– Группу Кондратьева и вашу мы с Краузе взяли, как слепых котят. Жаль, что вы Вальтера грохнули, такие разведчики от бога или от чёрта. И если бы не борода, будь она не ладна, то и твою группу я бы принёс на блюдечке. Краузе блестяще оболванил вас, назвавшись сыном полковника Ерофеева. К тому же пароли были известны благодаря безмозглости и некомпетентности Борзова и Плющева. Капитан Кузьмин, эти секретные вещи я тебе говорю потому, что уже в ближайшее время вас всех уничтожат, и ты ничего не сможешь передать своему руководству и скоро подохнешь.
И Майер вновь разразился истеричным смехом.
– Так, ребята, – тихо произнёс Егор. – Хватит слушать этот бред. Действуем следующим образом. Максим, зайди со стороны тыльной части избушки и по моей команде отвлеки его, чтобы он подошёл к тому окошку, а я попробую ворваться через дверь.
И только они собрались привести в действие этот план, как неожиданно из леса выскочила запыхавшаяся Зоя и прямиком побежала в избушку к своему возлюбленному. В руках у неё был невесть откуда взявшийся пистолет. Вид у неё был сюрреалистический – невеста вся в белом и с пистолетом. Всех охватил шок, в особенности её отца, Ивана Ивановича.
Зоя, не добежав до двери несколько шагов, развернулась и, выстрелив в воздух, отчаянно прокричала:
– Сволочи, негодяи! Да как вы посмели принять его за врага народа, за предателя, ведь сколько он фашистов уничтожил, рискуя жизнью.
Выскочив из укрытия, ей навстречу бросился её отец, но Зоя остановила его выстрелом перед ногами.
– Не смей, отец! Не надо меня защищать. Уж если я и погибну, то только с ним. И только суньтесь в избушку – пристрелю любого.
И больше ничего не говоря, озлобленная и почти обезумевшая девушка заскочила в избушку, откуда доносились стоны умирающего Майера.
Вновь возникшая ситуация обескуражила почти всех. Ни Панкратов, ни Егор не знали, что на данный момент предпринять. Что ждать от девушки, доведённой до психического срыва? И все решили немного переждать, чтобы не наломать дров.
Меж тем Зоя, подскочив к раненому лже-Плющеву, поспешила оказать ему помощь. Но тот грубо отшвырнул её и, катаясь от боли по полу, стал выкрикивать в её адрес грубые слова и ругательства. Постепенно он с русского перешёл на свой родной немецкий. Зоя прекрасно понимала этот язык. Перемежая стоны с истеричным хохотом, немец кричал на неё и умолял уйти. Майер со всей ненавистью перенёс свои предсмертные проклятия на несчастную и обманутую девушку. Проклиная её самыми последними словами, он открылся ей, что у него в Германии есть семья – любимая жена и дети и что в эти последние минуты он хочет побыть один, чтобы умереть с их именем на губах. При этом он грубо продолжал ругаться.
– Русская дрянь! Прошу тебя, умоляю, оставь меня, дай спокойно умереть. Дай побыть хоть мысленно напоследок со своей семьёй.
Майер продолжал кричать, но Зоя его уже не слышала. Находясь где-то далеко-далеко, она каменным взглядом пронзала пространство и как-то по-детски быстро-быстро всхлипывала. Она находилась как во сне, не веря в происходящее.
Затем Зоя медленно подошла к своему бывшему возлюбленному и, вырвав из его рук оружие, стала стрелять из обоих пистолетов в подлеца, негодяя и предателя.
Услышав выстрелы, все соскочили со своих мест и бросились к избушке, но девушка опередила их. Она вышла им навстречу. Лицо у неё было белее фаты. Пройдя несколько шагов, Зоя потеряла сознание и рухнула на землю.
Егор стоял внутри полуразрушенной сторожки и устало взирал на разбитую вдребезги рацию и изрешечённого, как дуршлаг, Майера.
– Да! – тихо произнёс он. – Женщины страшны и непредсказуемы, когда их обманывают.
И далее подумал: «Однако ж хитёр оказался этот обер-лейтенант Фридрих Майер. Конечно же, были у меня насчёт него сомнения вначале, но затем постепенно рассеялись под его убедительной напористостью и умением предоставлять неопровержимые факты и доказательства в том, что он до мозга костей свой. И я слепо повёлся за ним, как баран. А как тут не повестись, когда он стал в отряде беспрекословным авторитетом и где-то даже любимчиком. Нет, тут дело не во внешнем обаянии и деловой убедительности, хотя и это нельзя сбрасывать. Тут дело в психологически тонком умении подчинять жертву своим целям, добиваться любой ценой, чтобы она поверила и пошла за тобой, а там делай что хочешь. Надо отдать Майеру должное как достойному ученику Краузе. И, конечно же, в этой связке они могли натворить ещё много бед. Но на данный момент вмешался его величество случай, который уже не в первый раз выручал Егора, а впрочем, не только его одного на войне».
Егора окликнул Максим:
– Командир, что стоишь? Нужно срочно уходить. Прав был этот… обер-лейтенант.
И посмотрев на разбитую рацию, продолжил:
– Немцы действительно скоро будут здесь. Эта сволочь всё-таки успела передать наши координаты. Уже вдалеке слышны выстрелы.
