Шпунтик не стал пускаться в дискуссию о пользе чтения популярной литературы. Он схватил телефон и быстро набрал номер отца Джефа.
— Попробуем еще раз.
Предыдущие неудачные попытки веру Кудрявого в победу над злым роком никак не остудили. Он резво подхватил стойку с халатами и вялым Бекой и понесся на большое дерево. Раздался сухой стук. Хлипкая на вид стойка оказалась сварена на славу.
— Из такой стали ракеты бы делать! — недовольно пробурчал Кудрявый, проводя рукой по гладкой железяке, ничуть не деформировавшейся ни от этого, ни от всех предыдущих ударов. Он вздохнул и тяжело поплелся на исходную позицию. Халаты и Бека волочились за ним.
— Помолился бы, а? — пискнул Бека.
— Заткнись! — рявкнул Кудрявый.
— Бога просить надо, чтоб смиловался и помог.
— Заткнись!
Он отошел метров на десять и снова изготовился бежать на дерево. Задумка его была очень простой: с разбегу садануть стойку об ствол массивного клена. Предполагалось, что от удара она разлетится на рейки и пленники смогут избавиться хотя бы от громоздкой металлической конструкции. Кудрявый не слишком-то хорошо представлял, как они с Бекой доберутся до дома, будучи в женских цветастых халатах да скованные наручниками. Однако он совсем не мог представить, каким образом они это проделают еще и с магазинной стойкой. Да их же загребут первые встречные менты. И хорошо, если менты попадутся, а не врачи «неотложки». Тюрьма, конечно, место гиблое, но Кудрявый знал ее законы. А вот как вести себя в психушке, чтобы не спать у параши, — этого он пока не выяснил. И выяснять не рвался. Впрочем, в тюрьму он тоже особенно не желал. Просто если сравнивать тюрьму и психушку, он предпочел бы первое. Если бы какой добрый человек рассказал ему, что в психиатрической лечебнице параш вообще нет и максимум, что ему грозит за плохое поведение, — инъекция с сильным снотворным, то, может быть, он и не корячился бы сейчас возле этого клена. Но доброго человека не нашлось, а потому он крякнул и снова понесся на дерево. И опять раздался сухой стук. Беку мотнуло в сторону. Он полетел в кусты, уволакивая за собой и халаты, и стойку, и разъяренного орущего матом Кудрявого.
— Во дают парни! — восхитился шофер, глядя с пригорка на Кудрявого и Беку.
— Уже полчаса, как они о дерево долбаются. — Иннокентий Валерианович нахмурился: — Интересно, зачем?
С пригорка, находящегося метрах в ста, картина избавления выглядела действительно странной.
— Они там вдвоем или как? — озадачился шофер.
— Может быть, это ритуал какой? — пожал плечами Иннокентий Валерианович, глядя, как две мужские фигуры в цветастых халатиках выволакивают из кустов магазинную стойку.
— Нужно потом спросить, где они такую траву берут, — задумчиво проговорил шофер. — Это же надо так обкуриться.
— Как это похоже на Барышкина, — Иннокентий Валерианович горестно вздохнул. — Эхе-хе… И как он мог стать моим конкурентом? Бред какой-то!
Он и дальше бы сетовал, но тут в кармане его пиджака мелодично затренькало. Он вытащил мобильный и ответил:
— Алло.
Слушал долго, не перебивал. Казалось, даже забыл о говорящем, потому что неотрывно смотрел на Кудрявого, собирающегося вновь напасть на дерево со своим обозом. Только лицо его как-то нехорошо вытянулось и нос заострился. Видимо, в трубке устали излагать свои мысли. Иннокентий Валерианович нервно поправил галстук:
— Гм… А кто говорит? И почему же я должен вам верить? Так, прошу вас, пожалуйста…
Потом он снова слушал. Шофер глянул на шефа, хмыкнул и снова уставился на забавную сценку, разворачивающуюся в ста метрах от них.
— Слушай, — Иннокентий Валерианович покачался взад вперед на носках, пожевал губами, раздумывая, — сейчас не самый подходящий момент. У меня дела. В самом деле очень важные. Давай все по порядку. Сначала одно, потом другое. Перезвони мне часиков в семь, я думаю, уже можно… нет, позвони лучше завтра. А что такого? Так и ты не знаешь о моих проблемах. Все. Держись там.
Он сунул трубку в карман и задумчиво глянул на голубое небо. По лазоревой глади скользили легкие лучи утреннего солнца.
— Пять миллионов, это большие деньги, — задумчиво проговорил он.
— Еще бы! — тут же согласился шофер.
— Вот и я говорю. Никаких дел, пока это не закончится. Не хотелось бы терять пять миллионов.
— А что, новое дело?
— Да, сделка намечается, — Иннокентий Валерианович хмыкнул и, прищурившись, глянул на разбегающегося в сторону дерева Кудрявого. — Каждый думает, что именно его дело — первоочередное. Ну как объяснить людям, что далеко не каждый из них пуп земли?
— Ай, все равно не поймут, — отмахнулся шофер.
Шеф вдруг приосанился и сменил тему:
— А где наше подкрепление, хотелось бы мне знать? Не торчать же нам тут на пригорке до самого вечера!
Он снова вытащил мобильный и набрал номер.
— Николай! — гаркнул он, когда в трубке ответили. — Где тебя черти носят?! Что? Уже бой? Как ушел? От твоих парней ушел? Вы что там, пьяные все? У меня к тебе еще одна просьба. Разделись там, пусть одна машина едет в Иванцы, прямо к сельпо, а вторая… Что? Как это нет второй?! Куда влепилась? В дерево влепилась?! А чем это дерево вас так привлекло?
