Взволнованные сердечными напутствиями друзей, летчики запустили моторы. На старте Орлов почти вплотную подрулил к Озерову, пристроился справа, и через мгновение они, будто связанные, пошли на взлет.
Скованный льдом, Дунай широкой белой лентой вьется под самым крылом. Долетели до длинного и узкого острова Чепель. За ним находится Будапешт. Снежные облака почти полностью закрывали берега Дуная.
Пара делает небольшую горку и поднимается над руслом реки. Показались городские кварталы. Снизились, прижимаясь к самым крышам. Вдруг перед Озеровым из белесого мрака выросли силуэты двух башен с высокими шпилями, неотвратимо мчавшиеся прямо ему навстречу. В какую-то долю секунды он поставил самолет на крыло и буквально проскочил между шпилями.
Глянул назад: Орлов прошел правее. Сзади них запоздало застрочили зенитные пулеметы.
И вот они над Пештом — левобережной частью города.
Евгений бросает взгляд на часы. Да, в эти минуты там, по снегу, должны идти к противнику советские парламентеры.
Они действительно шли, простые советские парни.
Именно в это время на левом берегу Дуная в расположение противника выехал на легковой машине с большим белым флагом советский парламентер. Когда он приблизился к вражеским передовым позициям на юго-восточной окраине Кишпешта (пригород венгерской столицы), то был обстрелян фашистами и убит.
Второй советский офицер-парламентер, направленный с правого берега Дуная, тоже с большим белым флагом пересек линию фронта в четырех километрах восточнее населенного пункта Будаерш. Отсюда он был доставлен в штаб немецких войск. Ему завязали глаза. На обратном пути из штаба по нему фашисты открыли огонь; он был убит выстрелом в спину. Сопровождавший его переводчик остался жив только благодаря счастливой случайности.
Так гитлеровцы ответили на предложения советского командования. Но об этом летчики узнали значительно позже. А во время полета они думали только о выполнении своего задания.
Разрывая тишину, ревут моторы самолетов. Они летят на максимальной скорости над крышами Пешта. Под ними проносятся едва различимые контуры кварталов. Левобережная часть города чем-то напоминает Москву: концентрические кольца бульваров, сбегающиеся к центру, к зданию парламента, улицы.
Зенитные пулеметы и артиллерия молчат. Гитлеровцы не предполагают, что в такую погоду советские летчики смогут появиться над городом, где на каждой площади батарея эрликонов и на многих крышах домов смотрят в небо стволы зенитных пулеметов.
Штурмовики открыли бомболюки, в которых находились листовки, сразу, как только достигли Пешта. За ними потянулись белые полосы, едва различимые в снежной завесе. Тысячи листовок, кружась в воздухе, будто большие хлопья снега, медленно опускались на улицы города. Задание выполнено!
Описав над Будапештом дугу, снова вышли к Дунаю и взяли обратный курс. Вскоре подлетели к своему полевому аэродрому. Но из-за плохой видимости никак не могли обнаружить посадочную полосу, хотя знали каждый куст у своего аэродрома.
Как быть? Петр Орлов нашел выход из положения и тут же подсказал Озерову по радио:
— Надо поставить ракетчиков вдоль полосы и осветить ее!
По радио Евгений попросил командира полка осветить полосу ракетами. Его просьба была выполнена. Еще раз заходят на посадку и видят трассы светящихся ракет. Вот она — посадочная полоса. Идут на снижение и благополучно приземляются.
Зарулив на стоянку, Евгений откинул фонарь и облегченно вздохнул. Тяжело ступая унтами по снегу, он направился на командный пункт доложить о выполнении задания.
Здесь они узнали о подлом убийстве парламентеров.
Советское командование все еще не отдавало приказа о немедленном штурме Будапешта, решив продолжить разбрасывание листовок с текстом ультиматума. Надо было довести его смысл до каждого вражеского солдата и еще раз попытаться сохранить столицу Венгрии от разрушения, спасти жизнь ее гражданам.
30 декабря, 1 и 2 января Озеров и Орлов совершили еще четыре вылета. Снова из бомболюков на город сыпались листовки.
Каждый раз, когда они приземлялись и заруливали на стоянку, их встречал командир дивизии генерал Белицкий. Они выключали моторы и прямо с крыла самолета рапортовали о выполнении задания. И каждый раз генерал говорил им коротко:
— Хорошо!
Но вот совершен последний полет. Операция с листовками закончена. Выбравшись из кабин, летчики спешат доложить генералу, который уже ждет их невдалеке от посадочной полосы. Неожиданно Белицкий сам направляется им навстречу. Обняв летчиков, сказал взволнованно:
— Молодцы, ребята. Спасибо, сынки!
3 января в полку получили телеграмму. Ее зачитали всем летчикам полка. Телеграмма гласила:
«Заместителю командира эскадрильи старшему лейтенанту Озерову Е. А., старшему летчику лейтенанту Орлову П. И.
За отличное выполнение ответственного задания командования по разбрасыванию листовок над городом Будапешт объявляю вам благодарность. Ставлю в пример выучку летчиков в полетах при сложных метеорологических условиях. Телеграмму объявить всему летному составу.
Командующий Судец.»
