— Тут, типа, еще один вопрос есть — вдруг встрял в разговор Андрюшка — о распределении ролей. Тут, типа, такая специализация: танк, хил, два дамагера и бафер или еще один дамагер. Так?
— Так! — подтвердила Татьяна, уперевшись взглядом в Андрюшку. — А что не так?
— Не нет, нормально все, — наш «сын полка» неожиданно покраснел. — Чисто классический расклад. Только здесь он не годится типа. Слишком жесткий.
— В смысле? — к разговору подключилась Ольга. — Что значит «жесткий»?
— Ну я, типа, про правило «трех жизней» — было заметно, что наш воспитанник дико стесняется, оказавшись в центре внимания таких красавиц. — Кароч, я не хочу накаркать, но до финала вы доживете не все. Полюбасу. Три жизни — это капец как мало. А если у вас хил ластами щелкнет? Или танк? Что тогда делать будете — лекаря танковать ставить?
— А какие варианты? — реплики рыжей сегодня, похоже, будут ограничиваться только вопросами.
— Ну эта… — замялся Андрей. — Гибридов качать, универсалов, чтобы подстраховка на замену была. Тех же паладинов, хотя бы парочку. С основной специализацией в дамаг, но на крайняк они и хила заменят, и танка. Это будут хреновые хил и танк, но это всяко лучше чем вообще никакого. Их качать, конечно, сложнее, но я сам типа пал, да и дядя Сережа паладиновскую прокачку как раз хорошо знает. То есть два гибрида, плюс полноценный танк, плюс полноценный хил, а пятый — наверное, все-таки маг. Чё за группа без мага? Тогда даже если двое лягут, оставшиеся трое по любому нормально работать смогут, да и вдвоем скорее всего тоже, если, конечно, не хил с магом останутся.
— А ты растешь, внучек! — улыбнулся Митрич. — И полугода не прошло — а уже соображать начал. Вот что значит правильное трудовое воспитание.
Андрюха после этих слов зарделся еще сильнее.
— Ну что? — Митрич обвел всех взглядом. — Пошли на площадку, будем ваши способности выяснять? Сколько я понимаю, на тренировочных площадках мы можем сколько угодно околачиваться, так? Татьяна, Ольга, вы, говорят, все правила наизусть вызубрили — так или нет?
— Так — кивнула Ольга. — Заявить специализацию внутри группы и получить оружие и броньку мы можем хоть за минуту до первого задания.
— Так что, — не выдержал Петька, — мы в локацию сегодня что ли не пойдем? Добряки выбивать не будем?
И все посмотрели на Петьку. Он смутился и на вопросе не настаивал.
Группа уже третий час впахивала на тренажерах. В данный момент Петька уже четверть часа тупо отрабатывал один-единственный удар, Патрик и Плюха на скорость проходили полосу препятствий, а обе принцессы с отвращением молотили друг друга в невесть каком уже по счету спарринге. Митрич, довольный как слон, ходил между подопечными, как судья на соревнованиях по бальным танцам и что-то периодически записывал в блокнотик. Мы вчетвером сидели в сторонке и вели неспешную беседу.
— Не нравится мне все это, — бурчала Семеновна. — Ну какой из меня нафиг тренер? Мне самой здешней медицине еще учиться и учиться. Я себя каким-то Хлестаковым чувствую.
— Тогда уж чувствуй себя княжной Таракановой — ответил я. — Тоже самозванка, только женского пола.
— Таракановой не хочу, — буркнула Семеновна. — Она плохо кончила, я помню.
— Тут не поспоришь, — согласился я. — Кончила и впрямь плохо.
— Мне это все тоже не нравится, но по другому поводу — включилась в беседу Сергеевна. — У вас нет ощущения, что нас «ведут»?
— В смысле? — не понял я. — Шпионят за нами, что ли? Да брось, Света, кому мы нужны.
— Да не шпионят. Как бы это объяснить… Понимаешь, Митя, раньше мы сами себе хозяева были. Плохо ли, хорошо, но делали то, что сами решали сделать. Мы сами определяли свою дорогу в игре, понимаешь. А в последнее время мы делаем только то, к чему нас подталкивают. Это я и называю — «нас ведут». Не мы играем, а нами играют, понимаешь? И это мне решительно не нравится.
— Понял. Да, есть такое, и мне это тоже не нравится. Но, с другой стороны — ты же сама понимаешь, что альтернативой было не принять задание, слить квест и отправиться на поверхность под клинки караташевских нукеров — летать на перерождение.
— Да все я понимаю. Но если это не называется «подталкивать» — то что такое подталкивать? И вообще, надо разбираться, что здесь у них творится. Что бы там Константин Сергеевич не говорил, я все-таки покопаюсь. Не нравится мне все то, что здесь происходит. Одна эта черепаха чего стоит.
— Митрич уверен, что с черепахой кто-то из участников конкурентов убирал, — подкинул реплику я. — Только я не понял, что ты расследовать собралась? Черепаху и без нас копать будут так, что до Австралии дороют. Скандал-то громкий получился.
Светлана долго молчала, потом, наконец, ответила:
— Не знаю. Я пока не знаю, что здесь расследовать, но что-то непременно придется. Если вы вдруг оказались в темной комнате вместе со слоном, он непременно даст о себе знать. Так и здесь — слон здесь точно есть, и мы его еще не раз услышим. Тогда и станет понятно — что расследовать.
