Тем не менее, прекрасно видя, что их целью стали беззащитные люди, доблестные асы Геринга с неописуемой жестокостью и цинизмом уничтожили детей, женщин и стариков. Урон, который они нанесли простым людям, никогда не изгладится из памяти и психики целых поколений. И по прошествии многих десятков лет, а может, даже и сотен при слове «немец» у русских людей в подсознании будет отзываться необъяснимый протест, наполненный инстинктивной неприязнью и болью к этому слову.
Убедившись, что Анастасия погибла, Егор взял на руки содрогавшуюся от плача Полину, которая била его ручонками, не желая расставаться с матерью. С ней он побрёл в лесополосу, где прятались уцелевшие люди.
Неожиданно пошёл дождь, который хоть как-то, хоть немного в прямом и переносном смысле охладил почти обезумевших людей. К Егору подошла пожилая женщина, которая ехала в его купе. Ей повезло, она осталась жива и невредима, несмотря на свой преклонный возраст.
– А где Настенька? – почти плача, спросила женщина.
– Там, – голос у Егора дрогнул, а затем осёкся. И он рукой показал в сторону перевёрнутого вагона.
Женщина навзрыд заголосила, качая головой и скрестив руки на груди.
Полина же крепко-крепко обняла Егора за шею и, уткнувшись личиком в его плечо, по-детски всхлипывала, содрогаясь всем тельцем.
Так он с ней и ходил, прижимая рукой к груди и оказывая помощь раненым.
Буквально через пару часов к разгромленному составу подошёл литерный, перевозивший закрытый секретный груз, а за ним через час последовал санитарный поезд. Пока восстанавливалось железнодорожное полотно, всех людей, пострадавших от бомбёжки, разместили в санитарном поезде, где сразу же оказывали помощь раненым.
Как бы ни было тяжело, Егору пришлось расстаться с Полиной и передать её в руки старой женщины, которая обязалась привезти девочку к её бабушке в Балашов.
После чего капитан Кузьмин в срочном порядке убыл в свою часть на попутном транспорте.
Глава 3
– Вот так в первый раз я познакомился с твоей мамой и моей будущей дочерью, – закончил свой рассказ Егор Иванович.
Как заворожённая смотрела на него Лидочка, лишь изредка переводя свой взгляд с лица деда на его руки. Затем, после некоторого молчания, почти шёпотом произнесла:
– Это правда, дед? – и видя, что Егор Иванович продолжает молчать, так же тихо продолжила, взяв его ладонь. – Почему ты мне об этом раньше не рассказывал?
– Боялся, что не так поймёшь, – и, улыбнувшись, добавил: – А теперь ты взрослая, и эта семейная тайна уже ни к чему. Надеюсь, после услышанного ты нас с бабушкой меньше любить не станешь?
В глазах девушки заискрились слезинки, и она, прильнув лицом к груди деда, обиженно спросила:
– Зачем ты так?
Так, молча, они сидели некоторое время. Затем Лидочка откинулась на своё кресло, утёрла платком слёзы и со вздохом сказала:
– Не молчи, дед. Что ж, рассказывай дальше, раз уж начал. Не бойся, я действительно уже давно не маленькая девочка и пойму как надо. Только что с того – родные вы мне с бабушкой по крови или нет? Ничего это не меняет. Лучше и роднее вас на всём белом свете не сыщешь.
– Спасибо, Лидочка, я всегда знал, что у меня умная внученька, – тихо проговорил Егор Иванович и после некоторого молчания продолжил свой рассказ.
Сразу после войны Егор получил письмо от Жердевой Антонины Викторовны, той пожилой женщины, которая забрала Полину. Она, разыскав Егора, слёзно умоляла его взять на воспитание несчастного ребёнка, поскольку все родственники девочки погибли, а сама Антонина Викторовна одна, и, по-видимому, дни её тоже были сочтены в силу тяжёлой болезни.
Хоть и не очень хорошо зная Егора, Антонина Викторовна считала его порядочным человеком, не способным на плохие поступки и подлости. И почему-то была уверена, что он не откажется взять Полину на воспитание.
Егор был обескуражен. После удачно окончившейся войны, во всяком случае для него, он решительно был настроен на военную карьеру и связывать свою жизнь с кем-либо в ближайшее время не собирался.
Именно поэтому это письмо (а по сути крик, даже вопль о помощи) взбудоражило его до основания. Он не знал, что делать.
С одной стороны, Егор был ничем не связан и ничем никому не обязан. И легко мог отказаться. С другой стороны, и это, пожалуй, самое тяжёлое и болезненное, – в этой страшной кровопролитной и проклятой войне он всё же был со всеми связан и многим обязан. Ведь как можно было быть равнодушным к судьбам таких, как Анастасия, и им подобным? Как можно было пройти мимо искалеченной ещё только-только начинающейся жизни маленькой Полины? Пусть и знал-то он её всего несколько часов. Как можно было потом спокойно жить, вспоминая трогательные глаза маленького человечка, потерявшего всё в этой жизни и так нуждающегося сейчас в тебе? И это чувство перебороло все остальные. И закономерно, поскольку присуще оно людям добрым и честным во всём.
