Вырва взволнованно смотрел на Рогацевича. Помолчав немного, тот снова обратился к нему.
— В партии, в подполье, я привык знать только то, что мне положено было знать. О тебе я практически ничего не знаю. — И он вопросительно взглянул на Вырву.
Тот широко улыбнулся, дольше обычного свертывал «козью ножку», а потом проговорил:
— То, что я расскажу о себе, не является тайной, но пусть это пока останется между нами. Родом я из Клюковец, за Холынкой. Отец мой работал у помещика в Руде. Еще при царе мы уехали в Сибирь. Потом революция, школа, работа, партия, армия...
— Ты офицер? — спросил Рогацевич.
— Да. Моя сестра — летчица. Наверняка сейчас на фронте. Один из братьев — тоже офицер, а другой — инженер на золотых приисках. В тысяча девятьсот сороковом году я приехал в Белосток. Поступил работать на текстильную фабрику, познакомился со многими честными, порядочными людьми, с которыми, может, еще доведется встретиться. Потом наступил июнь сорок первого. Так же, как и ты, я отходил с отступающими частями на восток. Успел добраться только до Холынки... В Хомонтовцах живет моя семья... Эх, если б удалось сейчас попасть на фронт и бить этих гадов! Ну ничего, мы им еще покажем. Война только началась... А теперь давай копать, а то солнце скоро зайдет...
Спустя некоторое время из кустов появились Михал, Генек и Антон с лопатами. Следом за ними шли Грышевский, Шишко и Гедич.
— Как у нас с оружием? — спросил Вырва Михала.
— Два ручных пулемета, двенадцать автоматов и около двадцати винтовок. Вычищены, смазаны и готовы к бою.
— Об этом еще рано говорить, — вздохнул Вырва.
— Ничего, главное, что оно есть. Пистолеты можно раздать завтра.
— Завтра закончим копать землянку, обошьем стены и потолок досками, замаскируем землей, забросаем сверху валежником. И будет все готово, — сказал Вырва. — Генек, ты искал, что я тебя просил?
— Искал.
— Ну и что?
— Думаю, найдем в поврежденном танке, который стоит возле Бобровников. В него еще никто не лазил.
Вылазку к разбитому танку организовали ночью. Вырва с Генеком открыли люк и забрались внутрь. В машине стоял запах прелой кожи, масла и бензина. Генек начал вынимать рацию, а Вырва пулемет. При тусклом свете фонарика долго возились с винтами, гайками и проводами.
Трофеи занесли в избу Гедича. На другой день вечером здесь собралась вся группа подпольщиков. На столе стояли снятые с танка рация и пулемет, а также доставленная из Мостовлян пишущая машинка. Генек с Антоном взялись проверять рацию, Вырва чистил пишущую машинку, а остальные занялись пулеметом. Работали молча и сосредоточенно. Слышалось только позвякивание металлических частей и инструментов.
— Рация как будто бы в порядке, — проговорил наконец Антон. — По крайней мере, так мне кажется при беглом осмотре. Нужны аккумуляторы, чтобы окончательно проверить.
— А эти что, вышли из строя?
— Никуда не годятся.
— Поищем новые, а пока давайте посмотрим пишущую машинку.
Вырва заложил в машинку лист бумаги. Собравшиеся обступили его. «Смерть за смерть! — четко отстукал он. — Победа будет за нами!»
— Работает как часы, — улыбнулся Вырва, вынул из полевой сумки несколько листов бумаги и копирку и окинул взглядом стоявших возле него людей. — Ну что, напишем листовку?
— Напишем, — дружно ответили ему остальные.
Вырва напечатал сверху:
«Воззвание Антифашистского комитета».
Отступив немного, начал печатать текст:
«Фашистские полчища вероломно напали на Страну Советов. Первое в мире государство рабочих и крестьян оказалось в смертельной опасности...»
— Диктуйте дальше, не мне же одному писать! — обратился он к товарищам.
— У тебя так хорошо получается...
Первые антифашистские листовки печатали до самого утра. Виктор Рогацевич, Константин Борковский и другие взялись распространить их в соседних деревнях. Вырва стал готовиться к поездке в Белосток, Гродно и другие отдаленные места. Он хотел раздобыть аккумуляторы для рации, бумагу и копирку для пишущей машинки.
Запряженная в легкие сани лошадь летела как стрела. Вырва и Антон, минуя главные дороги, мчались в Гродно. Кучевые облака низко висели над землей. Когда начинал падать снег, становилось совсем темно. Лошадью правил Вырва. Антон сидел рядом, внимательно разглядывая заснеженные окрестности.
— Когда я вижу снег, то вспоминаю Сибирь, — проговорил, обращаясь как бы к самому себе, Вырва. — Только там его намного больше, и все вокруг напоминает белую пустыню.
— Куда мы едем, место надежное? — спросил Антон.
— Я был там два раза. Человек вполне надежный. Он ремонтирует тайком радиоприемники, аккумуляторы, батареи.
— Где будем ночевать?
— В поселке, под Гродно, у нашего человека.
— Знаешь дорогу?
— Знаю. Здесь прошла моя юность.
Не доезжая Индуры, Вырва свернул на Госькевиче. Вдруг Антон воскликнул:
— Жандармы!
