до подхода к островам японской эскадры кроме двухдюймовых противодесантных орудий в моем распоряжении было 6 трехдюймовых орудий, которые не располагались в укрытиях. И это всё! Тем не менее, мы были готовы защищаться, хотя я и пребывал в раздумьях, что можно еще сделать для обороны островов. Без поддержки флота, своевременной доставки подкреплений и боеприпасов, наши позиции были обречены. В тринадцать сорок шесть по местному времени на остров приземлился японский самолет с парламентером, о чем нам сообщили заранее. Получив ультиматум противника и час на раздумья, я отправился на узел связи, чтобы связаться со штабом военно-морского флота.
– И вы, генерал, наверное, так и не смогли связаться со штабом? – задал слишком уж наводящий вопрос сенатор Джонсон.
– Никак нет, мне удалось очень быстро связаться со штабом.
– С кем вы говорили?
– Я говорил с руководителем военно-морскими операциями США, адмиралом Старком.
Сенатор подался всем телом вперед:
– Вы хотите сказать, что именно Гарольд Рейнсфорд Старк отдал вам приказ принять ультиматум и сдаться? И вы готовы подтвердить это под присягой? – голос сенатора зазвенел, зал стали пронзать невидимые молнии невиданного напряжения.
– Никак нет, приказ принять ультиматум и оставить Гавайи мне отдал наш главнокомандующий, президент Роберт Альфонсо Тафт.
В зале на длинные, нет, на длиннейшие две минуты наступила гробовая тишина. Если бы генерал принес с собой бомбу и взорвал себя вместе с конгрессменами и сенаторами – эффект был бы намного меньше! И всё-таки первым кое-как очухался старый сенатор Джонсон.
– Вы можете подтвердить свои слова под присягой?
– Так точно, сенатор.
– Кто может подтвердить ваши слова?
– Сержант Роберт Мидлер, работник узла связи, эвакуируется на транспорте «Лагуна», адмирал Старк, который присутствовал при разговоре с президентом, который перебил его на полуслове, секретарь военно-морских сил Франклин Нокс, там еще присутствовал адмирал Кинг, если я расслышал его голос правильно… Возможно, кто-то из помощников президента.
Генерал обвел взглядом все еще окаменелых членов Комитета, перевел взгляд на журналистов, которые даже писать в блокнотах перестали, а сидели, не зная, что делать! Затем на генералов и адмиралов, среди которых был и Гарольд Старк, сидевший с совершенно непроницаемым лицом, отметил про себя отсутствие на своем месте вице-президента Дьюи.
На свою беду, президент Тафт вернулся с поездки на Тихоокеанское побережье совершенно не вовремя и поехал не в Белый дом что было бы логичнее, а в штаб военно-морских сил, чтобы узнать самые свежие новости. Новости о разгроме флота его прибили, как обухом по голове, будучи уже подшофе (морские чины умели поить инспектирующее начальство), президент принял еще две порции двойного виски, что-то соображая. В это время на связь вышел генерал Шорт, какие шестеренки перескочили в голове президента, который вырвал трубку у адмирала Старка и наорав на Шорта в очень грубой форме приказал сдать Гавайи на этих условиях и спасти как можно больше людей, никто до сих пор не понял. Шорт попытался что-то возражать, но в президента как будто вселился бес, он разорался еще больше, требуя немедленно начать эвакуацию, на любых условиях, любых! После чего бросил трубку. Потрясенным военным Тафт процедил что-то про то, что надо спасти как можно больше матросов, корабли мы еще уже строим, а кто на них пойдет в бой?
12 августа президент Тафт обратился к народу США, объявив, что его грубые ошибки привели к тяжелым потерям, поэтому он передает власть вице-президенту, а сам подает в отставку. Ввиду того, что война была уже объявлена, Конгресс (обе палаты) приняли решение не проводить досрочных президентских выборов до окончания боевых действий. К присяге был приведен Томас Эдмунд Дьюи, который сразу же решительно взялся за дело: новым начальником операций военно-морского флота был назначен адмирал Эрнест Джозеф Кинг, на Тихоокеанское побережье были переброшены крупные силы военной авиации, которые должны были парировать возможные нападения японского флота на побережье США, в Панаму направлены специалисты для скорейшего восстановления канала. Работы по спуску новых линкоров и авианосцев на всех верфях страны резко ускорились. Но были в этой истории и свои странности, например, помощник президента Тафта, Уильям Терри Деккерей, который был рядом с президентом в тот роковой вторник, покончил жизнь самоубийством еще до того, как к нему пришли с вопросами военные прокроры. Для Роберта Тафта эта история не прошли бесследно: он перенес в конце года тяжелый инсульт, от которого уже не поправился, умер от повторного инсульта в конце 1946 года, в возрасте 57 лет[33].
