Ивлев выглянул из укрытия. Затем выбежал с пистолетом, направленным в сторону двери, подбежал к опрокинутому в центре зала столу. Там никого не было. Выбежал в тамбур между двумя дверями. Через дверное стекло увидел, как от банка отъехала серая иномарка. Вернулся назад в зал. Посмотрел на пол у стола, спрятавшись за которым стреляли налетчики. На полу обоймы от патронов, среди них почему-то лежала зубочистка. В центре зала лежал раненый «волк» и стонал. Возле «волка» стоял Ищенко, направив на него пистолет.
– Не надо! – истошно выкрикнул Ивлев.
Но было поздно. Ищенко, злобно изрыгнув «Паскуда!», выстрелил в голову бандита.
– Зачем? – Ивлев подбежал к Ищенко.
– Эмоции! – Ищенко криво усмехнулся. Опустил на лице маску, подошел к кассирше. – Вызывай полицию! – вернулся к Ивлеву. – Пойдем, Владимир Иванович.
Ивлев прошел вслед за банкиром на служебную территорию, зашли в какую-то комнату. Ищенко откуда-то вытащил бутылку коньяка, отпил глоток, протянул бутылку Ивлеву:
– На, сними стресс!
Ивлев отпил из горлышка, не почувствовав вкуса.
– Что это значит, Владлен Андреевич? – спросил он Ищенко.
– Конкуренция. Отрыжка дикого капитализма, – он грустно усмехнулся. – Посиди пока тут, посмотрю, как там. Надо встретить полицию.
Глава ХХII
Годовое подведение итогов деятельности «Стройбанка» в филиале Екатеринбурга проходило в обстановке строжайшей секретности. Все двенадцать директоров филиалов «Стройбанка», словно ученики перед строгим учителем, напряженно сидели в тишине кабинета, пока шеф просматривал их предварительные годовые отчеты.
Владлен Андреевич пролистывал очередной отчет ростовского филиала.
– Марк Яковлевич, у вас активы сократились на двадцать пять процентов. В чем дело? – спросил Ищенко банкира, строго поблескивая линзами очков.
– После серии ограблений физлица стали ажиотажно снимать деньги с вкладов, – объяснил управляющий ростовского филиала.
Ищенко снял очки, стал шевелить губами, крепко сжал их, сведя в ниточку, затем вытянул в трубочку и снова сжал. В кабинете звенела тишина, все ждали решения шефа.
– С нового года повысим процентную ставку по вкладам на один процент, – объявил Ищенко.
– Помилуйте, Владислав Андреевич, – испуганно воскликнул седой представительный мужчин, управляющий петербургского филиала. – У нас процентная ставка и так выше среднего.
Ищенко наклонил вниз голову, посмотрел на возражающего банкира, словно бык на непослушную буренку, обвел взглядом всех банкиров, – все так считают?
В кабинете воцарилась неестественная тишина. Слышно было, как кто-то засопел, кто-то тихо крякнул.
– Хорошо, ставлю вопрос на голосование, – Ищенко положил две ладони на стол. – Кто за то, чтобы поднять ставку по депозитам с нового года на один процент?
Все члены совета сидели с каменными лицами, руку робко поднял только Ребров. Вторая поднятая рука была самого Ищенко.
– Проголосовало семьдесят два процента акций, решение принято, – объявил Владислав Андреевич.
Поскольку Ищенко владел семью десятью процентами акций «Стройбанка», то демократическая форма в принятии решений была лишь смешной декорацией.
– Теперь по ипотечной теме, – продолжил совещание Ищенко, – господа, надо активнее наращивать ипотечный портфель. И здесь наблюдаются явные странности. Вот беру Екатеринбург и Петербург. У Екатеринбурга ипотечная масса четыре с половиной миллиарда, у Питера – пять миллиардов. Население Петербурга в пять раз больше, чем в Екатеринбурге. В чем дело Олег Анатольевич?
– Мне трудно тягаться со Сбербанком и Газпромбанком.
– Какая у них процентная ставка по кредиту для строителей?
– У нас с ними одинаковые ставки.
– Хорошо, тогда понизьте для строителей ставку на процент.
– Но тогда разница между кредитной ставкой и депозитной составит один процент. Наша маржа практически приблизится к нулю.
– Ну что, голосовать будем? – Ищенко насмешливо посмотрел на седовласого банкира.
– Не надо, – грустно усмехнулся банкир.
– Я вас всех убедительно прошу: набивайте ипотечные портфели как можно больше. Методы – на ваше усмотрение: реклама, антиреклама, игра с повышениями и понижениями. И плотнее работайте с руководством регионов. В ближайшие три месяца нам надо увеличить ипотечную массу на тридцать процентов. Довести ее до ста миллиардов. Теперь по ценным бумагам…
В таком ключе Ищенко проводил заседание еще больше часа. По окончании совещания, отослав всех банкиров, он оставил только Реброва.
– Докладывай, что там у тебя? – хмуро спросил шеф.
– Обстановка нехорошая, Владлен Андреевич, – робко начал Ребров. – Вкладчики требуют деньги. Строители, несмотря на выгодные условия, смотрят на нас с опаской. Два дня назад звонили напрямую из ЦБ, спрашивали, что у вас там творится? Объяснил, что в связи с ограблением деятельность временно приостановлена, наращиваем критическую массу для возобновления работы. Грозились аудиторской проверкой…
– Тебе надо продержаться месяца два. Завтра я тебе перекину один ард.