Егор не стал дослушивать своего боевого товарища и выскочил из сторожки. Вдалеке действительно слышались выстрелы, видимо, немцы, получив срочное сообщение, начали прочёсывание местности большими силами. Подбежав к Панкратову, Егор предложил ему и его партизанам совместно с разведчиками уходить в сторону, не ввязываясь в бой. Иван Иванович отошёл от дочери, которая только-только пришла в себя, и выпалил Егору:
– А как же люди, которые остались в лагере?! Нет уж. Давайте так, Егор Иванович. Вы прорывайтесь со своими ребятами и уходите к линии фронта, так как вам кровь из носа необходимо добраться до Центра, а я со своими ребятами вернусь в лагерь и организую оборону, а там видно будет…
– Чёрта лысого, – не дав договорить, прокричал Егор. – Вы нас ещё прикройте, чтобы мы вразвалочку ушли. Не бросим мы вас, не бросим, а посему быстро возвращаемся в лагерь.
И Егор, толкнув в плечо Панкратова, устремился со своими разведчиками в сторону лагеря.
Глава 14
Немцы, зная место расположения партизанского лагеря, предприняли попытку окружить его с нескольких сторон. Перед этим они произвели по лагерю массированный миномётный обстрел. Разведчики и партизаны, вернувшиеся к тому времени в расположение лагеря, попали в самое пекло. Все залегли, кто где мог, но преимущественно спрятались во всевозможные укрытия. Дождавшись окончания миномётного обстрела, все люди выскочили из своих укрытий и заняли круговую оборону, приготовившись к бою.
Бой был тяжёлый и кровопролитный. Партизаны и разведчики стойко и мужественно держались, отражая атаки противника. Среди них было уже много убитых и раненых. Зоя и ещё три женщины с отряда неустанно оказывали помощь раненым и тяжелораненым.
Положение становилось критическим. Численное превосходство было на стороне немцев, партизанам же ждать помощь было неоткуда. В этой ситуации Панкратов и капитан Кузьмин приняли решение разделиться на две группы. Первая группа прикрывает отход второй, которая должна прорваться из окружения и вынести тяжелораненых. Задача первой группы была самой тяжёлой, так как нужно было создать коридор выхода и впоследствии прикрыть отходивших. Задача второй группы была не менее тяжёлой и опасной, так как на руках у отходивших бойцов было много раненых и тяжелораненых. Тяжелораненые в своём большинстве умоляли оставить их и не мучиться с ними. Но злые и смертельно уставшие их товарищи готовы были погибнуть вместе с ними, но ни за что не бросить. Первый отряд прикрытия возглавил Панкратов, несмотря на отговоры Егора. Старик Панкратов еле держался на ногах, но был полон решимости драться до конца и, если надо, умереть с честью. Волосы на его седой голове взлохматились. Передвигался он тяжело дыша, хватаясь за всевозможные предметы. Тем не менее взор его был ясен, а распоряжения чёткие и грамотные.
Второй отряд возглавил Егор. Ему тоже было тяжело. Половина разведчиков смертью храбрых полегла в этом бою, как и многие партизаны. Всего от группы разведчиков осталось пять человек, да тот заблудший лётчик, который мужественно с винтовкой в руках разделял участь обороняющихся. Вот с этими людьми плюс с двумя десятками уцелевших партизан Егору предстояло вырваться из цепких смертельных лап окружения, прихватив с собой немалое количество раненых и около десятка тяжелораненых. Перед тем как дать команду на прорыв, Иван Иванович настоятельно потребовал, чтобы Егор увёл с собой Зою. Старик, чуть не плача, уговорил дочь следовать за Егором в группе прорыва.
Итак, после небольшой передышки бой возобновился с невероятным ожесточением. Разорвав кольцо окружения, люди устремились в прорыв. Как и было задумано, первая группа заняла оборону с целью недопущения преследования выходящих из окружения людей.
Все бойцы, в том числе и раненые, кто мог держать оружие, вели непрерывный огонь по противнику. И то, что первая группа оставалась практически на погибель, – знал каждый. Это был беспримерный подвиг одних людей во имя спасения других.
Только выйдя к небольшому болотцу с огромными зарослями, люди почувствовали, что оторвались от преследования. Когда вышли на полянку, чтобы отдохнуть, Егор обнаружил, что среди тяжелораненых находится и Максим, которого несли двое партизан.
– Максим! Максимушка, как же тебя угораздило? – сочувственно проговорил Егор, подскочив к раненому.
Тот тяжело дышал и был в бреду. Грудь у него была наспех забинтована – пуля попала под сердце.
– Командир, – тяжело проговорил Максим, узнав Егора. – Ты уж прости меня. Ведь если б я тогда не лопухнулся с этим фрицем, то не раздолбали бы нас сейчас.
И он сильно раскашлялся, потеряв сознание.
– Зря ты винишь себя, Максим. Нет твоей вины в этом, нет, – начал успокаивать его Егор. – Уж если виниться, то только мне, потому что я командир, а стало быть, должен всё предвидеть и не распускать сопли перед втёршимся в доверие врагом, – продолжал говорить Егор уже умершему товарищу. – Ты думаешь… Максим! Максимушка, мальчик мой.
И Егор медленно склонил свою голову на грудь своего боевого товарища, сняв пилотку. На глазах выступили слёзы. В этом бою он потерял своего лучшего друга.