Их было четверо. Они тоже ехали на санях. Один из них поднял руку. Вырва остановил лошадь. Двое подошли к ним.
— Документы! — бросил по-польски один из них.
Вырва и Антон протянули ему свои документы. Жандарм долго и внимательно изучал их.
— Куда направляетесь? — спросил он.
— Под Гродно.
— Что в санях?
— Солома и немного дров.
Жандармы осмотрели сани. Снопы соломы и поленья дров не вызвали подозрений. Им разрешили ехать дальше. Оба с облегчением вздохнули.
Начало уже темнеть, когда вдали показались одиночные постройки. Вскоре они подъехали к какому-то крестьянскому дому. Вышел хозяин, открыл ворота, и они въехали во двор. Вырва перекинулся с хозяином несколькими фразами, а потом вместе с Антоном зашагал пешком в город. Метель усиливалась.
Кузнечно-слесарная мастерская находилась на Белостокской улице. Они подошли к ней огородами и долго наблюдали, нет ли во дворе кого из посторонних. Антон остался на всякий случай в сторонке, а Вырва подошел к дому кузнеца и постучал в окно. Скрипнула дверь, и Сибиряк исчез внутри дома. Спустя минуту он вернулся с каким-то мужчиной, неся два свертка.
— Все в порядке? — нетерпеливо спросил Антон.
— В порядке. На, держи. Сделано как надо.
— А что за аккумуляторы? — продолжал расспрашивать Антон.
Незнакомый мужчина шепотом объяснил их напряжение и силу тока.
— Отлично! А изолированный провод? — спросил Антон.
— Есть.
Они пожали кузнецу руку и отправились в обратный путь. Возвращались той же дорогой. Брели по колено в снегу. Свертки оказались тяжелыми.
Из-за сильной метели долго не могли найти рощу с одиночными постройками. Пришлось порядком поблуждать среди снежных заносов и сугробов. Наконец впереди замаячили какие-то строения, а за ними, чуть дальше, ряд других. Оказалось, что они заблудились и вышли с другой стороны к предместью Гродно. С трудом разыскали знакомый огород и вскоре, выбившись из сил, добрались до дома связного. Уставшие, опустились на лавку. Выехать из Гродно решили в два часа ночи.
Аккумулятор спрятали под сеном. Дорогу занесло, и лошадь с трудом двигалась по глубокому снегу. Временами они теряли ориентировку, и им казалось, что они едут по широкой пустыне, поскольку вокруг не было видно ни деревьев, ни домов. Вырва понял, что они опять заблудились.
Впереди замаячил лес. В нем было тихо и безветренно. Снега стало меньше. Лошадь беспокойно запрядала ушами.
— Неужели волки? — отрывисто произнес Вырва.
— Лишь бы не немцы!
— Лесов по этой дороге не должно быть. Значит, заблудились, Антон. Ну и погода.
Вырва остановил лошадь, спрыгнул с саней и начал ориентироваться по мху на деревьях. Поехали дальше. Наконец лес кончился. Дорога привела к шоссе, вдоль которого тянулись телеграфные столбы.
— Может, это шоссе в Одельск? — неуверенно шепнул Вырва.
Ехали довольно долго, но вот вдали показались постройки. Вырва подошел к ним, но спустя минуту вернулся бегом.
— Это Кузница! Куда нас только черти занесли! Надо скорее бежать отсюда!
Вскочив в сани, они помчались в направлении Индуры. Вдруг их лошадь беспокойно захрапела. Навстречу им из темноты вынырнули две человеческие фигуры. Не успели они разобраться, кто идет, как громкий окрик «Хальт!» заставил их остановиться.
— Бей сразу и поточнее! — успел шепнуть Вырва.
Двое жандармов с винтовками наготове приближались к их саням.
— Стой! Документы!
Вырва, как пружина, выскочил из саней и кастетом, зажатым в руке, ударил по голове одного из жандармов. Тот повалился на землю. Антон, не вылезая из саней, так как жандарм стоял рядом с ним, со всего маху ударил немца дубинкой. Тот упал под сани. Возбужденные молниеносной схваткой, Вырва и Антон несколько секунд молча смотрели на застывшие на снегу темные фигуры. И только лошадь беспокойно храпела.
— Что теперь будем делать? — спросил Антон.
— Здесь их оставлять нельзя. Это смерть для жителей ближайшей деревни.
Они побросали трупы жандармов в сани, прикрыли их сеном и, погоняя изо всех сил лошадь, помчались в направлении Индуры. Ехали молча, поскольку были еще возбуждены тем, что произошло.
— Ну и что будем с ними делать? — спустя некоторое время опросил Антон.
— Скоро перекресток. Дороги разойдутся: одна — на Индуру, другая — на Одельск. Свернем на Одельск. По дороге бросим их в болото...
В этот вечер члены Антифашистского комитета в Хомонтовцах собрались в избе Писевича и ждали Вырву и Антона. Наконец появился Борковский и сообщил, что те вернулись лишь в полдень и, не говоря ни слова, завалились спать.
— Привезли, что хотели? — спросил Рогацевич.
— Привезли, сам видел. На санях у них видны следы крови.
— Крови? А не сказали, откуда она появилась?
— Нет, они едва держались на ногах от усталости.
Залаяла собака, дверь приоткрылась, и в комнату вошли Вырва и Антон. Вырва поставил на стол рацию.