– Беги, Ванька, к мамке и впредь далеко от дома не уходи.
Пацан сорвался с места, забыв поблагодарить своего спасителя. Егор рассмеялся ему вслед, затем вытащил из люльки мундир ефрейтора и надел его, чтобы не привлекать внимания, проезжая по деревне. Улица была пуста, Егор снизил скорость, чтобы не проехать мимо деревенского клуба, который наверняка должен был располагаться в центральной части деревни. Доехав до центральной площади, он увидел виселицу с повешенной женщиной. Егор матерно выругался, произнеся вслух:
– Вот звери и душегубы, похоже, они и здесь совершают свои кровавые деяния. Ну как их после этого не убивать всех скопом. Изверги.
А подъезжая к клубу, Егор увидел трёх мужчин и одну женщину. Подъехав поближе, он понял, что это полицаи, которые вели под конвоем молодую девушку. И это была Лидочка. Он её сразу узнал. Слава богу, она жива. Прежде чем остановиться, Егор осторожно достал автомат из люльки. Полицаи и Тимофей, увидев немца, отдали ему честь и тут же получили свою порцию свинца. Два полицая рухнули на землю замертво, а раненый в ногу Тимофей попытался убежать. Лидочка узнала Егора и закричала:
– Егорушка, это он повесил мою тётю Пану.
Егор догнал ковыляющего Тимофея и ударом свалил его на землю, наставив на него ствол автомата.
– Смерти для тебя мало. Это будет для тебя подарок, пусть народ решает.
И Егор оглушил старшего полицая, вместе с Лидой засунул его в люльку головой вниз, затем обратился к девушке:
– Лидочка, показывай, где Николай, и мы поедем в сторону линии фронта. Глядишь, и выберемся на этот раз.
– Егорушка, милый, никуда не надо ехать, я знаю, где в лесу находятся наши мужики, ушедшие из деревни. Они собираются там организовать партизанский отряд. Мы туда и Колю ночью перенесли.
– Замечательно, – произнёс ободрённый Егор. – Тогда показывай дорогу.
– Подожди, Егорушка, нужно забрать двух малых детей тётки Прасковьи, двое сейчас дома, а старшенький к партизанам ушёл. Он и меня туда свёл, а потом и Николая перетащили.
Разместив детишек впереди себя на бензобаке, а Лидочку на заднем сиденье, Егор вновь поехал по просёлочной дороге, теперь уже в совершенно ясном и понятном направлении. В люльке стонал пришедший в себя палач Тимофей. По дороге Егор спросил Лидочку:
– Лида, как тебя угораздило попасться в лапы этому зверюге?
– Мы всю ночь несли раненого Николая в лес к партизанам, в дом к тётке я смогла вернуться только на следующий день утром. И я духом не ведала, что меня разыскивают, а тем более – что повесили тётю Пану. Не успела я зайти в дом, как на меня набросился вот этот боров. Он начал избивать меня, а потом вместе со своими дружками поволок в комендатуру. Спасибо, на моё счастье появился ты, Егорушка.
И Лидочка крепко обняла Егора, поцеловав его в шею. Вскоре дорога, проходящая через лес, закончилась, и началась непроходимая чаща. Егор остался у мотоцикла, а Лиду отправил за партизанами. Вскоре появились мужики и перетащили раненого Тимофея в удалённое место в лесу, где они собирались организовать ядро партизанского отряда. Все собравшиеся были прекрасно осведомлены о кровавых злодеяниях полицая. Переполняемые священной и справедливой яростью и местью, они зачитали приказ пособнику фашистов Тимофею и тут же осуществили казнь, разорвав его двумя склонёнными деревьями, традиционной казнью всех предателей народа.
Партизанский костяк получился весьма крепкий и боевой, потому что туда вошли боеспособные мужики и опытные военные руководители из разрозненных воинских частей, отступавших на восток. По прошествии некоторого времени партизаны стали наносить ощутимый урон немецким частям, расквартированным в тылу. Николай быстро поправился и влился в партизанскую семью. Однажды через лес проходили остатки воинской части, попавшей в окружение, прорывавшиеся к своим на восток. Израненный командир этой части умер в партизанском отряде, и тогда бойцы этой части выбрали нового командира – опытного боевого офицера лейтенанта Кузьмина Егора Ивановича. Егор возглавил эту стрелковую часть и с боями провёл её через линию фронта, соединившись с основными войсками Красной Армии.
Часть 2Штрафная рота
Глава 1
Мерный гул реактивных двигателей постепенно сморил даже самых стойких пассажиров, которые, уронив не до конца разгаданные кроссворды и прочие журналы, мирно посапывали в уютных креслах лайнера. Этот убаюкивающий гул двигателей усыпил всех, только не Лидочку. Как заворожённая, слушала она своего деда. И когда он закончил своё повествование, ещё долго сидела молча, глядя через иллюминатор куда-то вдаль. Затем, очнувшись от задумчивости, девушка нежно положила свою руку на плечо деда и быстро произнесла:
– Ну а дальше, дальше, дедуль? Как ты попал к нашим? Что стало с Лидочкой, с Николаем? Доводилось ли тебе ещё раз встречаться с Вебером?