– А что дальше, Владлен Андреевич? – с надрывом спросил Самуил Илларионович, – вы же сами видите, мы летим к краху с космической скоростью. Полиция на допросы вызывает меня каждую неделю. Да еще эти охранники! Тоже разыскивают. Похоже, они Тамару установили и ищут ее.
– Ч-черт, не надо было против них предъявлять иск.
– Я боюсь, Владлен Андреевич, если все вскроется…
– Не вскроется! – рявкнул Ищенко. – Если будешь гнуть нашу линию…. В крайнем случае – ты выполнял мои указания. В общем, ипотечные счета обнуляй, депозитку пополняй. Деньги для этого на той неделе тебе налом подвезут.
– А что делать с этими охранниками?
– Ничего не делай. Я постараюсь их нейтрализовать. После банкротства получишь «золотой парашют».
– С паршивой овцы, хоть шерсти клок, – горько усмехнулся Ребров.
– Да ладно тебе, Самуил, – Ищенко встал, иронично посмотрев на банкира, – не тебе прибедняться. Ты уж забыл, наверное, как живет простой народ: тридцатка в месяц на семью.
– Все лучше, чем на нарах.
– Все, хватит ныть! Поезжай к себе. Будешь меня слушать, и все будет нормалек. Давай, – Ищенко небрежно махнул рукой, вышел из кабинета.
Глава XXIII
Ивлев и Ратников обсуждали в своем кабинете последние результаты своей розыскной деятельности. Альберт Эрастович ходил по кабинету взад-вперед с заложенными за спину руками, слушал друга, который сидя за столом, рассказывал о своих приключениях в Казани:
– …Я жалею, что не прошел вместе с Мохначевым в туалет. Но с другой стороны, представь: двое мужиков заходят вслед за девушкой в женский туалет. Это уже попахивает сто тридцать первой статьей.
– Вы что, хотели ее прямо в туалете допрашивать?
– Нет. Хотели разыграть комбинацию. Мохначев должен был изображать насильника. Предполагали, что когда он начнет играть свою роль, то девушка закричит, а я вбегаю в туалет, освобождаю девушку от насильника, Мохначев сбегает, я знакомлюсь с Тамарой.
– Познакомились? – Ратников насмешливо посмотрел на друга.
– Познакомились, – хмуро буркнул Ивлев. – Самое паршивое, что она теперь знает, что мы за ними охотимся. То есть, Виктора надо исключать из активной разработки.
– Тебя тоже. Если она пожаловалась в службу безопасности казино, то по записям на видео вы наверняка засветились вдвоем.
– Все может быть. Да сядь ты, наконец, что мельтешишь как зек в тюремной камере, – раздраженно воскликнул Ивлев.
– Не знаю, не был. Так, теперь давай подробно, с картинками, о твоем геройском отражении бандитов в банке.
– Здесь много странностей, Альберт. – Ивлев озабоченно посмотрел на соратника. – Во-первых, налет был точно в то время, когда я пришел в банк. Совпадение?
– Теоретически.
– Во-вторых, у Ищенко вдруг оказался в руках пистолет, будто он знал, что будет нападение. Я поинтересовался, откуда ствол, он сказал, что нелегальный, попросил меня, чтобы я полиции об этом не говорил. Я пообещал. Внешне весь этот налет похож на постановку, Но нападение-то реальное: стрельба на поражение, один убитый, охранник – тяжело ранен.
– Тебя допрашивали в полиции?
– Допрашивали, целый день мордой по столу. И, в-третьих, зачем Ищенко грохнул раненого бандита?
– Это, действительно непонятно. Как у тебя прошла деловая часть беседы с господином Ищенко?
– Ты знаешь, на удивление удачно. Он сказал, что его юристы проанализируют наш договор со «Стройбанком». Если там нет пункта о нашей материально ответственности по инкассации, то он даст распоряжение Реброву, чтобы тот отозвал иск. У тебя тут что?
– По Ирине я тебе уже рассказал.
– Выгнать ее к чертовой матери!
– Зачем, Володя? С любовницами так не поступают. У нас нет своего источника информации в стане противника. Ирина у нас на крючке. Через нее мы можем не только дезинформировать противника, но и узнавать разведывательные устремления врага в отношении нас. Это же азы контрразведки.
– Как ты считаешь, Ребров член этой мафии?
– Это первая умная мысль, которая у тебя сегодня проскочила. Вся эта пирамида, построенная господином Ищенко, есть мафиозная структура. Я чувствую это интуитивно, во всяком случае, подозреваю. Но подозрения, как ты говоришь, к делу не пришьешь. Мы же видим, что Ребров это послушная кукла в руках кукловода…
В кабинет стремительно вошел Михаил Воскобойников:
– Прошу извинить, Владимир Михайлович, но информация убойная, – Михаил положил перед шефами распечатку с принтера. – Учредителем казино «Три семерки» является Ищенко Владлен Андреевич.
– Ни фига себе! – Ивлев даже подскочил на стуле.
Он стал читать распечатку. Ратников подошел к нему, тоже стал читать.
– Значит, вы, Володенька, попали в осиное гнезде, – озвучил свое мнение Ратников, – хорошо, что живыми оттуда унесли ноги. А то, как это принято у мафиози – ноги в цемент и на дно!