Оба по подземному лазу пробрались в пристройку и там спали, по очереди сменяя друг друга.
В тот день Вырва покинул конспиративную квартиру на Вятраковой через дверь, выходившую на улицу, и, внимательно осмотревшись по сторонам, направился к вокзалу. С топором на плече, он был похож на лесоруба, спешившего на работу. Подходя к улице Антонюка, он осторожно оглянулся и заметил, что за ним кто-то идет. Вырва продолжал спокойно идти дальше и даже был доволен, ибо его план успешно начал осуществляться — враг сам шел в расставленную для него сеть.
Сибиряк вошел в здание вокзала, встал в очередь за билетом. Его «тень» направилась к соседней кассе. «Значит, он поедет», — подумал Вырва, отходя от кассы.
Антон к этому времени уже был на вокзале. Поезд стоял у перрона. Вырва прошелся вдоль состава, исследуя взглядом вагоны. В одном из них он увидел группу солдат, в другом — нескольких жандармов. На перроне было много патрулей.
Он вошел в вагон, выбрал пустое купе и занял место у окна. Свернул самокрутку и, закурив, стал смотреть на перрон. Агент прошелся вдоль поезда. Он, должно быть, приметил, где разместился Вырва, так как больше не показывался.
Вырва ждал теперь знака от Антона.
Вагон постепенно заполнялся пассажирами. Через минуту поезд должен был отправиться. Наконец он увидел Антона. Тот провел себе по лицу тремя пальцами. Вырва понял, что его «тень» едет в третьем вагоне от локомотива.
Он прислонился к спинке сиденья и сквозь полуприкрытые веки наблюдал за пассажирами. Когда поезд тронулся, Вырва ощутил легкое волнение, как всегда перед каждой новой боевой операцией... Еще несколько километров...
«Нет ли ошибок в плане операции?..» — мысленно, наверное уже в сотый раз, спросил он сам себя. Навязчиво лезла в голову одна и та же мысль: он не должен проводить эту операцию; достаточно только захватить агента, увести его, заставить заговорить, раскрыть сеть, расставленную для него гестапо. Однако отступать было уже слишком поздно.
Вырва сунул руку в карман и стиснул в ладони шероховатую рукоять пистолета. Второй пистолет находился у него под рубашкой за поясом. Кроме того, он имел при себе три гранаты.
Заскрипели тормоза. Полустанок Василькув. Люди выходили и входили в вагоны. Вырва невольно вздрогнул, но, притворившись спящим, не сменил своего положения. Агент поспешно прошелся вдоль вагона и исчез за дверью.
«Неужели сошел? — молниеносно мелькнула тревожная мысль. — Где же Антон? Заметил ли он, что агент сменил место?..»
И как бы в ответ на его вопрос, по вагону не спеша прошел Антон и взглядом дал понять, что агент ехал в следующем вагоне.
«Еще семь километров, еще шесть... — считал Вырва. Поезд набирал скорость. — Шесть километров — восемь минут».
За пригорком начинался лес. Его очертания приближались, росли на глазах, но Вырве казалось, что поезд не движется, а стоит на месте, что стучат не колеса, а кровь у него в висках.
Замелькали первые деревья. Вырва поднялся со скамьи, стиснул пистолет. Прошел по вагону, открыл дверь и вышел в тамбур. Тугой ветер ударил ему в лицо. Вырва перескочил в следующий вагон и открыл двери.
Мгновенно оценил ситуацию. В вагоне находилось несколько человек. Увидел агента. Антон сидел тут же, у выхода. Вырва сделал несколько шагов вперед и заколебался. Как стрелять? Рядом с агентом и сзади него сидели люди.
Агент держал руку в кармане. Он впился взглядом в Вырву. То ли по секундному колебанию, то ли по необычному выражению лица Вырвы, агент догадался, что попал в ловушку.
Сибиряк заметил, как в руке агента блеснул вальтер, и в то же мгновение раздался выстрел. Вырва отклонился и, держа руку с пистолетом у пояса, что было у него привычкой при стрельбе, молниеносно ответил несколькими выстрелами подряд. Первые пули не попали в агента: Вырва видел вспышки в стволе его пистолета. Спрятавшись за перегородку купе, Вырва выстрелил еще два раза. Агент начал сползать со скамейки на пол, но все же успел еще раз выстрелить не целясь.
В вагоне поднялся переполох. Кто-то дернул ручку стоп-крана. Поезд начал тормозить. Пассажиры с криками прятались под лавки. Все это произошло в течение нескольких секунд.
Вырва подбежал к агенту, еще раз выстрелил в него и выхватил из его безжизненной руки пистолет. Торопливо начал искать документы. Они оказались в заднем кармане брюк. В это время он услышал требовательный крик:
— Убегай!
Нельзя было медлить, так как поезд уже почти остановился. Вырва толкнул дверь вагона и увидел перед собой надвигавшуюся высокую насыпь. Оттолкнувшись от ступеньки, полетел вниз. Он ударился о склон насыпи, перевернулся и оказался в канаве. Ему удалось остаться невредимым.