— Прямо эпидемия какая-то, — заметил шофер, который с большим интересом слушал разговор шефа. — Все лупятся о деревья. Что за удовольствие такое?
— Коля, — вкрадчиво позвал в трубку Иннокентий Валерианович, — а тебе не пришло в голову, что по лесу на джипах не ездят? Значит, в пылу погони вы леса не заметили? Просто превосходно! Ну хорошо, добирайтесь до Иванцов на том, что у вас осталось. Только учти, это очень серьезная ошибка с твоей стороны. И еще, я уже очень долго вас жду.
Он кинул трубку в карман и тихо прошипел одно из тех ругательств, которые неприлично проговаривать во всеуслышание.
— Да будет вам, — попытался успокоить его шофер. — С кем не бывает. Я вот однажды тоже в мусоровоз въехал. Ему-то хоть бы хны, а у меня вся морда вдребезги. И ведь что обидно, я же, сами знаете, машину вылизываю, как любимую женщину, по два раза на день. А тут приезжаю в сервис, а козлы эти носы воротят и ну гоготать, мол, воняет им. Я уж…
— Да замолчи ты, ради бога! — взревел Иннокентий Валерианович, совершенно не желая успокаиваться. — День как-то дурно начинается!
Телефон снова зазвонил.
— Если Коля сообщит, что въехал в дерево на оставшемся джипе, я ему башку снесу, — прошипел шеф и резко гаркнул в трубку: — Да!
Однако позвонил ему не Колян, И вообще не подчиненный, а человек явно из «высоких чинов». Иннокентий Валерианович с грозного рыка тут же спрыгнул на сухую деловитость:
— Я понял, — сказал он кому-то. — Это ужасно, но что я могу сделать? Я понятия не имею, где эта штука сейчас находится. Так ведь если бы вы меня послушали, мы бы с вами уже давно были при деньгах. И не нужно было бы мир спасать. Во всяком случае, сейчас… Хорошо, я попытаюсь что-то сделать. Но учтите, нам придется пересмотреть процентное соотношение. Предлагаю 70 моих против ваших 30. Грабеж? Но заметьте, вы все еще сидите в Москве, в своем министерстве. О да, простите, забыл о конспирации. И тем не менее я-то в поле работаю. Спасаю, кстати, и наши деньги, и вашу, извините, задницу. Да, у меня будут наводки и я найду наш товар. Нет, я не блефую. Я вообще никогда не блефую. Вы это знаете. Всего доброго. Гм… не находите, что в сложившихся обстоятельствах эта дежурная фраза звучит совсем с другим смыслом?
Он положил трубку в карман и глянул на шофера. В его глазах мелькнуло что-то ястребиное. Шофер даже присел слегка.
— Некогда гимнастикой заниматься, — резко проговорил Иннокентий Валерианович, заметив его движение, — нужно действовать, пока мы все не взлетели на воздух.
Он быстро пошел по дороге к магазину.
— А что случилось? — шофер кинулся следом.
— Много чего, — загадочно ответил ему шеф.
— Это «много» действительно стоит того, чтобы мы шли вдвоем в штаб противоборствующей группировки, не дождавшись подкрепления? — Он опасливо покосился на шефа.
— Еще как стоит, — уверенно ответил тот. — К тому же наших лесных братьев в цветастых халатах уже и след простыл.
— Они по дороге ушли, к магистрали, пока вы разговаривали. Видимо, надоело развлекаться таким тупым способом.
— Вытащи-ка лучше оружие, — посоветовал Иннокентий Валерианович, не одобрив неуместную для столь серьезного момента шутку.
До взрыва осталось 04 часа 24 минуты 16 секунд.
— У меня такое впечатление, что мы ходим по кругу, — надсадно пропищала Алиса. — Кажется, это дерево я уже видела.
Пищать было отчего. Она едва передвигала ноги, потому что практически тащила на себе Лину. Та повисла у нее на плече, обхватив рукой за шею.
— В лесу много похожих деревьев, — проворчала она, морщась от боли. — И вообще, ты хотя бы ходить можешь.
— В данный момент не сказала бы, что это преимущество, — огрызнулась Алиса, подхватив сестру за талию. — Ну как тебя угораздило что-то сделать с ногой! Могла бы быть осторожнее.
— Что-то! — возмутилась Лина. — В такую ямищу загреметь. Хорошо хоть одну ногу только подвернула. Могла бы и шею сломать.
— Одним трупом больше, одним меньше, — даже не улыбнувшись, заметила Алиса. На улыбки у нее сил не осталось. — А вообще, нужно было под ноги смотреть.
— Кто бы говорил! Ты вообще бежала с закрытыми глазами. Если бы я не была впереди тебя и не упала прямо перед твоим носом, то в яму угодила бы ты.
— Это версия, — мрачно изрекла Алиса, попытавшись сдунуть прядь волос с мокрого лба. Ничего у нее не вышло.
— Это аксиома.
— Вот и нет. Ты с детства чемпионка по расшибленным коленкам и ссадинам. Вспомни, как ты на ножницы села в пятом классе.
— Да ну тебя, — отмахнулась Лина, не желая продолжать пустую перебранку. — Какое теперь до всего этого дело.
— Есть, представь себе. И это дело такого рода, что ты подвернула ногу, а я тащу тебя на себе, — проворчала сестра. — И вообще, день снова не задался.