Ещё на одного поредел отряд разведчиков. В предыдущих заданиях капитан Кузьмин не потерял ни одного из своих боевых товарищей, а в этот раз – более половины. Оставшиеся в живых ребята – трое разведчиков и один лётчик – были сильно измотаны тяжёлым боем и изнурительным переходом, как, впрочем, и все остальные. Егор обратил внимание, что нигде нет Зои. А ведь он обещал Панкратову заботиться о ней и оберегать. Но его беспокойство ещё сильнее возросло, когда один из партизан сообщил Егору, что Зоя сбежала обратно к отцу в самом начале выхода из окружения. Видимо, не выдержало сердце дочери, и она решила не бросать отца в смертельной опасности.
Глава 15
Уйдя от преследования, партизаны и разведчики ещё долго блуждали по лесным чащобам, заросшим полянам и болотным топям, пока не вышли в одно из селений, не занятых немцами. Здесь решили окончательно разойтись и вновь выполнять свои миссии отдельно. Партизаны с большим количеством раненых разместились в свободных домах, предварительно организовав охрану. Ближайшее будущее их было неясным, однако все были рады, что спаслись, и были готовы к предстоящим битвам.
Оставшиеся в живых разведчики также не теряли надежды попасть к своим, пройдя через линию фронта. Правда, насколько они в этом были уверены, представлялось весьма трудным, так как необходимо было пройти не одну сотню километров, причём по опасным тылам противника. Но, к сожалению, другого пути не было. И отчаянные воины, полагаясь на свой огромный опыт блуждания по немецким тылам, приняли это непростое решение.
После гибели Максима Тихомирова ближайшим помощником Егору стал Матвей Кривоносов. Это был смелый и отважный боец.
Итак, немного передохнув, обедневшая группа разведчиков запаслась раздобытым в деревне провиантом и двинулась в очень тяжёлый и опасный переход к своим через линию фронта. Теперь главной задачей группы было скрытное передвижение, не привлекающее внимание со стороны немцев. А посему перемещаться решили преимущественно ночью. Сложный рельеф местности и непогода не пугали разведчиков, да и ориентироваться приходилось не наобум, а благодаря чёткому знанию местности и большому опыту, приобретённому за долгие месяцы титанической работы в разведке. Пройдя за первую ночь около тридцати километров, разведчики сильно устали и, едва расположившись на небольшой полянке, уснули мёртвым сном. Не обращая внимания на усталость, Егор решил осмотреться, прежде чем присоединиться к товарищам. Разведка была недолгой. Метров через сто он вышел из леса. Впереди в предрассветной синеве едва проглядывались силуэты самолётов.
Невдалеке от того места, где они расположились, находился вражеский аэродром, хорошо укреплённый и охраняемый. Егор чертыхнулся, так как этот аэродром, так некстати возникший на их пути, нужно было обходить не меньше пяти километров в сторону. Затем, немного подумав, он стремглав побежал к своим товарищам и первым делом распихал Андрея Потапова, того самого лётчика, который следовал за ними по пятам, разделяя все их горести и радости с момента прибытия в партизанский отряд.
– Андрюха, вставай. Наконец-то пришла твоя очередь сказать своё веское слово. А то что ж получается? Мы тебя за собой повсюду таскаем, поим, кормим.
Потапов не оценил солдатский юмор своего командира и послал Егора куда подальше. Но Егор не отставал. И после небольшой перебранки оба подошли к границе аэродрома.
– Ну и что, по-твоему, я должен сказать? – со злой усмешкой проговорил полусонный Потапов.
– А то. Видишь, самолёты стоят, транспортники, – почему-то шёпотом произнёс Егор. – Есть шанс улететь до наших, а не трястись сутками по лесам и болотам.
– Командир, ты в своём уме?! – уже окончательно проснувшись, сказал лётчик. – Если ты ни черта не понимаешь в авиации, это не значит, что я должен выслушивать твой бред.
И уже немного смягчившись, добавил:
– Пойдём поспим чуток, у меня ноги отваливаются от перехода. И потом, какие это транспортники? Это бомбардировщики «Юнкерсы», Ю-88.
Но Егор вцепился мёртвой хваткой.
– Э нет, дружок. В авиации я хорошо разбираюсь, так как до пехотного училища несколько лет готовился поступить в лётное, но не прошёл по конкурсу. Так что знаю, что нет ничего проще, чем взлететь, имея навыки. А органы управления на всех самолётах одинаковые, что на немецких, что на русских, что на японских, потому что законы аэродинамики едины для всех.
– Молодец! Это хорошо, что тебя в лётное училище не приняли. Мы не сможем взлететь по следующим причинам. Эти самолёты имеют свои характеристики взлёта и посадки, которые мне неизвестны, стало быть, мы будем «козлить» при взлёте или зароемся носом при посадке. Мне неизвестны даже углы выпуска закрылков и предкрылков, а это чревато большими неприятностями. Следующее. Мне неведомы органы включения и управления, а для этого нужно налетать не один десяток часов на данном типе самолёта. И последнее. Мы что, на курорт собираемся лететь, что нас просто так возьмут и выпустят с лётного поля и ещё ручкой помашут? Посмотри, какая у них мощная охрана – не успеешь завести двигатель, как всех перестреляют. Ну что, достаточно аргументов?
И победоносно глянув на Егора, Потапов собрался уходить к спящим товарищам.