Когда он увидел Антона, скользившего по склону насыпи, рядом с ним вскипели фонтанчики песка. Кто-то стрелял по ним из автомата. Вырва вскочил, бросился к кустам и в это мгновение вспомнил о гранатах. Рванул предохранительное кольцо, развернулся и бросил в сторону поезда гранату. Поднялся столб песка, за ним второй. Из вагонов выскакивали немцы и устремлялись за ними в погоню. Отстреливаться не было времени. Да к тому же у них обоих были только пистолеты. Пригнувшись, они бросились в сторону леса, прячась за кустами. Вслед им грохотали выстрелы. Вырва обратил внимание на то, что Антон бежал неуверенными шагами и при этом держался за правую руку. Вырва обхватил его за плечи, и они скрылись в зарослях. Пули сбивали ветки у них над головами. Сзади доносились крики и топот сапог преследователей. Потом раздался резкий свисток паровоза. Подпольщики уходили лесом на север.
Гауптштурмфюрер СС Хаймбах, не обращая внимания на присутствие Альтенлоха и Шмидта, возбужденно ходил по кабинету. Наконец он остановился перед Шмидтом и, повысив голос, спросил:
— Вы по-прежнему хотите обезвредить этого бандита Сибиряка, пользуясь своим планом?
Шмидт высокомерно, с презрением взглянул на Хаймбаха и медленно процедил сквозь зубы:
— Да, герр Хаймбах, я хочу продолжать это дело!
— Даже после того, что произошло в поезде?
— Даже после того происшествия, ибо я нахожусь на правильном пути.
— А вы, штурмбанфюрер, — Хаймбах обратился к молчавшему Альтенлоху, — тоже придерживаетесь такого же мнения?
Шеф гестапо внимательно рассматривал свои холеные ногти и многозначительно молчал. Наконец он поднял глаза и вперил свой взгляд в лицо Хаймбаха.
— Вы согласны взять у Шмидта дело «Егерь» и в ближайшее время ликвидировать группу Сибиряка?
— Я, принять у Шмидта это дело?
— Вопросы задаю я! И кажется, я спросил довольно четко?
— Все дело?.. Я согласен! Да, я согласен. Я возьму все дело вместе с агентурой, но чтобы никто не вмешивался в методы моих действий...
В это время зазвонил один из телефонов, Хаймбах замолчал. Шмидт снял трубку.
— Тяжело ранен? — спросил Шмидт, выслушав чей-то доклад. — Хорошо. Сегодня ночью в двадцать три часа на улице Фабричной обговорим задание. — Он закончил разговор и положил трубку. — Герр Альтенлох, звонил Хартный. Важное сообщение. Антон, близкий сообщник Сибиряка, ранен двумя выстрелами. Он находится в каком-то укрытии, где его лечат...
— Хартному известно это укрытие? — спросил Альтенлох.
— Он говорит, что нападет на его след, но в его сообщении не это главное. Он встретился с Сибиряком. Вместо раненого Антона Сибиряк берет Хартного для обслуживания рации...
— Замечательно! — крикнул обрадованный Альтенлох.
— Хорошо, что агент умеет работать с рацией. Во-первых, он установит местонахождение рации; во-вторых, несомненно, узнает этот проклятый шифр, а в-третьих... Сегодня вечером я встречусь с ним на Фабричной. Обговорю детали. Но может, это сделает герр Хаймбах, который так хочет взять у меня все это дело? — с издевкой в голосе спросил Шмидт и вызывающе посмотрел на Хаймбаха.
— Передвижные радиопеленгаторы иметь наготове! Хаймбах, договоритесь с командованием СС и полиции и обеспечьте транспорт, а также организуйте мобильные группы жандармерии и СС. Сконцентрировать их у нас! — отдавал приказания шеф гестапо. — Не предупреждая агента, организовать за ним тщательное наблюдение. Когда они с Сибиряком прибудут к месту расположения рации, нанести удар. На этот раз нельзя допустить того, что произошло у моста под Лапами. — Альтенлох поднялся с кресла. — Операцию «Егерь» по-прежнему проводит Шмидт до самого конца, — бросил он, выходя из кабинета.
В течение нескольких дней у Антона не спадала высокая температура. Он лежал в небольшом шалаше, который Вырва соорудил недалеко от Чарна-Веси. Вырва заботливо ухаживал за раненым товарищем. Раны в боку и руке не были опасными, но гноились и вызывали высокую температуру. Вырва мог бы забрать Антона в город, где было бы легче организовать ему медицинскую помощь, но там возрастала опасность провала. Раны осматривал и перевязывал сам Вырва. Он приходил сюда почти ежедневно либо присылал Петра. Вырва усиленно занялся разведкой. В течение нескольких дней он наблюдал за движением эшелонов через железнодорожный узел Белостока. Затем снова засел в укрытии возле аэродрома Крывляны. Часто забирался в тайник возле полигона Зелена, где проходили обучение артиллеристы и танкисты. Во время одной из таких вылазок он наткнулся на бродивших по лесу немецких солдат и чуть не погиб. В промежутках между очередными наблюдениями печатал на машинке листовки и передавал их товарищам для распространения. Однако ему очень недоставало Антона, так как он был единственным, кто хорошо умел обращаться с рацией. Теперь, с ранением Антона, встал вопрос, как регулярно высылать разведывательную информацию. И тут оказалось, что Антона может заменить Лукаш. Сибиряк решил воспользоваться его услугами. Через несколько дней они должны были выходить в эфир.
— Вы говорите, что Хартный с Сибиряком дошли до реки Супрасль и лугами направились в сторону леса? — проговорил Альтенлох, отрывая взгляд от карты.
— Так точно! — ответил Шмидт. — Десять минут назад мне сообщили об этом по телефону.