– С чем связаны эти действия, товарищ капитан? Со стороны Афганистана ожидается наступление душманов?
– Ну, ожидается или нет, а разведка установила, что моджахеды планируют прорыв на данном участке большими силами с целью захвата крупных городов. Ты же, наверное, слышал, что талибы мечтают создать единое мусульманское государство, в которое вошли бы и бывшие восточные республики Союза. Силы они скопили немалые. Конечно, все их планы обречены на провал, но кровушки они, если их не остановить на границе, прольют много. Поэтому-то нам и обозначили линию обороны. Двинутся духи реально на Таджикистан или ограничатся, как и прежде, ударами небольших формирований, покажет время. Лично я считаю, что не двинутся. – Маджитов сменил тему и спросил: – Это правда, что ты всю технику в Арче спас?
– Не всю, а только одну БМП, да и то ничего особенного не сделал, загнал в пожарный водоем, и все дела.
– А мне, командиру батальона, об этом, значит, докладывать не надо?
Левченко улыбнулся:
– Этот вопрос не ко мне. Я всего лишь взводный.
– Ладно, спрошу Марина. А вообще ты молодец, объявляю тебе благодарность.
– И как мне отвечать? «Служу независимому Таджикистану», правительство которого купило нас у Ташкента, как баранов?
– Можешь не отвечать никак. Интересно, надолго ли задержится здесь заместитель министра?
– А что ему у нас делать? В Душанбе спокойней, да и семья под боком.
– Ты прав. Никакого резона ему тут засиживаться нет.
– Да хоть бы и остался. Чем он мешает?
Маджитов скрипнул зубами.
– Терпеть не могу, когда штатное начальство начинает учить, как воевать. Сами разберемся.
Левченко согласно кивнул и заявил:
– Это точно!
Проводив начальство, Марин построил роту, минометную батарею и танковый взвод и зачитал переданный ему заместителем министра обороны приказ о постепенной замене солдат старшего возраста на молодых призывников. Эту новость партизаны восприняли с радостью. Но, как оказалось, не все.
После построения к Левченко подошел Орзу Азимов, таджик, которому перевалило за пятьдесят.
– Командир, можно обратиться?
– Сколько раз вам говорить, что в армии можно только Машку за ляжку, а все остальное – «разрешите»!
– Э-э, какая разница?
– Чего тебе?
– Тут такое дело, командир. Я у себя на родине грабанул продовольственную базу и наверняка угодил бы в тюрьму. А тут мобилизация. Вот я и пошел в военкомат, чтобы уехать, пока милиция не загребла.
– В общем, скрылся от следствия, да?
– А что было делать?
– Зачем же грабил? Семье есть нечего было?
Таджик мотнул головой.
– Нет, семья не голодала. На дело меня подвязал местный авторитет, у него в Душанбе пара магазинов. А зачем покупать продукты, если их можно и так взять? Он нашел нас троих. Обещал неплохие деньги. Мы дело сделали, а он нам по сто долларов дал. С базы вывезли четыре грузовика с продовольствием.
Левченко усмехнулся:
– Да, отблагодарил вас коммерс по-царски. Но что ты от меня-то хочешь? Я не адвокат.
– Э-э, зачем адвокат. Хочу спросить.
– О чем?
– Как демобилизуют, я съезжу тихонько домой, посмотрю, как там и что, если милиция ищет, то вернусь. Назад возьмете?
– Тебе здесь что, колхоз? Приняли на работу, уволили, затем снова приняли?
– Командир, так мне податься будет некуда. В тюрьму не хочу. Без меня семье тяжело придется.
– Ладно, Орзу, решим твой вопрос. Все же не на курорт просишься, а на войну.
– Ай, спасибо!
Дня через два Азимов уехал, но вскоре вернулся.
Увидев его, Левченко спросил:
– Что, ищут до сих пор?
– Нет, слава Всевышнему, все обошлось. Оказывается, мобилизованным президент амнистию объявил.
– Так чего тогда приехал?
– Отблагодарить вас! – Азимов достал из-за косяка двери двадцатилитровую канистру пива. – Вот, угощайтесь. А я переночую и назад.
Левченко открыл канистру.
– Действительно пиво. На хрена ты, Орзу, тащил сюда эту кислятину? Ладно бы вино или самогон. Кому же нужно это пиво?
– На вино денег не было, а пиво хорошее, в Кулябе брал. Не успело прокиснуть.
Марин махнул рукой.
– Ладно. Азимов, ступай, но завтра с утра я тебя в части не вижу, понял?
– Ага, как не понять!
– И смотри, если дружкам привез спиртного, то лучше сразу сюда неси. Найду, прикажу задержать как диверсанта.
– Ай, клянусь, нет спиртного. Анаша есть. Немного, но на пару косяков могу дать.
– Иди ты знаешь куда со своей анашой!..
Таджик улыбнулся во весь рот:
– Так точно, знаю! До свидания! – Азимов выскочил в коридор.
Больше никто из офицеров его не видел.
Еще одна неделя прошла спокойно. Наступление афганских моджахедов не состоялось, но отдельные отряды наемников прорывались через границу, что создавало напряженность в регионе.
В конце февраля Левченко заступил в наряд по части. Официально ее пока не существовало, но три подразделения, сведенные вместе для решения общей задачи, ни оперативно-тактической группой, ни военной группировкой назвать нельзя. Решили именовать это формирование частью.