– Красиво говоришь, ничего не скажешь, а главное, как убедительно, – тоже с язвинкой проговорил Егор. – Только ведь тот, кто не хочет, ищет причину, а тот, кто хочет, ищет средства. Так вот. Непосредственно в самолёте и разберешься со всеми органами, приборами и прочими прибамбасами. Что касается взлётно-посадочных характеристик и прочих углов выпуска закрылков и предкрылков, рассказывай эти сказки своей бабке, потому что опытный лётчик эти самые характеристики нутром чувствует. Это как один раз на велосипеде научиться, а потом всю жизнь рулить будешь. Что касается охраны, это уже наша забота, на то мы и диверсионная группа и должны оправдывать свой хлеб. Ну и самое последнее, – Егор замолчал и уставился на Потапова, а потом договорил: – Если ты, Андрюха, боишься, то так и скажи, я пойму.
Потапов долго смотрел на Егора, затем с досады сплюнул и в сердцах произнёс:
– Тьфу ты. Ну и дурак же ты, командир. С большим удовольствием дал бы тебе в морду за труса. Но ведь догадываюсь, что провоцируешь, а посему чёрт с тобой. Только учти, если мы не взлетим, я тебя предупреждал.
– Ну вот, совсем другой разговор. Сейчас ребята отдохнут немного, и до рассвета нужно будет снять охрану минимум возле трёх самолётов, а там уж твоя работа начнётся.
– Ну уж нет, не увиливай. Сядешь справа. Я один не вытяну штурвал, если самолёт гружёный.
– Как скажешь, командир. Вот и побуду немного лётчиком, а то ведь столько лет мальчишкой мечтал. Ладно, пошли. И ещё, Андрей. Как ты думаешь, мы все разместимся в кабине этого клятого бомбардировщика?
Андрей с усмешкой глянул на Егора и произнёс:
– Я лично в бомбоотсеке поставлю кресла для всех.
И подмигнув, добавил:
– Ведь на курорт летим, в Гагры.
– Идёт, – в свою очередь рассмеялся Егор.
Пробираясь в темноте к спящим товарищам, Потапов то ли с укоризной, то ли с любопытством спросил:
– Послушай, Егор, тебе не кажется, что русская рулетка с собственной судьбой и жизнью затянулась? Это, конечно, дело твоё, но вольно или невольно ты всех нас втягиваешь в эту игру со смертью. Взять хотя бы эту последнюю твою затею или прихоть – лететь. Только, боже упаси, не смей упрекать меня в трусости. Я обязательно полечу.
– Боже упаси, чтоб я тебя попрекал, – в тон Потапову ответил Егор. – Что касается русской рулетки, ты прав – все мы ежечасно играем, кто с судьбой, кто с жизнью, кто со смертью, кто с самим собой. Так что никого я не втягиваю в эту игру, Андрюха.
И, похлопав Потапова по плечу, Егор грустно добавил:
– Только ведь, Андрей, это не русская рулетка, а фронтовая, и пока что в ней нам относительно везёт. И хочется надеяться, что ещё долго будет везти.
– Хотелось бы, – тоже грустно проговорил Потапов.
Спящих бойцов после утомительного перехода не так просто было поднять, точнее – растолкать. Но время требовало, и уже через три минуты все были в боевой готовности.
Начинал брезжить рассвет. Выйдя к самолётным стоянкам, Егор тихо проговорил:
– Андрей, пойдём к тому крайнему самолёту – он дальше всех и охраны меньше.
– У него винты сняты, видимо, поставлен на ремонт, – тоже тихо проговорил Потапов. – Уж если выбирать, то из середины. Я из опыта знаю – в серёдку сгоняются боеготовые.
– Ладно, как скажешь. Будь здесь, как справимся, вернёмся за тобой.
И Егор с разведчиками отправился готовить самолёт к вылету. Как и планировалось, охрана вдоль всей стоянки самолётов была снята, а попросту уничтожена, и один из разведчиков вернулся за лётчиком.
Открыть люк и забраться внутрь бомбардировщика не составило большого труда, гораздо труднее оказалось разобраться с тем многообразием выключателей, переключателей, рычажков и приборов, что на авиационном языке называется авиационным оборудованием. Если с приборами всё было ясно, так как на всех самолётах они почти все одинаковы, то с переключателями было гораздо сложнее, так как они были не на привычном месте, и надписи на них были на чужом языке. Тем не менее Потапов не растерялся и с привычной деловитостью стал приноравливаться к новой обстановке, постепенно угадывая предназначение тех или иных деталей кабины самолёта.
– Ну что, Андрей? – с нескрываемой обеспокоенностью произнёс Егор, заскочив в кабину. – Ты готов к взлёту? Поспеши, Андрюха, скоро начнёт сменяться караул, и нас обнаружат.
– Спешу, спешу, – скорее себе, чем Егору, отвечал пилот. – Мне нужно ещё кое в чём разобраться и потренироваться вслепую, чтобы потом не тыкаться куда попало.
– Хорошо, только побыстрее, лейтенант. Как будешь готов – дай знать, мы здесь, у кабины, в охранении.
– Ладно, не мешай, – раздражённо произнёс Потапов.
Прошло около двадцати минут с момента занятия самолёта, а Потапов всё продолжал возиться и прицениваться к незнакомой для него машине. Он что-то включал, выключал, глядя на приборы и светившиеся лампочки. Разведчики начинали понемногу нервничать. Уже рассвело, и, по всей вероятности, вот-вот должна была появиться новая смена караула, которая, не обнаружив своих часовых, немедленно бы подня