– Не гони лошадей, Лидочка. – тихо произнёс Егор Иванович. – Расскажу всё. Сегодня точно всё расскажу, когда ещё доведётся?
Лидочка замолчала, перестав трясти деда за плечо. Она поняла, что не нужно давить на пожилого человека, а надо предоставить ему самому право продолжать рассказ в удобном для него повествовании. И действительно, через минуту или две Егор Иванович продолжил свой рассказ.
– К нашим регулярным частям я попал с отступающими войсками Красной Армии, которые прорывались через тот лес, где находился наш партизанский отряд. Я, конечно, мог остаться в наспех сформированном партизанском отряде, но, как кадровый офицер, был зачислен в действующую воинскую часть, с которой в дальнейшем воевал. Одним словом, громил немцев как мог и где мог. Что касается Лидочки и Николая, то с того момента их след потерялся, несмотря на то что я их разыскивал и во время войны, при наступлении, и после войны. Всё безуспешно, возможно, они погибли, возможно, растворились в послевоенной сутолоке, переезжая из одного места в другое по нашей огромной стране. И я об этом очень сожалею, поскольку чего греха таить… я очень полюбил эту белорусскую девчушку Лидочку, которая и ко мне была неравнодушна. И если бы не эта проклятая война, как бы мы были счастливы. Я в этом уверен. Говорю это тебе как на исповеди, поскольку считаю большим грехом, что так и не смог разыскать свою первую настоящую любовь, пусть даже скоротечную.
Старый генерал надолго замолчал, очевидно, уже не в первый раз переживая свою утерянную фронтовую любовь.
– Что касается майора Фрица Вебера, – проговорил Егор Иванович, выйдя из задумчивости, – то лишь однажды мне довелось услышать о его дальнейшей судьбе, в августе сорок второго. Причём, как ни странно, мы оказались в штрафных подразделениях. Он с одной стороны, я с другой.
И Егор Иванович рассмеялся:
– Да, да, Лидочка. Всё это было бы смешно, если бы не было так грустно. Неизвестно, за какие провинности он туда попал. А вот я сам пожелал командовать штрафной ротой в штрафбате. Командование было не против. Одним словом, удостоили чести. В этом рассказе я коснусь майора Вебера вскользь, в основном повествование будет о наших героических людях, сложивших свои головы за нашу Великую Победу.
Егор Иванович вновь надолго задумался, а затем продолжил свою исповедь старого генерала.
Летом сорок второго под Миллерово в окружение попали несколько дивизий двух армий, где в ту пору Егор Кузьмин имел честь служить. В то тяжёлое и страшное время старшего лейтенанта Кузьмина назначили командовать одной из штрафных рот штрафного батальона, сформированного впервые после знаменитого сталинского приказа № 227 «Ни шагу назад». И поначалу в этом штрафбате были все категории личного состава от сержантов до подполковника, разжалованные до рядовых бойцов. Это чуть позже, после некоторой неразберихи, штрафбаты стали укомплектовывать исключительно офицерским составом, разжалованным до рядовых, а штрафные роты сержантским и рядовым составом.
От роты, которой предстояло командовать старшему лейтенанту Кузьмину, осталось чуть больше половины. Тем не менее она оставалась боевой единицей и полностью выполняла все возложенные на неё боевые задачи на самых тяжёлых участках фронта. Егор без особой радости, но и без сожаления принял командование штрафниками.
Несколько дивизий, составлявших некогда костяк двух армий, на подступах к Сталинграду попали в окружение после неудачного летнего наступления. О каком-либо пополнении личного состава не могло быть и речи. Кроме того, положение с вооружением, боеприпасами и продовольствием было крайне тяжёлым. Тем не менее окружённые войска вели ожесточённые кровопролитные бои с превосходящими силами противника, изматывая их каждодневными боями. Несмотря на безнадёжное положение, люди дрались мужественно и остервенело, десятками погибая в бою и умирая от ран.
В штрафной роте вместо предписанных двухсот человек насчитывалось сто двадцать бойцов. Люди были крайне измотаны боями, полуголодные и, конечно же, озлобленные. Вот с таким контингентом встретился старший лейтенант Егор Кузьмин.
И сразу в бой. Таким был первый приказ командования, назначившего старшего лейтенанта Кузьмина командовать штрафной ротой. А что было делать? Неприятель не считался ни с чем, взяв в клещи целую армию и стремясь её уничтожить, несмотря на свои чудовищные потери.
Благодаря немалому опыту ротного командира Егор быстро принял подразделение и бегло ознакомился с личным составом, одновременно ставя им боевую задачу.
– Уже второй за неделю и такой молоденький. Жалко, – раздался тихий голос в строю.
Тем не менее старший лейтенант услышал.
– Кто второй? – произнёс Егор, оторвавшись от постановки боевой задачи. И не услышав ответа, сурово произнёс: – За разговоры в строю во время постановки боевой задачи впредь буду строго наказывать.
Но не успел Егор закончить последнюю фразу, как раздался приглушенный и откровенно циничный смех личного состава. Из строя опять кто-то выкрикнул: