Борзов отошёл от стола и длинными шагами начал ходить по комнате. Лицо сделалось пунцовым. Он стал расстёгивать воротничок у себя на кителе, но крючки не поддавались, тогда он с силой оторвал их.
Андрей Леонидович сидел, низко опустив голову, и уже не слышал Борзова.
– Так вот, вопрос о вашей дальнейшей деятельности на этой должности, полагаю, уже не за горами. Так что прямо сейчас займитесь сдачей всех своих дел моему заместителю, которого я временно ставлю на вашу должность, – и немного помолчав, добавил: – Надеюсь, вам всё ясно, и доподлинно объяснять не надо, почему вы не справились с возложенной на вас боевой задачей?
– Что?
– Вы что, издеваетесь надо мной, полковник? Вам ясно, почему вы не справились с возложенной на вас боевой задачей, или нужно ещё раз объяснить?
– Не надо, – тихо произнёс полковник Ерофеев.
Борзов немного постоял в раздумье, затем, успокоившись, произнёс:
– Впрочем, Андрей Леонидович, памятуя ваши предыдущие заслуги, я постараюсь не придавать большой огласке ваше позорное поражение и подыщу должность, согласно вашим старческим годам, где-нибудь в хозвзводе.
– Спасибо, Николай Петрович, за проявленную заботу.
– Ну-ну, до свидания, господин полковник, – и Борзов, что-то насвистывая, вышел из комнаты.
Несколько минут в комнате царила гробовая тишина.
– Эх, Егор, Егорушка, прости старика.
И Андрей Леонидович медленно расстегнул кобуру пистолета.
Глава 10
Уже сутки разведчики находились в партизанском отряде, жизнь шла своим чередом. Единственное, чем были озабочены партизаны, это усиленной подготовкой к предстоящему отражению вероятного прочёсывания лесной местности фашистами.
Егор вновь искал встречи с Плющевым, но тот как сквозь землю провалился. Кузьмин даже стал беспокоиться и на всякий случай держал своих людей в боевой готовности. Панкратов, который с лёгкой руки Егора продолжал оставаться командиром отряда, успокоил его.
– Не переживайте так, Егор Иванович, никуда наш майор не денется, сейчас он, как всегда, производит разведку близлежащей местности с группой партизан.
Плющев появился к вечеру, как и предрекал Иван Иванович. Злой и хмурый, он после непродолжительного доклада Панкратову сразу подошёл к Егору и, взяв его за локоть, отвёл в сторону.
– Егор, что-то в этом духе я и предполагал. Немцы закопошились, похоже, стягивают силы для удара по нашему отряду.
– А именно?
– В каждодневном дозоре до сегодняшнего дня мы не замечали ничего особого, а сегодня к вечеру по многим направлениям усилилось движение вражеских войск и их численность.
– Ну и что, возможно, готовятся к наступлению.
– Нет, Егор, похоже, что группировка формируется вокруг нас. Это я заметил опытным взглядом. Тут меня не проведёшь.
– Неужто так быстро отреагировали на ликвидацию Краузе?
– Думаю, что да.
– Не нужно паниковать раньше времени, ещё не поздно сменить место расположения партизанского лагеря.
– А как же ваш отлёт через пару дней? Ведь только здесь нами почти сооружён скрытый аэродром, который по ночам может принимать самолёты из Центра.
– Когда дело касается спасения целого отряда, то при чём тут наш самолёт?
– Так-то оно так, капитан, вот только смена места может абсолютно ничего не дать. Теперь мы у немцев как кость в горле, и они будут нас преследовать до полного уничтожения, где бы мы ни находились.
– В таком случае необходимо повысить боевую готовность партизанского отряда к отражению противника. Кстати, с большим нетерпением жду от вас обещанное объяснение по группе капитана Кондратьева.
– Да помню, помню, я не забыл, – и чуть помолчав, Плющев продолжил. – Так вот, слушай и не перебивай, пока не закончу и по возможности без бабских эмоций. Группа капитана Кондратьева вляпалась по самые уши, и в какой-то степени в этом помогли мы. Я имею в виду себя и Панкратова. Всё дело в разрозненности и несогласованности источников информации. Так, я работал с Борзовым, а Панкратов – с Ерофеевым. Вот с этого и пошёл весь сыр-бор.
– А точнее, наша русская расхлябанность, впрочем, продолжайте, товарищ майор, впредь не буду вас перебивать.
– Да уж, надеюсь. Так вот, группа Кондратьева первоначально засылалась так же, как и ваша, с одной целью – ликвидация Краузе. И руководил операцией Ерофеев. Но перед самым прилётом от Борзова была получена срочная шифрограмма, которая в корне меняла цель операции, а именно – перенацеливание Кондратьева на взятие в плен и доставку в Центр весьма важного офицера штаба армии, расположенного в районном городе. Об этом он меня проинформировал лично. Панкратову также давалась инструкция для взаимодействия и оказания помощи разведгруппе. Естественно, Кондратьев был не в восторге, но ослушаться начальника разведотдела штаба фронта он не осмелился. Хотя, если честно признаться, я лично не одобрял этот новоиспечённый план Борзова, как известно, коней на переправе не меняют. Так вот, далее мы на месте скорректировали план и приступили к его осуществлению. По данным, которые нам сообщила Зоя, этот высокопоставленный чинуша вскоре должен был появиться в разведшколе Краузе с целью инспектирования руководства школы и проверки новой группы диверсантов, засылаемых в наш тыл… Что ты качаешь головой?