Лондон. Офис премьер-министра.
13 августа 1942 года
– Дьюи? – Черчилль задал вопрос и покрылся клубами сигарного дыма. Его неофициальный помощник и стратегический аналитик Бэзил Лиделл Гарт вежливо поклонился в ответ. В глазах Гарта играли чертики, он был доволен, как и его шеф. Томас Дьюи был сторонником активного вмешательства в европейские дела, причем на стороне британцев.
– Теперь надо сделать так, чтобы кузенам понадобилась наша помощь.
Черчилль в ответ кивнул головой. Сделал еще одну затяжку, погасил сигару и сказал:
– Если вы правы, Бэззи, то обстановка на Тихом океане в ближайшее время очень и очень обострится. Это весьма сложная ситуация, не так ли?
– Японцы почувствуют силу. Думаю, что наши позиции в Малайе окажутся перед угрозой вторжения.
– Вы правы, Бэззи. Думаю, надо послать своего посланника к Томасу[34], пусть проинструктирует его как следует.
Как только Гарт покинул кабинет, Черчилль попросил секретаря пригласить к себе следующего посетителя. Им оказался генерал-лейтенант Бернард Лоу Монтгомери. Поздоровавшись, он занял предложенное место, после чего застыл в ожидании.
– Генерал, вы знаете, что вам предстоит новое назначение?
– Меня поставили в известность, а также предупредили, что вы настаиваете на личной встрече, господин премьер-министр.
К этому времени генерал еще не был той легендарной личностью, но уже показал себя очень толковым военным. Во время катастрофы во Франции командовал 3-ей пехотной дивизией, которая сдерживала атаки немецких танков, сражался храбро и умело, но был тяжело ранен и эвакуирован на Остров. Потом бил итальянцев в Африке (с танкистами Роммеля, которым он был обязан своим вторым ранением не встречался, они ушли немного раньше, чем генерал поправил здоровье). Сейчас ждал нового назначения.
– Вас ждет Сингапур, генерал. Я получил оттуда тревожные новости, по моим данным, генерал Уэйвелл совершенно не принимает мер к обороне крепости и всего полуострова. Могу сказать, что ваша задача непростая. Мне докладывают, что береговые батареи Сингапура не приспособлены к стрельбе по суше, не могут поворачиваться кругом, это просто поразительно! Траншеи, бомбоубежища, бетонные укрепления в низине сразу затапливает водой, поэтому их не строят. Крепость беззащитна от нападения по суше! Совершенно беззащитна! Вы знаете, как пираты брали морские крепости испанцев? Они высаживали десант вдалеке от крепости и брали ее штурмом с тыла! В Сингапуре нас ждет такое же поражение, если вы не предпримете необходимых мер. К сожалению, я не могу отстранить Арчибальда так просто, так что он станет фельдмаршалом и вице-королем Индии и будет вам помогать в обороне крепости и наших позиций на полуострове всем, чем только сможет.
– На какую помощь флота я могу рассчитывать?
– Вы правы, генерал, без помощи флота крепость не удержать. Я направляю своего представителя к адмиралу Филлипсу, он будет оказывать вам максимальное содействие. Но меня лично очень беспокоят мощная авиация японского флота. Боюсь, что при появлении вражеских авианосцев наш флот понесет невосполнимые потери. Но ваша задача – держать крепость до самой последней возможности.
12 августа 1942 года в небольшой англоязычной газете «Сина Пост», выходящей в Сингапуре, на четвертой странице была опубликована реклама только что открытой парикмахерской «Санни», на которой был изображен джентльмен с роскошными усами и хризантемой в петлице безупречного смокинга.