На этом разговор и закончился, потому что Митрич заорал:
— Андрюха, иди сюда! Так, закончили упражнения! Закончили, я сказал! Сейчас по одному проходим спарринги с дядей Андреем, а ты, Андрюха, смотри — кто из них что стоит. Мить, можно тебя с Цитамолом? Так, кто не занят с дядей Андреем, спаррингует со скелетом!
Ни в этот, ни в следующий день Петька-пара в локацию не попал и добычи никакой себе не добыл, кроме мозолей на руках. Митрич гонял молодежь нещадно, по самым разным тренажерам, в самых разных комбинациях. И остановился — не могу не отдать должное его офицерскому чутью — наверное, за минуту до неизбежного взрыва. Это, на самом деле, большое искусство — остановиться вовремя. Сначала нашим подопечным было даже интересно, потом они уже начали потихоньку ворчать. И их можно понять — занятия на тренажерах были довольно нудными, а тут еще и одноклассники постоянно масла в огонь подливали. Большинство из них уже и со специализацией определились, и снаряжение получили, а кое-кто уже и в локацию сходил и первыми трофеями похвастаться успел. И только ты, как идиот, все еще бегаешь по полосе препятствий и молотишь палкой макивару. И, главное, заставляет тебя это делать какой-то непонятный скелетон, который еще неизвестно — соображает в прокачке или нет.
В общем, к концу второго дня бунт уже назрел. На Митрича все чаще бросали злые взгляды, ему все более дерзко отвечали, корчили рожи за спиной. И на исходе второго дня, когда уже начало темнеть, бунт начался.
— Так, закончили! — в тысячупятисотый раз за день заявил Митрич, — Все ко мне, построились!
Но строиться никто не стал.
— Сергей Дмитриевич, а давайте вы нам сначала кое-что объясните, а потом уже будем строиться, расстраиваться и все такое!
Восстание начала, конечно же, неуемная Татьяна. И даже Ольга молчаливо стала на сторону соперницы — правда, не отказала себе в удовольствии потолкаться вперед и встать рядом с Татьяной. Остальные сгрудились за ними.
Митрич улыбнулся своей жутковатой улыбкой скелета:
— У меня другое предложение. Давайте вы построитесь, а потом мы уже начнем мою пресс-конференцию с вопросами и ответами.
— Нет, давайте вы все-таки сначала кое-что объясните… — вступила в разговор Ольга. Все-таки подростки — бараны редкого упрямства.
— Так, стоп! — прервал ее Митрич. — Я правильно понимаю, что вы хотите задать мне вопрос и получить ответ?
— Да, и поэтому…
— И поэтому вам нужно сделать одну необременительную вещь — построиться в шеренгу. Вы же хотите получить ответ на вопрос, а не скандал устроить? Так ведь?
— Да, но… — немного растерялась Татьяна.
— Ну так постройтесь! Вы дольше рассуждаете.
Подростки не нашлись что ответить, и нехотя встали в подобие шеренги. Но взгляды их не предвещали ничего хорошего.
Митрич же продолжал гнуть свою линию.
— Я вообще-то собирался сделать небольшое объявление. Послушаете меня или у вас очень срочный вопрос?
— Ну говорите — выдавила из себя Татьяна.
— Вот спасибо, вот уважили! — возрадовался Митрич. — Но на самом деле я хотел пояснить одну простую вещь. Почтенные мальчики и девочки, мы не в армии, и каждый из вас немного поумнее обычного призывника, поэтому я попробую воззвать к вашему разуму. Как вы думаете, почему через пять дней некоторые ваши одноклассники уже вылетят из Турнира? Какая самая главная причина?
— Ну… — неуверенно начала Татьяна.
— Самая распространенная причина — они будут действовать неправильно! — жестко заявил Митрич. — А неправильно они будут действовать потому, что не смогут договориться. Это самая большая проблема, когда несколько человек вынуждены действовать одновременно. У каждого свое мнение, каждый пытается продавить свое мнение, в итоге вы начинаете мешать друг другу. А растопыренные пальцы даже при большей силе всегда проиграют при ударе сжатому кулаку. Какой выход? Выход только один, другого человечество за все тысячелетия своего существования так и не сумело придумать. Выход этот — единоначалие. Выбирается, назначается или выдвигается сам один командир, а все остальные добровольно (или не очень добровольно) отказываются от своего мнения в его пользу. Отказываются от своего права действовать самостоятельно и соглашаются выполнять команды командира. Каждый член команды жертвует своей личной свободой, но сама команда из-за этого многократно усиливается. Даже если командир отдает глупые приказы — до тех пор, пока остальные ему подчиняются, их команда будет сильнее той, где командира нет. Просто потому, что члены команды с командиром действуют в едином направлении и складывают свои усилия, а без командира — в разных и их усилия взаимоуничтожаются.
Вы неглупые юноши и девушки, но сейчас вам придется действовать в области, которую вы очень плохо знаете. Вы ее знаете теоретически — по литературе, гайдам и опыту игр без погружения. Вот только проблема — никто никогда не выиграл ни одной битвы по книжкам. Война — это очень древняя область человеческой деятельности и одна из немногих, где опыт важнее знания. Человек, который подрался десять раз непременно побьет человека, который прочел десять книг по единоборствам, но никогда не смотрел в глаза противнику.