Атаман Краснов согласился на следующие условия формирования: 1) Южной армии предоставляется полная самостоятельность в своем внутреннем управлении; 2) в стратегическом отношении она подчиняется главнокомандующему области войска Донского; 3) административное управление в армейском районе также вполне самостоятельное.
Однако на деле атаман сразу стал вмешиваться во все распоряжения штаба армии и тем самым нарушил основания формирования. Так, например, он перемешал отправленные по моей инициативе штабом армии целые офицерские составы кавалерийских и пехотных полков, поступивших в ряды Южной армии, со своими штандартами и знаменами, при условии сохранения старых наименований их полков. Офицеры таких организаций, узнав об этом, отказались от участия в дальнейшем формировании. Странно, что атаман Краснов, будучи генералом русской императорской армии, не понимал пользы восстановления старых полков, вносивших в новое формирование свои былые славные традиции
Так же было поступлено им и с администрацией – все планы Акацатова в этом направлении были разрушены властолюбивым атаманом.
В ноябре политическая обстановка в Киеве сильно изменилась: в правительстве гетмана Скоропадского русские течения приобрели преобладающее значение. Союз «Наша Родина» и «Союз Обороны» объединились и приступили к формированию «отечественных дружин», которые впоследствии должны были составить корпус. Задачей этих формирований была борьба с большевиками и с Петлюрой, поднявшим в это время в Белой Церкви восстание против гетмана.
Я, будучи во главе одного из вербовочных бюро, получил предложение принять конно-пулеметный отряд, формировавшийся вместе со студенческой дружиной, и таким образом начал самостоятельную работу по созданию отдельной боевой части. Я быль очень доволен случаем, позволившим мне под благовидным предлогом уйти из организаторского отдела Южной армии, так как происходившие там по вине главных руководителей беспорядки сильно расстраивали меня, и я, не будучи в состоянии чем-либо помочь, не считал себя вправе оставаться там дальше.
Однако правильному развитию формирований сильно мешала внутренняя обстановка и постоянная неуверенность в завтрашнем дне. Движение большевистских и петлюровских банд, с одной стороны, и начавшееся после революции разложение германских войск, с другой, помешали осуществить задуманные планы и поставили перед необходимостью бросить планомерное формирование и наскоро приготовиться в самозащите. Но слишком переплелись интересы русских, малороссийских и германских руководящих кругов, и в этой общей сутолоке трудно было найти ту точку опоры, которая дала бы возможность выйти победителем из создавшегося положения. Борьба начала приобретать лихорадочный характер и после короткой агонии окончилась падением Киева, после чего отстаивавшие его добровольцы подверглись массовому избиению и арестам.
Я также не избежал общей участи и, будучи арестован и заключен в тюрьму петлюровцами, лишь благодаря заступничеству германских войск вместе с другими арестованными был освобожден, а затем с эшелоном отправлен в Германию.
Подводя итог германским действиям на юге России, я могу смело сказать, что ими было потрачено много труда, чтобы помочь нам, русским, в борьбе против большевиков. Как мной было указано выше, германцы, заняв юг России, делали неоднократно предложения помощи добровольческим армиям, но, к сожалению, генерал Деникин официально отвергнул это предложение. Однако окольными путями помощь была все-таки оказана и вооружением, и людьми, не считая уже того, что сама оккупация германцами Малороссии прикрыла область войска Донского от большевистского давления с запада и тем самым дала возможность спокойно организовываться добровольческим армиям, что впоследствии выразилось в успехах генерала Деникина в 1919 году.
Занятие германскими войсками юга России было совершено с поразительной смелостью и легкостью: большевистские банды часто бежали в панике от одних только слухов. Кто был в это время в Малороссии, тот, конечно, хорошо знает и помнит полное корректности и благожелательства отношение германцев к фактически покоренной стране. Их организаторские способности и склонность к порядку и законности сказались быстро и здесь. Государственный аппарат налаживался, восстанавливалась промышленность и торговля и одновременно с этим оказывалась широкая помощь беженцам из Советской России. Сколько спаслось таким образом русских, покинувших Родину из-за коммунистического террора и преследования!
Совершенно обратное было поведение Антанты, которая пассивно взирала на гибель тысяч людей и не принимала никаких мер, чтобы водворить порядок у своей верной союзницы России. Такого рода отношение «союзников» все более и более подрывало довериe к ним, и все те, кто искренно любил свою Родину, обращали взор в сторону Германии.
Весьма характерно и доказательно, как далеко зашло разочарование в «союзниках»: была перемена ориентации столь преданного Антанте П.Н. Милюкова, который открыто признал необходимость для антибольшевистских кругов искать сближения с Германией.