Через несколько дней генерал Белицкий вручал отличившимся летчикам награды: орден Отечественной войны I степени вручил Озерову, а его ведомому Орлову— орден Отечественной войны II степени.
Войска готовились к штурму Будапешта, и в бомболюки самолетов-парламентеров оружейники подвешивали уже привычный для них груз — бомбы.
Сквозь огонь…
Итак, гитлеровцы отклонили гуманный ультиматум нашего командования. Вновь разгорались жестокие бои на окраинах города. Советские воины продолжали упорно теснить противника. К 10 января были заняты городские районы Копостанш-медьер, Уйпешт, Ракошпалота, Палотауйфалц, Пештуйхель, Кишпешт, Кошутфалва.
Метели, низкая облачность сменились, наконец, ясной, солнечной погодой. И наша, и вражеская авиация — в воздухе.
В армейской авиационной газете «Защитник Отечества» от 6 января 1945 года была помещена заметка «Если враг не сдается…» В ней рассказывалось: «В воздух поднялись три группы «ильюшиных». Первую группу повел старший лейтенант Струков, вторую — старший лейтенант Крайков, третью — Герой Советского Союза капитан Супонин.
Вот знакомые очертания венгерского города. Еще несколько дней тому назад летчики старший лейтенант Озеров и лейтенант Орлов летали сюда на бреющем, сбрасывая листовки с ультиматумом Советского командования. Погода тогда была совсем нелетной — сплошная «мура», как называют ее летчики. Но был приказ во что бы то ни стало сбросить листовки. Озеров и Орлов отлично выполнили задание. За что их лично благодарил командующий…
Сегодня на своих самолетах Озеров и Орлов везут более тяжелый груз. Верные сыновья Родины, они на этот раз разговаривают с окруженным и несдающимся врагом языком бомб, снарядов и пуль.
Громовой гул сотрясает город. Это пролетают над крышами домов наши краснозвездные штурмовики, и от их метких ударов горят танки. Штурмовики поливают огнем траншеи противника, сооруженные в городе на обоих берегах Дуная. Навсегда замолкают зенитки на центральной площади. Летчики беспощадно разят врага».
Да, это было так. Вскоре после этого вылета Озерову было приказано группой самолетов в составе восемнадцати Ил-2 под прикрытием 24 истребителей нанести штурмовой удар по танковой колонне в районе местечка Фюнье, что немного южнее озера Веленце.
Группа штурмовиков благополучно вышла на цель. С пикирования — бомбами, пушечно-пулеметным огнем— атаковали они танки и автомашины фашистов. Гитлеровцы заметались в панике.
Штурмовка — это поединок не только оружия, но нервов, мастерства. По самолетам с земли ведут огонь зенитные пулеметы, пушки, солдаты из своего оружия. На стороне летчиков — скорость, маневр, бомбы, реактивные снаряды. Штурмовики атакующие, а это уже говорит о многом.
Внизу — скопление танков, автомашин. Их прикрывают десятки зениток, которые сразу же открыли бешеный огонь, едва самолеты появились над целью. Поединок завязался не на жизнь, а на смерть. Самолеты рвались к цели сквозь огненный вихрь.
Штурмовики выходят из пикирования, проносятся мимо заснеженных виноградников, набирают высоту, разворачиваются и — снова идут в атаку. Второй заход.
На третьем заходе резкий удар потряс машину Озерова. И сразу кто-то из ведомых передал ему по радио:
— Товарищ командир, вы горите!
Воздушный стрелок Дима Высоцкий подтвердил, что самолет действительно горит.
За войну Евгений был сбит девять раз, но ни разу не прыгал с парашютом, горел в воздухе и всегда вел борьбу с огнем, применяя испытанный способ — пикирование, когда на максимальной скорости встречный поток воздуха сбивает пламя. Так он поступил и теперь.
Передав управление группой своему заместителю Николаю Сербиненко, он направил самолет в пикирование. Но на этот раз ничто не помогло. Воздушный стрелок по СПУ доложил:
— Товарищ командир, горим!
Значит, зенитный снаряд разорвался внутри масляного радиатора, загорелось масло, оттого и дым черным шлейфом потянулся за самолетом. А над масляным радиатором находятся бензобаки. Если огонь дойдет до них — взрыв неизбежен. Оставалось одно — немедленно посадить штурмовик на фюзеляж.
Самолет почти коснулся земли, и вдруг Евгений увидел метрах в семидесяти железнодорожную насыпь. Уклониться от нее было уже невозможно. В результате сильнейшего удара летчик потерял сознание. Хвостовое оперение самолета встало почти вертикально. Но к счастью, машина не перевернулась.
Когда Озеров очнулся, то увидел у борта кабины двух бойцов. Один из них тряс его за плечо и торопил:
— Товарищ летчик, вылазь, бежим!
Куда бежать? Почему? Евгений ничего не мог понять.
— Бежим к своим, товарищ летчик! — настойчиво повторял боец. — Вон там, в овраге, немцы, а наши траншеи в другой стороне.
Сообразив, наконец, что он в опасности, Озеров выбрался из кабины, за ним спрыгнул на землю Высоцкий, и они побежали следом за бойцами.