Недолго раздумывая и даже ещё не представляя себе, как он будет справляться с ролью новоиспечённого отца, Егор всё же взял краткосрочный отпуск в части и выехал в Балашов, где проживали Антонина Викторовна с Полиной.
Город, куда он должен был добраться, располагался не так далеко. Однако ехать пришлось долго, поскольку в те трудные послевоенные времена транспортное сообщение было ужасное, как, пожалуй, и всё остальное, потому что после эйфории победы дисциплина в некоторых областях жизни начинала падать.
В купе с Егором ехали одни фронтовики. Как и полагается в таких случаях, хорошо выпили и закусили. Затем пели песни, а потом каждый излагал свою непростую и в чём-то особенную судьбу.
Попутчики оказались весёлые и неугомонные. Почти весь день и всю ночь они бражничали, а к утру их и след простыл. Вместе с ними исчезли деньги, ордена, документы и прочие ценности у большинства пассажиров вагона. В том числе и у Егора. И если бы не это обманутое большинство – корячиться бы Егору в штрафном батальоне. И тогда конец дальнейшей службе, либо того хуже – сидеть в тюрьме, поскольку многие свидетельствовали о том, что он сообщник тех весёлых грабителей.
В общем, ровно через полмесяца с момента отъезда Егора под конвоем возвратили в часть. И это ещё был не худший вариант.
Так дорого и досадно обошлось ему легкомыслие, подпитанное послевоенной раскованностью и победной эйфорией, которое для многих сыграло трагическую роль в судьбе и жизни. Но это был не смертельный случай, и Егор быстро восстановил украденные документы и пошатнувшийся авторитет и заслуги. Досадным оставалось другое – Егор не смог забрать Полину.
Тем не менее по прошествии некоторого времени, а именно уже через полгода, Егору вновь представился случай съездить за Полиной. Он решительно настроился на это и вознамерился на первых порах отвезти девочку к матери, которая проживала в деревне под Рязанью.
Итак, вновь Егор выехал в город Балашов, где проживала Полина, дочь погибшей Анастасии.
Теперь ниже травы, тише воды было его поведение на протяжении всей поездки. Иногда Егор даже присматривался – не встретятся ли вновь те весёлые попутчики, чтобы расквитаться с ними. Но на этот раз всё было тихо и спокойно, и следовавшие в вагоне люди были достойного поведения.
Сразу по приезду в пункт назначения Егор разыскал дом, где проживали Антонина Викторовна с Полиной. Но, к сожалению, женщина умерла несколько месяцев назад, а девочку отдали в дом ребёнка. Узнав это, Егор поспешил туда. Но и там его ожидали неприятности.
Оказывается, Полину не более месяца назад забрала… её родная мать. Егор был ошеломлён этим известием и, конечно же, не поверил в это. Он стал категорично убеждать работников детского дома, что они совершили ошибку, отдав Полину в чужие руки, что на его глазах погибла её мать. Но когда ему подробно рассказали о ней, упомянув, что она без ноги и передвигается на костылях, Егору ничего не оставалось, как поверить.
Вначале администрация детского дома ни в какую не хотела отдавать девочку её родной матери, поскольку та была серьёзным инвалидом и вряд ли могла обеспечить приемлемое существование дочери, поскольку сама требовала ухода. К тому же непонятно было, на какие средства она существует на данный момент.
Но в дальнейшем Анастасия привела массу доказательств того, что в состоянии прокормить себя и девочку. К тому же Полина, несмотря на длительную разлуку, сразу узнала мать и не захотела с ней расставаться, постоянно впадая в истерику и плач. Так что администрация всё же пожалела Анастасию и пошла навстречу матери. В то тяжёлое послевоенное время было столько калек и инвалидов, что трудно было кого-либо удивить этим. Тем не менее все они как-то выживали и стремились к нормальной человеческой жизни, несмотря на порой чудовищные отметины войны, оставленные на их теле.
Егор всё это выслушал и вынужден был окончательно согласиться. В этот момент Егора посетило двойное чувство: с одной стороны, он огорчился, а с другой – обрадовался тому, что так удивительно воскресла Анастасия, мать Полины, и всё относительно хорошо образовалось. И, конечно же, из простого человеческого любопытства ему жгуче захотелось встретиться с ними, ведь не зря же он так долго добирался сюда.
Не теряя времени, Егор направился разыскивать их, предварительно узнав адрес у администрации.
Адрес Анастасии оказался тем же, что и до войны. Старый покосившийся дом недалеко от Хопра неприветливо встретил Егора своими наполовину забитыми окнами. Сразу за калиткой разверзлась огромная воронка от бомбы, оставшаяся здесь ещё со времён войны. И было удивительно, как люди умудрялись обходить её, чтобы подойти к крыльцу дома.
«Да, – подумал про себя Егор. – Видать, здесь и не пахнет мужскими руками». Подойдя к двери, он постучал. Сердце его бешено колотилось. Стук в оконце также ничего не дал. Везде было тихо. Поняв, что хозяев нет дома, Егор решил дождаться их, а чтобы не терять время, нашёл во дворе старую лопату и начал забрасывать воронку огородной землёй.