Противники германской оккупации Малороссии, главным образом крестьяне, указывали обыкновенно на массовые закупки и реквизиции продуктов продовольствия германскими военными властями, но дальнейший ход событий показал, что это было лишь требованием общей обстановки и избежать таковых не могли ни петлюровцы, ни большевики, ни, наконец, добровольцы. Разница же производства этих реквизиций была потом оценена крестьянством, и не в пользу последующих властелинов этого богатого края.
Обвинять германцев в реквизициях пищевых продуктов нельзя; надо вспомнить о том граничащим с голодом продовольственным кризисом, который был тогда у них, продолжавших еще отчаянную борьбу на Западном фронте. Последующее хозяйничание представителей Антанты в занятых генералом Деникиным областях далеко превзошло приемы германской оккупации, а ведь одни были – нуждающиеся враги, а другие – спекулирующие «союзники».
Не вина также Германии, что ей не удалось покончить с коммунизмом в России, ибо конец войны, отречение императора Вильгельма II, революция, «советизация» германских войск в Малороссии заставили их уйти, оставив поневоле население бандам Петлюры и большевиков.
Если же краткое пребывание германцев в Малороссии и наличие установленного ими порядка и законности не было использовано для борьбы против большевиков, то причиной этому был сам гетман, который в былое время прекрасно командовал лейб-гвардии Конным Его Величества полком, 1-й гвардейской кавалерийской дивизией и, наконец, 37-м армейским пехотным корпусом, но был совершенно не подготовлен для созидательной, государственного размера работы во вновь образованной Украине. Не сумел также бывший гетман подобрать себе соответствующих сотрудников и окружил себя неработоспособными людьми, в политическом же отношении людьми неверными. Все они пользы для общего дела не принесли, но, создав около гетмана атмосферу интриги и сплетен, напротив, губили всякое живое начинание. При таких обстоятельствах, конечно, и германцы были не в состоянии организовать что-либо солидное в Малороссии, могущее существовать самостоятельно, не опираясь на чужеземные штыки. Однако германцы, вынужденно покидая Малороссию, как мной было указано выше, предоставили возможность уехать из Киева в Германию всем желающим и таким образом спасли тысячи русских от преступных рук петлюровцев и большевиков.
Совершенно иначе, приблизительно в то же время и при аналогичных событиях вели себя «союзники». Одним из первых уроков союзнической поддержки был инцидент в Одессе, когда, после многих обещаний гетману Скоропадскому, а потом и Петлюре, «союзники» наконец высадились там и вскоре убедили местное население, что это уже только французы, а не германцы. Выступив, после долгих колебаний, с русскими добровольцами из Одессы, они в 40 верстах от города, под Колосовом, потерпели поражение от большевистских, повстанческих банд и бежали, оставив врагу свои танки и артиллерию. Погрузившись затем незамедлительно в Одессе на суда, они уехали в Константинополь, оставив на произвол судьбы доверившихся им добровольцев. Часть последних погибла, сдавшись на милость победителя, часть бежала в Румынию.
Эти действия определили вполне точно и дальнейшее поведение «союзников» в течение всего периода борьбы с большевиками на всех фронтах добровольческих армий, действовавших при их поддержке. Совершенно так же они поступили с генералом Деникиным, адмиралом Колчаком и генералами Юденичем, Миллером и Врангелем, отличаясь от первого случая в Одессе лишь размером масштаба и сроком времени. Действительная помощь «союзниками», конечно, могла бы быть оказана, и это был священный долг их, выполнив который, они сохранили бы Pocсию навсегда дружественной. Им не пришлось бы теперь дрожать перед грядущей расплатой. Однако тогда они, ослепленные победой и руководимые Англией, желавшей расчленения России, лишь поддерживали состояние Гражданской войны, одновременно эксплуатируя и разоряя богатейшие области нашей Родины, занятые геройскими усилиями добровольцев.
Особенно ярко выразилась эта политика Антанты на Северо-Западном фронте, где осуществляли ее сами вдохновители англичане, которые поддерживали генерала Юденича до тех пор, пока его армия была нужна им как защитница границ Эстонии, этой новой республики, созданной на оторванном жизненном куске Российской империи. Я остановлюсь на этих действиях англичан более подробно, когда перейду к описанию событий, имевших место в Прибалтике, явившейся также базисом и для моей Западной русско-немецкой добровольческой армии. Тогда же в Киеве, находясь беспрестанно в курсе всего происходящего, я все более и более убеждался в правильности моего решения опереться в борьбе с большевизмом на германцев, а потому, не без внутреннего удовлетворения, отдался воле судьбы, которая перекидывала меня с родной земли на территорию бывшего врага, а ныне товарища по несчастью и по борьбе за спасение своих отечеств.