Перед разводом командир роты Владислав Марин вышел на площадку, заменявшую плац, где лейтенант Левченко ждал подхода караулов и наряда.
– Маджитов звонил, – сказал Марин.
– И что?
– Предупредил, в штабе батальона находится проверяющий из штаба бригады подполковник Рыков. Раньше он в Ташкентском общевойсковом училище преподавал.
– Приехал проверяющий, и что? От этого нам зарплату поднимут или духи в Афган в испуге убегут?
– Хреновая натура у этого Рыкова. Карим предупредил, что подполковник, скорее всего, решит проверить наши подразделения в Арче. Маджитов, конечно, попытается задержать его в штабе, но получится это или нет, неизвестно.
– Напоит водкой этого Рыкова и уложит спать. За каким чертом этому подполковнику тащиться к границе?
– Мое дело предупредить, хотя за все здесь ответственность несу я.
– Прорвемся, Влад!
– Ты за порядком смотри. Чтобы все чики-чики было.
– Не волнуйся.
Подошел личный состав, заступавший в наряд. Левченко провел развод и прошел в небольшую комнату бывшего детского сада, где было устроено помещение дежурного по части.
Проверяющего в Довлятобаде, как положено, напоили, однако тот оказался заводным, и спиртное только усилило в нем рвение к службе. Маджитов безрезультатно пытался отвлечь его, предлагая провести время с девушками. Рыков уперся. Он должен проверять боеготовность подразделений!
Подполковник приказал подготовить бронетранспортер и выехать в Арчу. Левченко был предупрежден об этом по связи и спокойно отнесся к такому известию. Как приедет проверяющий, так и уедет. Но он не принял в расчет характер подполковника, по пьянке мнящего себя недооцененным, если не великим полководцем
Бронетранспортер с проверяющим и комбатом подъехал к временному контрольно-пропускному пункту у детского сада в полночь. Комбат приказал пропустить БТР. Солдаты подчинились. Вскоре Рыков с Маджитовым вошли в помещение дежурного.
Пьяный подполковник сразу накричал на Левченко:
– В чем дело, лейтенант? Задницу от стула оторвать тяжело? Тебя предупредили о приезде проверяющего?
– Предупредили.
– Так какого черта ты не встречаешь представителя штаба на улице?
– А что это вы мне тыкаете, товарищ подполковник? Я вам не мальчик для битья, такой же офицер, как и вы.
– Что? Офицер? Без году неделя?
– Это не имеет никакого значения.
– Все, хорош болтать! Мотострелковой роте тревога, занятие позиций круговой обороны.
– Обороны чего, товарищ подполковник?
– Базы вашей, мать твою!
– Позвольте напомнить, что изменение состояния боевой готовности может осуществлять лишь командир батальона по приказу из вышестоящего штаба. У вас есть документ, дающий вам право объявить подразделению повышенную боевую готовность?
– Что? Ты, щенок, еще учить меня будешь? Мне говорили, что у вас солдаты раздолбаи. Оказывается, и офицеры ни в чем им не уступают.
– Как вы меня назвали? Щенком? – Левченко повернулся к дежурному связисту: – Сержант! Связь мне срочно с оперативным дежурным министерства.
– Отставить! – заорал подполковник. – Ты что, жаловаться надумал? Я тебе пожалуюсь!
Видно, спиртное сильно ударило по мозгам проверяющего, и он попытался схватить Левченко за грудки. Но Михаил заломил руку подполковника и бросил его на пол.
Маджитов крикнул:
– Ты что, Левченко! Отпусти!..
– Успокоится, протрезвеет, отпущу.
В помещение пришел Марин, увидел подполковника, лежащего на полу, посмотрел на комбата и спросил:
– Что тут происходит?
– Ты, Марин, своего Левченко оттащи! – приказал комбат.
Командир роты взглянул на лейтенанта:
– Миша, отпусти его!
Левченко так и сделал, потом заявил:
– Проверяющий нашелся. Обожрался водки и возомнил себя Кутузовым!
Маджитов махнул рукой младшим офицерам, мол, скройтесь.
Левченко с Мариным вышли на улицу.
Комбат поднял проверяющего, а тот завопил:
– И это дисциплина в батальоне? Да тебе, узбек, взводом командовать, а не батальоном!
Маджитов отряхнулся и сказал:
– Жду в бронетранспортере пять минут. После этого уезжаю. Не успеешь, подполковник, останешься здесь с ребятами. А кому и чем командовать, решать не тебе.
– Нет, капитан, ты плохо меня знаешь. Вам всем аукнется эта проверка. Всем!
Но он поспешил за комбатом. Перспектива остаться в Арчи его не устраивала.
Рыков оказался подленьким мстительным человеком. На следующий день он вернулся в Арчу с приказом об освобождении Левченко от должности командира мотострелкового взвода и назначении его… командиром минометной батареи.
– Прочитал? – спросил он Михаила.
– Да на хрена мне нужна минометная батарея? Со взводом только освоился.
– А мне плевать на это, да и на то, что ты окончил автомобильное училище. Освоился на должности командира мотострелкового взвода, справишься и с батареей. Сделать это тебе придется быстро. Если не сможешь и батарея не выполнит задачу, пойдешь под суд военного трибунала. Это я тебе гарантирую. Я тебя, Левченко, запомнил.