– Да так, ничего, я же не перебиваю вас.
– Ну да, так вот, всё шло гладко до тех пор, пока не наступил сам момент захвата. Мы притаились на полигоне, чтобы сцапать этого высокопоставленного языка, а остальных перестрелять. Но тут, на наше невезенье, когда мы уже приступили к выполнению операции, к обороняющимся присоединилась целая рота пехотинцев, которая двигалась по дороге к новому месту дислокации. Естественно, заслышав выстрелы, они тут же пришли им на помощь. Боевую задачу мы тогда выполнили, но какой ценой. В этом неравном бою погибла бо́льшая часть разведчиков и почти все партизаны с группы прикрытия. Захваченный немец оказался именно тем, кого нужно было доставить в Центр, но, к сожалению, во время перестрелки он был смертельно ранен и умер, не дотянув до лагеря. В этом бою погиб и капитан Кондратьев. После того как я через Панкратова сообщил обо всем Борзову, он долгое время молчал и не выходил на связь, затем через несколько дней передал, чтобы мы готовились к встрече новой группы.
Плющев закурил, затем произнёс:
– Но всё оказалось иначе. Тогда, вырвавшись из боя, я был не уверен, что Кондратьев убит, так как сам не видел, а узнал со слов его товарища, разведчика Николая Воротнева, который, к сожалению, скончался от ран в отряде.
– Стало быть, не исключено, что Кондратьев был ранен и попал в плен.
– Не исключено, потому что люди из отряда, работающие в городе с целью получения информации, видели человека похожего на Кондратьева как две капли воды. Могу вам доставить их сюда, если не верите мне. Кондратьев очень измождён и, похоже, его пытают. Его нужно немедленно спасать…
– И, конечно же, под вашим чутким руководством вновь погубить теперь уже наш отряд.
– Позвольте, капитан! Не забывайтесь!
– Нет, не позволю! Какого чёрта вы не доставили в отряд пусть даже убитого Кондратьева, а бросили его на поле боя? И почему я должен верить вам, что Кондратьев находится в немецком штабе?
– Вы не обязаны мне верить, капитан, и ваше личное дело – спасать свою шкуру или капитана Кондратьева. Что касается поля боя, то не мне вас учить, как его покидать при превосходящих силах противника, заботясь только о спасении ещё живых и абсолютно не думая об убитых.
Они уставились друг на друга. Затем Егор, немного успокоившись, произнёс:
– Я прекрасно понимаю, товарищ майор, что на вас лежит большой груз ответственности, равно как и на Панкратове, за бездарно проведённую операцию и гибель людей. И, конечно же, под грузом совести вам хотелось бы реабилитироваться за свои ошибки, однако не забывайте, что я здесь никому не подчиняюсь и принимаю решения в соответствии с указаниями Центра. Предлагаю впредь прекратить всякие разговоры на эту тему, – зло проговорил Егор. – И поверьте, не из-за трусости, а в силу непроверенных и полумифических предположений о том, что капитан Кондратьев жив.
– Ну вот, я же предупреждал, капитан, что без бабских эмоций не обойдётся, – и, ругнувшись, майор стал удаляться, бурча про себя: – Вот так поговорили.
Вдогонку Егор крикнул ему:
– А кто-нибудь остался из отряда Кондратьева?
– Да пошёл ты, – в сердцах произнёс Плющев, затем, пройдя несколько метров, остановился и, обернувшись, произнёс: – Сашка, Александр Николаев.
Егор не дал ему договорить. Забыв про обиду, он догнал Плющева и, схватив его за грудки, закричал в лицо:
– Что ж ты, дурень, молчал про него, с этого и надо было начинать!
Плющев оторвал руки Егора от своей гимнастёрки и тоже истерично закричал ему в лицо:
– А ты спрашивал!? Сам ты дурень. И вообще, где субординация, товарищ капитан?
– Ладно, не шуми, майор, – и Егор, улыбнувшись, слегка ударил майора кулаком в грудь.
Плющев вздохнул и произнёс:
– Будешь тут не шуметь, когда тебя обвиняют во всех грехах, когда я башку свою под пули подкладывал, выполняя чужое задание, да и не только я.
– Ладно, ладно, успокойся, Виталий. Во-первых, чужих заданий не бывает. Во-вторых, я не тебя конкретно обвиняю в провале операции, а ваш ошибочный метод разведдиверсионной работы. В-третьих, скорее веди этого Николаева, а там посмотрим, как дальше действовать. И если подтвердится, что капитан Кондратьев действительно находится в плену, то я буду просить Центр о проведении операции по спасению нашего товарища. И давай забудем эту ссору, майор.
– Вот это уже слова не мальчика, но мужа, – улыбаясь сквозь бороду своей широкой улыбкой, произнёс Плющев.
Разузнав все подробности деятельности группы Кондратьева от начала и до трагического конца у непосредственного участника разведгруппы Александра Николаева, Егор пришёл к следующему выводу.